Текст:Дмитрий Крылов:Мобинг
Мобинг у животных и разных народовПравить
12 июля 2006 г. израильская армия начала массированные бомбардировки и артобстрел Ливана. Война на Ближнем Востоке между евреями и арабами никогда не отличалась гуманизмом, что и неудивительно. Гуманизм — европейское понятие, а на Ближнем Востоке воюют народы, сохранившие и усилившие за время своего исторического развития племенное сознание, одним из непременных атрибутов которого был и остаётся чётко работающий этнопсихологический механизм псевдо-видоразделения.
О ближневосточных войнах можно и нужно говорить много и долго, но сейчас я напомню, что среди «живых бомб» (то есть смертников, взрывающих себя среди врага), которыми арабы уничтожают евреев, часто встречаются молодые люди и даже дети, а еврейские фотографы [1] и журналисты запустили две фотографии с этой войны, одну рядом с другой. На одной еврейские девочки, пишущие на снарядах «из Израиля с любовью» по-английски, а на соседней тело убитого арабского мальчика, убитого, возможно, одним из этих снарядов.
У европейцев эти два снимка вызывают ужас: детская жестокость и жестокость по отношению к детям табуированы в сознании европейцев и русских. Нельзя не заметить, однако, что у семитов эти снимки вызывают совсем другие чувства. Чтобы понять, что это за чувства и откуда они взялись, мне кажется необходимым разобрать один механизм поведения, хорошо изученый этологами, в особенности на птицах. Он называется «мобинг» (от англ. mobbing). Интернетчикам он знаком под названием флэшмоб (англ. flash mob), хотя это стихийное поведение в интернете далеко отстоит от своих истоков, берущих начало в механизмах самозащиты вида.
Возьму определение, которое используется этологами, изучающими птиц:
- Мобинг — это демонстративное действие птицы против возможного или предполагаемого врага другого более сильного вида. Он иницируется представителем более слабого вида и не является реакцией на атаку по отношению к индивиду, партнёру, яйцам или птенцам [2].
Мне это определение в общем нравится, за тем исключением, что речь может идти не только о птицах, но и о животных вообще, и человеке. Кроме того, я считаю определения «более сильный вид» и «более слабый вид» неточными. Нужно говорить скорее о виде, представляющем угрозу, и виде, потенциально угрожаемом. Важное свойство, отмеченное здесь, заключается в том, что он не является (обязательно) ответом на атаку.
Цель мобинга, как принято считать в этологии, двоякая.[3] Во-первых, враг получает упреждающий удар и у него убавляется желание нападать на первого попавшегося представителя этого вида. В дальнейшем хищник, подвергшийся мобингу, будет чаще охотиться на другие виды, помня, что этот может дать отпор и, таким образом, нападение представляет собой серьёзный риск. Здесь решающую роль играет количество животных: имеются данные, например, что зебры нападают вместе даже на леопарда, если он попадается им в открытой степи. Второй и не менее важной целью мобинга можно назвать обучение молодых.
Все дело в том, что образ врага у одних видов записан на уровне генетики, а у других нет. Этологи описывают такие случаи: идет человек по полю со своей собакой, на поле пасется стая коров. Как только собака приближается к коровам на определенное расстояние, они выстраиваются боком к боку, опускают рога и боевым полукольцом идут на собаку. Собака, если она молода или труслива, в таких случаях может испугаться и спрятаться за хозяина. От страха она не будет отходить от хозяина ни на шаг. Если человек в такой ситуации сразу не сориентируется и не побежит, коровы затопчут и его, и собаку. Спасти в этом случае может водоём или дерево. То же проделывают домашние свиньи, если их стая встречается с собакой в лесу. У коров и свиней записано на генетическом уровне: «волк это враг, его нужно уничтожать всем вместе». Инстинкт этот настолько силен у этих давно одомашненных животных, что даже собака, сильно отличающаяся от волка внешне, по запаху и по поведению, запускает ответную реакцию. Животные смыкаются в боевой строй и двигаются на врага.
Так вот, коровы и свиньи, живущие под защитой человека, могли никогда до этого не видеть волка, и любая из них проделает ровно то же самое, если на определённом расстоянии от стада окажется нечто, похожее на волка. «ПВО» срабатывает безотказно: радар захватил цель, цель опознана, поднято звено перехвата, звено вышло на боевую дистанцию, пуск ракеты, обратный отсчёт времени до момента перехвата, цель уничтожена, звено разворачивается на базу. На экране радара вновь чисто. По тем же принципам запускаются реакции в межвидовой борьбе.
В отличие от тех видов, у которых память на врага записана в генах, есть виды, которые от рождения не знают в лицо своего врага. Одно из возможных объяснений тут таково: вид живёт в разных местах, и враги могут быть разными, «всех не упомнишь». У таких видов мобинг играет важнейшую роль обучения. Например, галки травят лису не только для того, чтобы дать отпор врагу, но и чтобы научить новый выводок: так выглядит враг. Без этого обучения галка понятия не имеет, как выглядит её естественный враг, и лиса могла бы подкрасться столь же близко к наивной галке, как и безобидный ёж.
У гусей есть генетическая память на лису, и всякий пушистый продолговатый предмет, ползущий по земле, вызывает у них страх, однако и в гусиной стае на лису, появившуюся днем, срабатывает реакция мобинга. Его цель — прежде всего научить выводок, до этого ещё не видавший своего врага, что опасность близка, что лисы есть там, где кормится стая. Таким образом генетическая память активизируется и актуализируется по отношению к месту обучающим поведением в виде мобинга.
Воро́ны, гоняющие филина или поднимающие галдёж на прохожего, осмелившегося пройти слишком близко к их стае — это всё примеры мобинга.
Вернусь к фотографиям с арабо-израильской войны. Вспомним, что этнопсихология этих народов активно использует механизмы псевдо-видоразделения, то есть представитель другого народа для них на инстинктивном уровне вовсе не человек, а существо другого вида, в то время как сознательный, культурный слой психики может быть настроен в тот или иной момент как угодно; например, представитель такого народа может вполне говорить на чужом языке и даже овладеть в какой-то степени чужой культурой, но в подсознании у него всё равно будет зашито: «это не люди».
Теперь все становится на свои места. Перед нами случай мобинга: в контексте только что начатой в одностороннем порядке войны (вспомним, что мобинг не обязательно ответ на атаку), детям показывают поверженного врага и задают модель поведения по отношению к нему: убивать техникой. Тут важно, что взрослые израильские солдаты пустили детей к снарядам. Тем самым они как бы освятили борьбу с арабами для нового поколения. У животных эту же роль выполняют взрослые особи по отношению к выводку. Если обратить внимание на вторую фотографию еврейских девочек, на ней можно заметить второго фотографа, снимающего с противоположной стороны от девочки. Стало быть, это не случайный кадр, а целое действо. Древний животный инстинкт нашел пути использовать цифровую фотографию, современные СМИ и интернет, чтобы осуществить свою цель: научить молодых людей, как выглядит враг и что с ним нужно делать. Мобинг осуществлён в данном случае исключительно в информационном пространстве (и потому тем более эффективен, так как захватывает огромную аудиторию). Кстати, известно, что у птиц реакцию мобинга могут вызвать звуковые и визуальные стимулы раздельно. Проще говоря, достаточно образа врага или только его голоса, чтобы птицы обрушились на него всей стаей. Это свойство инстинктивного поведения используется и здесь.
Вообще говоря, мобинг — один из важных этнопсихологических механизмов, обеспечивающий агрессию по отношению к другим народам и таким образом гарантирующий место тому или другом народу в иерархии народов.
Мобинг в психологииПравить
Есть такой Хайнц Лейманн, немец, живущий в Швеции. Этот психолог изучает мобинг в школе и на рабочем месте,[4],.[5][6] Представим себе: размеренная, если не сказать скучная, шведская жизнь, лучшие в мире социальные гарантии, северный климат и темперамент, медленная и вязкая шведская речь, взгляд прямо в глаза собеседника (иначе по шведскому этикету считается невежливо), строгий регламент на все ситуации, права женщин и всех меньшинств блюдутся скрупулёзнейшим образом… В общем, по русским представлениям это — сонное царство, в котором никто мухи не обидит, просто потому, что лень и не принято, и вот мухи дохнут там сами от скуки… Казалось бы. Всё так, да не так. Приезжает доктор Лейманн и с немецкой педантичностью берётся за дело. И вскоре заявляет: у вас тут в школах мобинг. И на рабочем месте мобинг. Причём проблема серьезная: людей затравливают до состояния невроза, который корёжит личность и вызывает соматические заболевания.
Если вспомнить уровень самоубийств в Швеции, одно время бывший самым высоким в развитых странах, то становится понятно, что в этом тихом скандинавском омуте водятся очень даже викинговские черти. Кстати, постперестроечная Россия обогнала Швецию по самоубийствам: их 70.6 среди мужчин и 11.9 среди женщин на 100 тыс. (2000-й г.), а в Швеции соответственно 19.7 и 8.0 (1999-й г.) по данным WHO. Хуже обстоит дело только в Литве (75.6 и 16.1 — 2000-й г.), да и там понятно, за счёт чего — русским в Литве живётся ещё хуже, чем в России.
Лейманн утверждает, что по психологическим профилям жертв мобинга на рабочем месте ничего сказать нельзя. Травят случайных людей, тех, кто попался под руку, а вот условия, в которых травят, почти всегда одни и те же. Во всех случаях обнаруживается, что мобинг цветёт в тех коллективах, где руководство не выполняет своих функций. Вспомню тут закон, царивший в советской армии времён Леонида Ильича Брежнева. Было, по сути дела, два типа военных частей: в одних офицеры держали солдат в подчинении, а в других нет. В последних, вроде бы, должна была осуществляться вольница, но на деле всё было не так. Дедовщина, которую тоже можно причислить к разновидностям мобинга, началась именно и только в тех частях, в которых офицеры отказывались от поддержания дисциплины. К разновидностям мобинга можно отнести казни салемских ведьм в Америке XVII века и суды Линча вплоть до XX века, казнь Христа и свержение статуи Дзержинского на Лубянке под крики толпы, если считать мобингом у человека любую систематическую коллективную травлю человека, который по каким-то причинам выпал за пределы того, что толпа считает дозволенным, или же просто подвернулся под руку, когда толпе нужен был козёл отпущения, — примеров мобинга в истории любого народа более, чем достаточно.
Мобинг, иерархии, агрессия и образ врага в человеческом обществеПравить
Из данных Лейманна можно сделать два вывода. Во-первых, мобинг присущ человеку как таковому и нет таких народов и исторических условий, в которых от него можно было бы совершенно избавиться. Его, однако, можно подавить или перенаправить. Второй вывод таков: мобинг контролируется иерархическими структурами в группе и, в особенности, — авторитетным лидером группы.
Приведу, пожалуй, ещё один исторический пример, так как он особенный. Разработанный Махандасом Ганди метод политической борьбы «Сатьяграха» или, как его называют по-другому, «пассивное сопротивление», это тоже мобинг, но в нём агрессия перенаправляется на самих сопротивляющихся, то есть на деле Сатьяграха — это вид ритуализированной автоагрессии. Это совершенно особый случай, и возник он благодаря сочетанию индуистских представлений о насилии, кастовой системе в Индии, локализующей добродетель военного мужества в пределах одной касты, и — самое главное — чудовищной жестокости, которую проявили англичане при колонизации этой страны и подавлении её национального духа.
Не менее важный вывод из материалов Лейманна и других исследований заключается в том, что не только мобинг, но и вообще уровень автоагрессии плотно контролируется иерархическими структурами общества и в особенности авторитетным лидером группы. Мобинг — это один из клапанов, которые стравливают потенциал агрессии, постоянно накапливающийся в любом человеке.
Другим фактором, контролирующим уровень автоагрессии, у человека служит образ врага. Сочетание авторитетного лидера и врага, на которого лидер направляет агрессию группы, обеспечивает полное отсутствие автоагрессии в этой группе и её теснейшую сплоченность.
Мобинг у русскихПравить
Рискуя нарушить определенные культурные табу, сложившиеся у русских (или навязанные им), можно сказать, что русские перестанут быть мальчиком для битья у всего мира, когда русский ребёнок сможет написать на боеголовке смерть врагам, не боясь порицания других русских, а его мать, увидев изуродованный труп врага, обнимет мужа, сделавшего или запустившего ракету, и скажет ему без всякого стеснения: ты настоящий мужчина. До тех пор, пока русские не в состоянии этого сделать, они обречены быть одним из последних народов. В этом смысле «назад к природе», в общем, можно считать возвращением к корням, а не опрощением в смысле Руссо или Толстого. Всё дело в том, что эти корни составляют то, что есть человек, всегда был и будет.
Пока что, надо отметить, русские в массе своей к такого рода решительным действиям не готовы. Как становится ясно из обсуждений в интернете, даже многие националисты смотрят на мобы, подобные описанным выше ближневосточным, как на проявление племенного сознания, само название которого тянет за собой нелестные ассоциации. Ванькой-встанькой выпрямляется мысль о том, что «племенное» непременно означает отсталое, и что русским не с руки учиться у «отсталых», как мыслит их общепринятое российское мнение, народов. Такое критическое отношение к племенному сознанию имеет под собой в качестве основания два культурных пласта, через которые прошел русский народ. Во-первых, это уничижительное отношение православия к язычеству. Православие поставило себя в России выше язычества и внушило такое отношение к племенным законам, например, к кровной мести, что она на сегодняшний день считается «дикостью». Во-вторых, перечисляя пласты в хронологическом порядке, это система понятий советского человека. Она в этом смысле, при всей её кажущейся антиномии, смыкается с православной. Советизм, быстренько заменив хоругви на красные знамёна, маршем отправляет по русским улицам все ту же мысль: отличия между народами несущественны, и, следовательно, воевать из-за них — удел дикарей.
Я, кстати, встречал на широких полях русского интернета одного «православного коммуниста». Не возьмусь утверждать, что персонаж этот был совершенно серьёзен, однако, вещал он, как мне сейчас кажется, не такие уж комические вещи. В частности, он выступал в том духе, что в царство небесное можно прийти только через коммунизм… Или в коммунизм только через царство небесное… Сейчас я уже точно не упомню. Желающие могут закинуть невод в архивы форума С. Г. Кара-Мурзы. Только не удивляйтесь, если вытащите ещё какое-нибудь «Лох-несси» типа коммуно-православного. Рыбалка в тех заводях вообще представляет собой уникальное развлечение.
Это всё я говорю к тому, что помимо собственно христианской и коммунистическое доктрины, и то, и другое поступало к русским с крупным довеском (причем кому-то, наверное, это довесок был нужен больше, чем сами учения). Этот довесок носит страшное имя: «интернационализм». «Несть ни эллина, ни иудея.» «Пролетарии всех стран, соединяйтесь.» У каждой эпохи свой язык, а суть для русских оказалась одной — русских отучили любить себя и приучили любить иноземцев.
Как всё это связано с мобингом, о котором я собирался продолжить разговор? Самым непосредственным образом. Я показал, что мобинг обнаруживается у многих социальных животных, а более социального существа, чем человек, на земле нет. Стало быть, мобинг должен быть и у русских, если считать всех людей одним биологическим видом. И с другой стороны: если мобинг есть у семитов, он должен быть и у русских — иначе пришлось бы считать семитов и славян разными биологическими видами. Из этого можно сделать вывод: мобинг подавляется у русских культурными механизмами.
Подавляется, но не всегда. Вот пример. Некий американец подвесил в своем Живом Журнале картинку.
В качестве ответа на вопрос, что эта картинка и надписи на ней означают, он получил 123 страницы комментариев. Получил бы и больше, если бы сервер не ограничивал число комментариев пятью тысячами. Что же хотели сообщить ему посетители? А бог весть. Они и сами вряд ли понимали, что делают. Тут сработал механизм сбиваться в стаю и делать что-то такое, что уже делают другие. Обучение произошло молниеносно: как только увидишь медведя на картинке, нужно куда-то бежать, хотя бы в виртуальном пространстве, и делать то, что уже делают другие. С точки зрения этологии тут все «улики» мобинга: картинка медведя (возможно, это говорит генетика), толпа, обрушившаяся на американца, тысячи людей повторяют одно и то же действие, все при этом испытывают возбуждение и какую-то непонятную радость оттого, что написали в 4999-й раз американцу слова, которых смысл и самим вряд ли понятен. Вот на этой радости я и зафиксирую внимание. Это — радость отпущенного на волю инстинкта (с инстинктами именно так — их потенциал накапливается и они запускаются всё более низкими пороговыми раздражителями). Импульсы инстинкта «заряжали конденсатор» годами, не находя себе разрядки (в русской культуре на него наложен запрет, о котором чуть ниже), а тут вдруг дали заземлиться. 5000 разрядов, 123 страницы летописи задавленного инстинкта самосохранения этноса! В общем, перед нами типичный мобинг, при этом его настоящая цель осталась неведома участникам по той простой причине, что его эволюционный смысл практически полностью утерян русским этносом. Что не отменяет никоим образом самого инстинкта, как я и предположил выше из теоретических соображений.
Теперь о запрете на мобинг в современной нам русской культуре. «Двое на одного» — это такая формула из советской школы, которую дети в России перенимают у взрослых, и которая быстро доходит даже до самого инфантильного сознания. В драке своя справедливость — нельзя, чтобы силы были изначально слишком неравны. Хорошая формула? Прекрасная! И, как всё прекрасное, она имеет ограниченную сферу применения. Она касается только того случая, когда дерутся русские, и нужна эта формула, чтобы русские не калечили друг друга. А вот когда на русских нападает инородец, нужно не вдвоём, а всем вместе, вообще всем, кто есть в наличности, вломить так, чтобы больше никогда даже мысли не пришло бы соваться. Это справедливо уже хотя бы потому, что в этом случае происходит не просто драка, — это проверка этноса на прочность. Ведь те, кто бьют русских мальчишек в школе поодиночке, не отказались от того самого «дикого» сознания, согласно которому любой представитель твоего народа заслуживает безоговорочной поддержки. Но русские беспечны: эта же формула служила и служит в русском обществе для того, чтобы распространять правила русской морали на тех, кто их заведомо не соблюдает.
Или вот ещё формула «отдать душу за други своя». Это цитата, вырванная из контекста Евангелия от Иоанна (15:13). Её повторяют бездумно всякий раз, когда в России хотят выразить высшую степень дружеской привязанности. А ведь это абсурдная формула. Зачем нужно отдавать душу? Неужели русские настолько слабы, что при любой борьбе их обязательно убивают? Не отдавать нужно, а брать!
Я предлагаю небольшой эксперимент. Попробуйте сказать «я за своего друга убью!» Страшно? А теперь дубль два для тех, кто неробкого десятка: оторвитесь от книги или экрана и громко и чётко, во весь голос выговорите «я за любого русского убью».
Русских с помощью демагогических учений обратили в заячьи души до такой степени, что большинство даже выговорить не может того, согласно чему большинство народов живёт. То есть, убивает за друзей и не только за друзей, но за любого человека из своего народа.
Что я предлагаю? Да, собственно, ничего. Процесс дрессировки русских зашёл так далеко, что вряд ли его можно обратить вспять в обозримом будущем, а может статься, что и вообще не удастся ничего поделать с искалеченной инородцами русской национальной гордостью. Хотя, пожалуй, одну вещь я всё-таки рискнул бы предложить. Задуматься. И если захочется, попробовать. В том же интернете, где человек не рискует ничем, кроме минуты свободного времени. Взять и всем вместе показать медведя любому, первому попавшемуся русофобу. Но только всем вместе. Я утверждаю, что даже одна такая акция прочистит воздух. Все народы этот язык очень хорошо понимают.
ПримечанияПравить
- ↑ Sebastian Scheiner. Photographer +972.52.622.0298 [email protected] Fax- +972.2.6739292 P.O Box 6751, Haifa 31067 ISRAEL
- ↑ HARTELY, P. H.T. 1950 An experimental analysis of interspecific recognition. Symp. Soc. Exp. Biol. 4:313‒336 Mobbing is a demonstration made by a bird against a potential or supposed enemy belonging to another and more powerful species; it is initiated by the member of the weaker species, and is not a reaction to an attack upon the person, mate, eggs or young.
- ↑ Konrad Lorenz. 1965 Das sogenannte Böse. Zur Naturgeschichte der Aggression.
- ↑ Leymann, Heinz. (1990): Mobbing and psychological terror at workplaces Violence and Victims, 5. (2).
- ↑ Leymann, Heinz. (1996): The Content and Development of Mobbing at Work. In: Zapf & Leymann (Eds.): Mobbing and Victimization at Work . A Special Issue of The European Journal of Work and Organizational Psychology. 2.
- ↑ Zapf, Dieter & Leymann, Heinz (Ed., 1996): Mobbing and Victimization at Work. A Special Issue of The European Journal of Work and Organizational Psychology. 2. (Inhalt: Eine auktoritative Übersicht über die interantionale Mobbingforschung.)