Текст:Неизвестный автор:Альтернативные проекты в Германии
Альтернативные проекты в Германии
- Автор:
- Неизвестный автор
«Вам говорили, что социалистическое общество может придти на смену эксплуатации, пролетаризации и капитализма лишь в неопределенном, отдаленном будущем… Мы говорим: социализм вообще не наступит, если его не создать… Мы не ожидаем революции, чтобы начать социализм, мы начинаем осуществлять социализм, чтобы таким образом наступил великий поворот» Чего хочет Социалистический союз? 1908
- Дата публикации:
- 22.08. 2007
Среди разнородных и многообразных форм левых движений на современном Западе выделяется одна, к сожалению совершенно или почти совершенно незнакомая на пространствах бывшего «Советского» Союза. Речь пойдет о так называемом альтернативном движении, о котором я сегодня буду рассказывать на примере только одной страны — ФРГ.
О существе или, по меньшей мере, намерениях движения говорит уже само его название. Его участники намерены создать общество, альтернативное существующей индустриально-капиталистической системе. Иными словами, не дожидаясь общей, глобальной социальной революции, «великого вечера», когда в ходе победоносной всеобщей стачки трудящиеся экспроприируют капиталистов, «альтернативисты» хотят уже сейчас начать жить по-новому, без отчуждения, неравенства, иерархии, эксплуатации и войны с природой.
Точную дату возникновения АД определить невозможно. Большинство исследователей относят его к началу 70-х годов, хотя, разумеется, у него были многочисленные предшественники в виде самых различных коммун, кооперативов, жилищных сообществ, общественных инициатив и т. д. Но именно в этот период пошел массовый процесс создания различных альтернативных общественных единиц, в той или иной форме следовавших модели «контр-общества». Это связано, с одной стороны, с началом глубокого кризиса «социального государства», которое из-за своего бюрократизма и диктата все меньше устраивало людей (ср. Май 1968 г. и движение гражданских инициатив), с обострением экологических проблем, с другой, и, наконец, со сравнительно высоким уровнем благосостояния в западных странах, который позволял многим трудящимся, в том числе безработной молодежи получать различные социальные пособия, помощь по безработице и т. д. В результате эти люди могли не слишком торопиться искать заработок в рамках официальной системы и могли позволить себе эксперименты с различными формами жизни и труда, как бы в дополнение к имеющимся средствам на жизнь. Кроме того, благоприятная экономическая конъюнктура способствовала поддержанию жизни различных небольших, кустарных и т. п. проектов, небольших предприятий, мастерских, магазинчиков, кафе, кооперативов и т. д.
Участников такого рода проектов объединяла общая ценностная ориентация. К ней относились, по оценке, Йозефа Хубера, отказ от потребительства и мира вещей («жить лучше, имея меньше», переориентация на подлинные, не искаженные индустриально-капиталистической системой потребности человека, попытки отграничиться от гигантского бюрократического государственного аппарата с помощью самообеспечения и собственного труда, стремление преодолеть отчуждение в обществе и сфере труда, добиться единства труда и досуга, тяга к творческой свободной работе. Члены парламентской комиссии ФРГ, изучавшей настроения молодежи в 70-е гг., констатировали широкое распространение таких «альтернативистских» черт, как «самостоятельный труд, равное положение членов группы, равная оплата за труд, сокращение разделения труда и односторонней специализации, экологическая ответственность при производстве… продуктов, восстановление единства жизни, жилья и работы».
Приведу также квалифицированную оценку немецкого исследователя М.Винтера, изучавшего АД: «Всем, кого относят или кто сам причисляет себя к альтернативистам, свойственна одна ценностная ориентация: стремление к целостности и отрицание системы и институтов, разделяющих людей по различным социальным ролям, делающих их несовершенными и отчужденными». Отвергал ценности и структуры современного общества, они выдвигают собственные альтернативные идеи: самоопределение и самоуправление (равноправная, свободная от диктата других жизнь), «простейшие формы жизни» (децентрализация, «малое прекрасно»), целостность (ликвидация разрыва между трудом и свободным временем, устранение отчуждения в процессе производства), индивидуализация и гуманизм (свободное развитие личности). Характерно для них было представление о необходимости практического осуществления всего этого в реальной жизни немедленно, не дожидаясь общего социального переворота. При этом, по оценке Винтера, различные группы пытались истолковывать эти ценности по-своему.
Таков примерный круг идей-сил, которыми руководствовались альтернативисты 70-x-80-x годов. Они предопределили те формы и структуры АД которые они создавали.
Основная масса «альтернативных проектов» (АП) представляла собой небольшие (5-10 человек) децентрализованные кооперативные группы взаимопомощи и самопомощи, товарищества, самоорганизованные и самоуправляющиеся предприятия и мастерские, проектные организации и службы и т. д. Общее число составляло в начале 80-х гг. 10-12тысяч. Йозеф Хубер суммировал состояние движения на конец 70-х гг. По подытоженным им данным, в ФРГ и Западном Берлине существовало в тот период 11500 проектов с 80-100 тысячами участников. С учетом круга сторонников и симпатизантов, которые поддерживают эти проекты в том числе своими средствами или пользуются их рынком -это до 400 тысяч человек.
Для сравнения: взрослое население страны в этот период составляло 45 миллионов человек. Лишь 12 % проектов работали в сфере производства (сельское хозяйство, ремонт, хлебопекарни, столярные мастерские, красильни, жилье, шерстопрядение, печатные и наборные работы, художественное ремесло, альтернативная технология, рециклинг). 70 % проектов работали в сфере услуг, в том числе 22 % -социальные услуги (уход за детьми, детские сады, школы и образование, медицинские группы, терапевтические, социально- педагогические проекты, помощь молодежи), 17 % — сфера информации (альтернативные СМИ, видеофильмы, конференции, издательства), 9 % — сфера обмена и транспорта (магазины и снабженческие кооперативы, книжные магазины, такси, ремонт дорог), 9 % — инфраструктура свободного времени (кафе, рестораны, центры тусовок и коммуникации, кино и выставки), 8 % — сфера культуры (искусство, спорт, наука, театральные и цирковые коллективы, музыка, танцы, борьба), 5 % — проекты, связанные с координацией и организацией (консультации, обслуживание сетей и т. д.). Наконец, 18 % проектов занимались исключительно политической работой — гражданские инициативы коммунитарного типа в кварталах и т. д., гражданские комитеты квартиросъемщиков, борцов против запретов на профессии, солидарности с заключенными и иммигрантами, «зеленые» политические группы).
По словам уже упоминавшегося Винтера, «значительная часть проектов организована на местном уровне и -что типично для альтернативистов — отвергает всякую национальную организацию». Тем не менее постепенно стала развиваться идея создания сетей (Vernetzung) проектов с целью какой-то координации. Одной из первых таких попыток стало созданное в 1977 г. в Западном Берлине «Сетевое предприятие самопомощи» (Netzwerk Selbsthilfe) Оно заявило о намерении развивать «общественные формы хозяйства», сочетающие принципы плана и «собственной инициативы», содействовать созданию рабочих мест в "экологичных отраслях экономики и в секторе самопомощи. Организаторы выступили за децентрализацию и сокращение государственного вмешательства в области здравоохранения, социального обеспечения, жилищного строительства, транспорта и энергетики.
Создателями NS стали представители берлинской левой интеллигенции, поставившие перед собой задачу сбор средств для кредитования АП. Часть средств внесли они сами, часть изыскивают у различных фондов, часть собирается в форме взносов. АП, желающий получить деньги, мог обратиться в NS, представив информацию о себе и своих намерениях. Информация рассматривалась и в случае удовлетворительного решения (не последнюю роль при этом играли идейно-политические мотивы) АП получал помощь, в основном, беспроцентный кредит. Вслед за NS появились и другие сети, например, в 1980 г. — сеть Драйэкланд во Фрайбурге и сеть Франконии. В 1985 г. существовали уже 32 сети. С 1983 г. стала издаваться газета «Контрасты» -«ежемесячник самоуправления». В ней регулярно публикуются не только теоретические и информационные статьи о самоуправляющихся проектах, кооперативах, сетях, но и объявления, практическая информация и т. д.
Вот как описывался процесс создания сетей в газете «Контрасты»: «Все они разделяли общие политические убеждения: должно быть иначе, лучше. Капиталистическому экономическому строю следует противопоставить альтернативу. Ключевыми терминами были соединение труда и жизни, новое отношение к деньгам. Собирались пожертвования, вклады, взносы, которые предоставлялись в распоряжение групп, которые иначе не получили бы денег. Банки должны были быть демонополизированы, решения приниматься совместно, иерархия заменена кооперацией. Деньги выдавались по определенным критериям: экология, самоуправление, принцип межличностной кооперации». Возникла идея создания общенациональной сети проектов.
Однако в отношении существовавшей формы сетей высказывалась и довольно резкая критика. Дело прежде всего в том, что сети представляли собой не столько институты координации хозяйственной деятельности, альтернативные финансовые фонды — нечто в духе прудоновских кооперативных банков. Критики называли их «объединениями собирателей пожертвований», которые сами не ведут альтернативный образ жизни, но пытаются, таким образом, очистить свою совесть. Появились и обвинения в бюрократизации. Тем не менее, идея сетей не сошла на нет, хотя упор перешел с глобальных сетей на тематические (скажем, на примере Фрайбурга это — «Самоорганизация квартиросъемщиков», «Женская сеть», существующая с 1982 г., и «Сеть Баден-Вюртемберга» как объединение предприятий и проектов).
Свое отношение к существующей хозяйственной системе альтернативисты часто характеризовали термином «дуалистическая экономика». Согласно этим представлениям, в экономике страны как бы существуют одновременно два сектора — «формальный» и «неформальный» (или «альтернативный»). Первый ориентирован на производство товаров, имеющих значимость для массового потребления, для получения прибыли на рынке и для государственных интересов. Таким образом, сюда попадает частнокапиталистический и государственный сектор хозяйства. В нем господствует традиционное индустриальное производство с отчуждением труда, наймом рабочей силы, эксплуатацией. Его цель — не удовлетворение потребностей конкретных людей (непосредственное или опосредованное, через обмен), а получение прибыли.
«Неформальный» сектор, в отличие от этого, ориентирован на производство продуктов и услуг, представляющих собой не столько «рыночную стоимость», сколько «потребительскую ценность». В нем не действуют капиталистические законы и нет купли-продажи рабочей силы, которая заменяется неотчужденным «собственным» или «кооперативным» трудом. Сектор распространяется, в первую очередь, на такие сферы, как социальные услуги (помощь старикам, больным, уход за детьми, здравоохранение), сельское хозяйство, ремонтные работы строительство жилья, ремесленное производство. Проектам «альтернативного» сектора, по этим представлениям' следует объединиться в сети, в перспективе отделяясь от капиталистического рынка и создавая параллелью хозяйственную систему. Вместе с тем, часть альтернативистов допускала возможность и даже желательность финансовой помощи со стороны различных фондов и властей, с том, однако, чтобы это была исключительно «помощь для самопомощи».
Хотя все направления альтернативистов и связанные с ними политические круги «зеленых», пытавшихся в тот период в значительной мере играть роль «парламентской» руки или лобби «новых социальных движений» в том числе АД, в 70-80-е гг. принимали оценку «дуалистической экономики» как констатацию уже сложившегося или скорее, складывавшегося положения, представления о взаимоотношении «формального» и «неформального» секторов очень сильно расходились. Сторонники реформистского крыла считали сосуществование секторов наиболее правильной и оптимальной. Они утверждали, что рынок, государственное планирование и альтернативная самоорганизация должны дополнять друг друга. По их мнению, «изобретение новых принципов» или «господство одного из них» вредны. Сокращение рабочего времени в «формальном» секторе и установление нового равновесия и распределения функций между «формальным» и «неформальным» секторами должны были помочь устранить безработицу и создать плюралистическую экономическую структуру. Оба сектора признавались как взаимодополняющие.
Радикальное крыло, близкое политически к «зеленому» течению «фундаметальной оппозиции», рассматривало развитие «альтернативного» сектора как путь преодоления капитализма и замены его обществом, представляющим собой федерацию небольших, децентрализованных общин, живущих и хозяйствующих в равновесии с окружающей средой, используя новые, экологичные технологии. Этот идеал описала в начале 80-х гг. тогдашний лидер германских «зеленых» Петра Келли: «Здесь и в Третьем мире мы должны придти к жизни в небольших общинах обеспечивающих человеку высокую степень самоопределения и участия в принятии решений и предоставляющих ему солидарность и безопасность. Должны существовать высокоразвитая, небольшая и мягкая технология, ориентированная на масштабы человека, природы и окружающей среды (применение солнечной энергии и биологических процессов при добыче энергии и сырья, высокоэффективное использование всех ресурсов, внедрение экологических процессов для удобрения почвы и борьбы с вредителями, рецикл и иг использованных материалов, изготовление служащих долго предметов высокой надежности и др. целесообразные меры) и люди, умеющие делать все. Ремесло, искусство и наука будут отмечены печатью не конкуренции и эгоизма, а партнерства и товарищества».
Радикалы-альтернативисты рассчитывали осуществить этот идеал путем сочетания ускоренного развития альтернативной экономики с массовым социальным сопротивлением, что в итоге должно было привести к вытеснению капитализма. Вот как это формулировал тогдашний лидер «зеленых» «экофундаменталистов» Рудольф Баро (бывший ГДРовский диссидент, потом — один из лидеров партии «зеленых», потом — адепт «Бхагвана», в последнее время — почти что «эко-новый правый»): цель состоит в «создании ситуации, при которой будут существовать большое число соединенных друг с другом в сети общин („базисных общин“), а… социальный вес и политическое влияние этой новой общественной формации будут достаточны для того, чтобы все больше и больше подчинять требованиям соединенного в сеть базиса остающийся индустриальный сектор и другие учреждения и организации, необходимые для выполнения общественных функций». Для этого необходимо, по его мнению, противодействовать расширению «формального» сектора (сооружению новых промышленных объектов) с помощью массового сопротивления, препятствовать росту инвестиций. Параллельно — приступить к организации небольших (максимум по 3 тысячи членов) общин, самообеспечивающихся на основе простого воспроизводства и делающих рынок излишним. Когда в ФРГ в 80-е гг. стала расти безработица, сторонники Баро выступили против борьбы с ней, предлагая интегрировать их в базисные общины альтернативного сектора и заявив, что под напором нескольких миллионов безработных капитализм неминуемо рухнет.
Иначе относились к альтернативным проектам «экосоциалисты», продолжавшие традиции "новых левых . Они приветствовали создание альтернативных проектов, но считали их не столько средством перехода к новому, некапиталистическому обществу, сколько моделью, примером возможности такого общества. Вслед за традиционными левыми, они не верили в то, что АП смогут сыграть роль «контр-экономики», обращали внимание на то, что проекты часто интегрируются в капиталистическую систему, структуру рыночных цен, попадают в зависимость от властей или крупных предприятий, становясь их поставщиками, либо влачат маргинальное существование. Прямой экономической конкуренции с «формальным» сектором АП не выдерживали: производительность труда обычно была ниже, чем на капиталистических предприятиях, хронически не хватало денег (лишь 40 % проектов создавались на средства самих участников и лишь в 20 % случаев участники жили только на доходы от них). Для того, чтобы выстоять, участникам часто приходилось работать дольше и тяжелее, за меньшие деньги, чем на капиталистических предприятиях («самоэксплуатация»). «Экосоциалисты» не считали, что альтернативный сектор может посредством простого количественного роста АП вытеснить существующую Систему, утверждая, что социальная, экологическая и самоуправленческая революция должны совершиться прежде всего в ныне «формальном» секторе.
Как заявляли берлинские альтернативисты (члены «Альтернативного списка»), «мы поддерживаем альтернативные проекты, в которых предпринимаются попытки осуществить полноценный труд, полезность производимого и экологические критерии. Но для того, чтобы что-либо изменить… в целом, прежде всего должны быть осуществлены изменения на предприятиях и в профсоюзах».
АП отводилась роль модели, примера тех общественных отношений, того общественного устройства, к которому следует стремиться. При этом имелись в виду конкретные цели, направленность и формы функционирования АП. О чем именно шла речь?
Прежде всего, об изменениях в «материальной стороне производства», то есть об отказе от индустриально-фабричной, фордистско-тейлористской модели организации производства с ее детальным разделением труда и жестким распределением функций. АП стали полем внедрения альтернативных производственных и энергетических технологий и форм организации, децентрализации и системы «сетевого» объединения, отказа от критериев производительности, рыночной эффективности и прибыльности любой ценой, переориентации на самообеспечение или удовлетворение потребностей конкретных людей. Во-вторых, это принцип работы АП и принятии решения в них. В отличие от царящих на капиталистическом производстве технократии и единоначалия, в большинстве проектов решения принимались общим собранием членов, жесткого, раз и навсегда установленного разделения труда часто не существовало. Специалисты действовали, так сказать, по принципу «императивного мандата», как и коллективные технические советы в отдельных более крупных проектах (делегирование). Наконец, в третьих, по крайней мере, в тот период, в АП существовало эгалитарное (равное) распределение доходов — независимо от выполняемого труда.
Нельзя, наконец, не упомянуть о том, как относились к АП германские «автономы». В 1981 г. они сами высказались по этому поводу так: «С альтернативной сценой у нас нет по содержанию ничего общего, но мы готовы использовать структуры и технические средства альтернативной сцены. Нам ясно, что капитализм создает здесь себе побочный цикл капитала и труда, как сферу занятости для безработной молодежи, так и поле для экспериментирования с решением предстоящих социальных конфликтов и хозяйственных проблем». «Альтернативисты пытаются завоевать свободные пространства внутри существующей системы, чтобы построить там новую культуру и иную экономику, но при этом снова и снова наталкиваются на созданные капиталом социальные границы». Автономы высказывали опасение, что государство может, допуская свободные пространства в геттоизированной форме, ослаблять движение социального сопротивления. Они заявили, что бороться за расширение свободных пространств, конечно, следует, но это не должно быть главной и единственной целью, ведущей к интеграции в Систему в виде побочного, вспомогательного сектора. Например, в ходе движения за захват пустующих зданий в Западном Берлине автономы объявляли об экспроприации захваченных ими домов и считали их лишь исходным пунктом для дальнейшей борьбы. Альтернативисты считали их средоточием своей «иной жизни» и стремились легализовать — ценой признания авторитета государственной власти. В середине 90-х автономы еще раз подтвердили: «Альтернативная сцена сегодня — это часть Системы и больше не мотор социальной эмансипации».
К сожалению, многое в резкой оценке со стороны автономов подтвердилось в ходе эволюции альтернативного движения. В 90-х гг. возможности для АП в Германии, как и в других развитых западных странах резко ухудшились. Экономическая конъюнктура изменилась, людям пришлось искать работу, у них не оставалось ни времени, ни сил, ни средств на социальное экспериментирование. В условиях обострения эксплуатации труда и ужесточения конкуренции проектам стало труднее выжить. Их число значительно сократилось. Оставшиеся пошли на большие уступки Системе и рынку. Многие проекты в значительной мере отказались от первоначальных самоуправленческих методов принятия решений и от эгалитарного распределения доходов (во всяком случае, ограничили их). Распространилось разделение труда и более узкая специализация, элементы менеджерократии.
Неолиберальная модель капитализма, утверждаясь на Западе, во многом использовала ситуацию «дуалистической» экономики. Речь не только о том, что в АП были опробованы различные экологические и организационные (тойотистские?) технологии, о том, что АП создали рабочие места, ослабив нажим на систему, о том, что многие проекты стали деловыми партнерами, поставщиками и контрагентами капиталистических предприятий, как бы дополняя их (при этом капиталу это стоило дешевле, чем создавать рабочие места на своих предприятиях) или о том, что альтернативная среда породила новый спрос, который капитализм стал удовлетворять на коммерческой основе. Можно сказать, что требования самообеспечения и «помощи для самопомощи» послужили для неолиберального капитализма оправданием для уничтожения модели «социального государства благосостояния» (ср. «берлинскую линию» — политику западноберлинского ХДС в отношении альтернативных проектов). Альтернативисты, подобно «новым левым» и другим новым социальныым движениям, пытались разрушить фордизм-тейлоризм слева, неолиберализм упраздняет его справа, в известной мере интегрируя и используя левый таран.
Значит ли это, что альтернативные проекты действительно всегда и повсюду утратили свой освободительный потенциал? Некоторые новые размышления леворадикальных аналитиков заставляют отвечать на этот вопрос осторожностью. Недавно в «Наперекоре» были опубликованы некоторые из таких материалов, прежде всего, тексты Рота и Ревелли. Суть их сводится к тому, что разрушение «социального государства» и торжество неолиберализма разрушает все и всякие социальные связи, полностью атомизируя общество. Раньше эти социальные функции брало на себя хотя бы государство (вместо разрушенных капитализмом традиционных связей), теперь оно же отказывается от них за ненадобностью, бросая людей на произвол судьбы.. В таких условиях восстановление людьми социальности снизу (в кварталах, на пустующей земле в виде социальных кооперативов и ассоциаций жителей, медицинских и потребительских групп, сквоттов, коммун и т. д.) может играть глубоко освободительную роль. Речь идет, по существу, уже не о дополнении к существующей системе и не о выходе из нее, а о воссоздании самого общества в борьбе с государством и капиталом.
Как выглядит жизнь АП сегодня? На местах с 80-х гг. стали появляться местные объединения инициатив и проектов, обычно размещающихся в одном здании — «Дворы ремесел». В реальности они называются так далеко не всегда. По словам газеты «Контрасты», «политические декларации принципов или изощренные идеологические дебаты больше не слышны; немногие существующие выражения содержательной общности могут быть скорее охарактеризованы как трезвый прагматизм. Так, люди во (франкфуртском) Экоцентре стремятся „совместно и солидарно повышать эффективность своих изделий“». Одни считают, что в этом нет ничего плохого, что это показатель зрелости. Другие, напротив, недовольны и стремятся сохранить альтернативный потенциал. Гизела Нотц из редакции по кооперативам писала в «Контрастах»: «Необходимо будет снова развить общие представления о целях, видение и утопию иного, лучшего мира жизни — труда без насилия и подавления…».
Помимо местных центров существуют сети на уровне групп и на земельном уровне. Пример — «Кэш кооп» созданное в 1987 г. объединение для финансирования АП в Гессене и Тюрингии. Eго учредили люди из Института самоорганизации и из Союза немецких следопытов. Цели: обмен информацией относительно нынешних стратегий и новых возможностей финансирования, исследования новых программ развития, коллегиальная консультация различных инициатив и сетей. Оно стремится к максимальному самофинансированию, считая это одним из наиболее важных уроков своей деятельности. Другими стимулами к более тесному объединению системы финансирования АП «Кэш кооп» считает усилившуюся потребность в профессионализации и опыт имеющихся сетей, в которых удавалось сообща, с помощью многостороннего обмена, кооперации и соединения ресурсов решить проблемы, которые поодиночке были бы неразрешимы для отдельных проектов. В 1985 г. в Дортмунде было учреждено объединение «Сеть самоуправления и самоорганизации» — объединение самоуправляющихся и экологически ориентированных предприятий и проектов. Первоначально оно распространялось только на землю Северный Рейн-Вестфалия, через 5 лет собрание членов постановило превратить «Сеть» в общенациональную организацию. В 1992 г. она уже объединяла 500 самоуправляющихся и экологических предприятий по всей стране. Во многих случаях они входят в «Сеть» только для того, чтобы пользоваться снабженческой системой «Сети». Помимо этого, предприятия-члены благодаря групповому договору имеют более выгодные возможности для страхования по старости и то несчастных случаев. В Правлении «Сети» представлены также 10 отраслевых и региональных союзов (такие как «Объединение самоуправляющихся предприятий Гессена», «Соединение самоуправляющихся магазинов велосипедов», организация самоуправляющихся графических предприятий, объединение кооперативов в сфере культуры, союз социально-культурных центров и т. д.). В систему «Сети» входят и 15 учреждений, занимающихся проблемами инфраструктуры и развития — экофонд СРВ, объединение по содействию кооперативной идее в Бонне, экобанк и др.
«Сеть» провозглашает уже координируемое хозяйственное сотрудничество по принципу «кооперация вместо конкуренции». Основной формой помощи являются предложения о поддержке и оказании услуг. Судя по статье в газете «Контрасты», «наряду с классическими задачами общественного объединения, такими как представительство интересов при законодательных изменениях, разработка программ содействия развитию и общая работа с общественностью, сюда относятся развитие кооперативных стратегий маркетинга и рекламы, консультирование и поддержка при получении совместных заказов и при привлечении капитала. Сэда следует прибавить также развитие обширной инфраструктуры консультирования, повышения квалификации и образовательного уровня…».
Как видно на этих примерах, большинство немецких АП сегодня — структуры гораздо менее идейные и более коммерческие, чем раньше, хотя нельзя утверждать, будто идея общественного самоуправления в них совершенно исчезла. Она как бы присутствует на втором плане, как набор неких принципиальных самоограничений по принципу «чего не делать», но реальную жизнь определяет капиталистический рынок с его «законами». "Сети сегодня — это, в первую очередь, по-прежнему общие структуры для финансирования и консультирования, а не подлинный инструмент хозяйственной координации, который позволял бы говорить о той старой идее «контр-общества», которая вдохновляла многих участников движения на первых порах его существования.
Авторы вышедшей в 1996 г. «Книги коммуны» суммируют происходящее в среде АП следующим образом: «Самоуправляющаяся сцена удержалась и консолидировалась. Первоначальная широко распространенная хаотичность, возникшая не в последнюю очередь из желания сделать все иначе, чем это принято в обычной трудовой жизни, уступила место осторожному прагматизму. Сегодня самоуправляющиеся предприятия, как правило, примирились с тем, что определенная степень разделения труда не только более производительно, но и более удовлетворительна для личности, чем если все делают все, даже когда им эта работа не нравится. Кажется, что и другие принципы все более смягчаются, например, единая для всех оплата труда заменяется дифференцированными моделями зарплаты или же признается существование людей, которые работают на предприятии, но не могут участвовать в коллективном принятии решений. Некогда высокие притязания сильно пострадали в реальности рыночной экономики — в целях выживания».
Тем не менее, в Германии есть небольшое число проектов, пытающихся следовать либертарным принципам. Одним из наиболее известных является выросшая из «Проекта А» «Оса» (Wespe) -«Предприятие самоуправляющихся проектов и учреждений», находящееся в Нойштадте. В настоящее время в нем 50 индивидуальных членов и около 30 помогающих. Проект расположен в здании бывшей мебельной фабрики превращенной в «Экодвор». Там размещаются магазин биостройматериалов, строительно-столярная мастерская выставочные залы мебельной мастерской, кафе, два жилищных сообщества, помещение для детей и молодежи музыкальный подвальчик и конференц-зал. В организационном отношении «Веспе» состоит из 12 фирм и примерно такого же числа «инициатив». Как говорят ее члены, «это попытка жить, работать и творить иначе и при этом смешать искусственные границы между зарабатыванием денег, удовольствием и общественной деятельностью… Мы хотим предвосхитить в малом кусочек либертарного общества, которого мы для себя хотим». «Веспе» — это не интегральная коммуна, не все ее члены работают в этих самоуправляющихся предприятиях «без шефа» и живут в жилищных сообществах. Каждого привлекает свое. Каждая группа, сообщество или индивид автономны, но объединяются в сеть для взаимопомощи. Все 12 предприятий объединены в «Совет совместного хозяйствования», выполняющий чисто практическую функцию — помощь в ликвидации чрезвычайных трудностей (экстренная финансовая помощь, «выравнивание убытков»), планирование взаимодействия и взаимной поддержки. Многое еще не доработано до конца. Как финансируется каждая отдельная группа? Вот что говорит по этому поводу член одной из них — той, которая организует кафе: «Прежде всего, существует месячный взнос, который каждый (член группы) устанавливает сам и платит регулярно. Затем есть частные вклады, как пожертвования или займы… За этим стоят, разумеется, частично и предприятия „Веспе“». Иными словами, внутри проекта деньги имеют хождение. Члены других групп и предприятий «Веспе», например, должны платить за еду в этом кафе.
Примером настоящей самоуправляющейся коммуны можно считать Нидеркауфунген. Эта коммуна под Касселем была создана в декабре 1986 г.и в 1995 г. насчитывала 50 взрослых и 16 детей. Она намеревается продолжать расти. Принципы коммуны: левизна, совместное хозяйство, принятие решений на основе консенсуса, коллективные структуры быта и труда, демонтаж семейных и половых иерархий. Труд организован в соответствии с критериями экологичности и социальности производимых продуктов и услуг. В Нидеркауфунгене имеются детский сад (интегрированный и смешанный по возрасту), строительная мастерская, архитектурное бюро, столярная мастерская, слесарная мастерская, пошивочно-кожевенная мастерская, дом для конференций и встреч, столовая, зал заседаний, предприятие по биогородничеству, животноводческая ферма, наборная мануфактура и т. д. Всем этим занимаются отдельные трудовые группы. Создаются пенсионная система. Особенностью коммуны является совместное ведение хозяйства (все решения принимаются на общем пленуме). Ее члены говорят об «общем хозяйстве» а не об «общей кассе», предназначенной обычно для конкретных целей. «В общем хозяйстве сети только одна касса. В нее дается и из нее берется все. Все имеют к ней равный доступ. Частных доходов больше нет,-Подарки, гонорары и т. д. тоже идут в общий котел. Нет никакой возможности делать расходы помимо общей кассы. Кроме того, в том, что касается производства, общее хозяйство включает в себя договоренность относительно рабочего времени, форме производства, предложении услуг и квалификации работающих. В том, что касается потребления, общее хозяйство требует договоренности о потреблении и потребностях, о том, как возникают потребности и какие последствия будет иметь удовлетворение моих потребностей». В коммуне нет имущественных различий.
В Нидеркауфунгене разделяют потребительское и инвестиционно-производственное достояние. Первый «котел» образуется из ежемесячных доходов коммуны; при этом соблюдается следующий принцип: в среднем за год он: должен быть не ниже, чем расходы. Инвестиционно-производственное достояние образовано из обобществленнного имущества членов коммуны, которое они оформили на нее в качестве долгосрочных даров или внесли при вступлении. Это имущество расходуется только при покупке и ремонте зданий и для инвестиций в сферу труда, но ни в коем случае не на нужды потребления. Коммуна сознательно отвергла принцип строго равного потребления и установила принцип распределения по потребностям. Интересно, что опыт коммуны Нидеркауфунген доказал: в условиях гласного, открытого и совместного обсуждения всех проблем злоупотребления являются исключением, люди учатся сознательно и ответственно относиться к своим потребностям, обсуждать и понимать их. Каждый член коммуны заключает с ней договор о том, что он может взять, если выйдет из коммуны; он утверждается консенсусом. Каждый месяц в коммуне подводится баланс, из которого видно, из чего складываются доходы (собственные сферы труда, работы вовне, гонорары, пособие по безработице, подарки, пособия на детей и т. д.) и расходы (продукты питания, книги, поездки, карманные расходы арендная плата и т. д.). При указании расходов не фиксируется, кто именно их совершил, желающий узнать это может обратиться к кассовой книге. О расходах свыше 200 марок следует предварительно уведомлять для того чтобы другие могли дать совет, нельзя ли где-то и как-то купить это дешевле. Более круглые расходы (путешествия, компьютер и т. д.) подлежат одобрению пленума: обычно о них сообщают и если в течении последующих и на следующем пленуме никто не возражает -вопрос считается решенным. Каждая трудовая группа представляет отчет примерно раз в год, сообщая о своих доходах, расходах, рабочем времени, планировании развития. Все это считается важной частью информационной культуры в коммуне, которой уделяется много внимания.
Насколько мне известно, до сих пор в Германии не было попыток организовать какой-либо безденежный обмен между коммунами (ср. боны LETS во Франции или «банки времени» в Италии).