Текст:ЖЖ Диогена Лаэртского/Машкин

Машкин, учитель Флоренского, архимандрит, был прозван Серапионом за свой необузданный нрав. К тому же, он питал пристрастие к вину, и от этого на него часто нападали приступы неудержимого буйства.

Укротить его могла лишь мать, неотступно за ним следовавшая. Также и Соловьёв, философ, друживший с ним, иногда бывал способен возвратить ему здравый рассудок, причем делал он это подобно Орфею, укрощавшему своей лирой диких животных. Желая образумить Машкина, он пел ему такую песню собственного сочинения:

Милый друг, иль ты не видишь, что все видимое нами
Только отблеск, только тени от незримого очами.
Милый друг, иль ты не чуешь, что весь этот гул трескучий
Только отклик искаженный торжествующих созвучий.

Услышав ее звуки, Машкин прекращал бесчинствовать, и, обнявши Соловьёва, в слезах повторял за ним слова песнопения.

Первоначалом всего он, подобно Уварову, считал православие, прочих же двух начал, о которых учил Уваров, не признавал. По его словам, русские утратили православие, а сохранили его лишь одни масоны, к которым он желал присоединиться. Масоны же, зная буйный нрав Машкина, его отвергли, и он умер от огорчения.

Он обличал иезуитов за их лукавство, а также призывал к цареубийству. Учил он и о том, что воинов, раненых в бою, подобает умерщвлять, дабы избавить их от ненужных страданий. Кроме того, он хвалил японцев за их благоразумие и за приверженность учению Будды, и призывал сограждан не вести с ними войну, а вместо того учиться их премудрости.

Учеником его был Флоренский, и именно от него мы знаем об учении Машкина. Некоторые говорят даже, что книгу Флоренского «Столп и утверждение истины» в действительности написал Машкин, а Флоренский лишь выдал ее за свою. Иные же, напротив, считают, что никакого Машкина не было, и его измыслил Флоренский. Он же и написал все рукописи Машкина. Так считает Гальцева и некоторые другие. Пишет о Машкине и Хармс, уверяя, что он умертвил некого Кошкина, но не сообщает, чем этот Кошкин был замечателен.