Хроники АУМ

Запрещённая в России АУМ Синрикё пугает одним своим названием. Асахаровцы, которых иногда доводится встречать в жизни, это люди как правило замкнутые. Трудно с ними разговориться, завести простой разговор. Сами асахаровцы утверждают, что к такой замкнутости их вынуждает предвзятое отношение общества, не готовность объективно их понять, не готовность окружающих понять правоту иного подхода к жизни, иного мировоззрения, иного бытия, иной системы отсчета ценностей. И по их словам даже и не это главное. Есть проблема реального восприятия. Если, например, монах-христианин скажет: "я сплю пять часов в сутки", — то это будет воспринято как нечто очень хорошее, как подвиг. Если же то же самое скажет монах-асахаровец, то это будет тут же воспринято как нечто очень плохое. Как издевательство над человеком, как одурманеное рвение, как результат заблуждения, глупости.

Именно по этой причине асахаровцы избегают давать интервью, избегают журналистов. Поскольку, как они говорят, сколько не рассказывай, не показывай всё честно о своей жизни, всё равно в СМИ всё будет вывернуто шиворот-на-выворот. Всё хорошее будет выказано плохо. Всё нейтральное будет выказано крайне плохо. Данный проект создаётся для того, чтобы попытаться показать правду так, как она есть, без прикрас и очернений.

Марьина роща

Филиал в Марьиной роще работал с 1995 года по 1999 год. И, как и все филиалы, располагался на квартире. Старшим инструктором в этом филиале работал Эдуард Борисов, хозяин квартиры. Большинство аумовцев его знали как Энди Борисов. В филиале проходили занятия как для аумовцев, так и для обычных граждан. Для непосвящённых это были просто занятия по йоге и цигуну.

В августе 1999 года было летнее затишье сезона. На занятие по йоге однако пришёл новичок. Приход всего одного человека на занятие было вещью для Марьиной рощи привычной. Один так один. Позанимались. Похоже ему понравилось, он начал задавать много дополнительных вопросов, о буддийской картине мира, о возникновении вселенной и подобном. Спросил, можно ли заказать диск с мантрой. И заказал мантру АУМ.

Энди передал этот заказ Ливандовскому. Ливандовский почему-то передал заказ Саше Стоялову, хотя раньше записывал музыку сам. Стоялов записал музыку и, в целом, заказ был выполнен достаточно и удивительно быстро, меньше чем за неделю. Со Стояловым встретились в метро, и Саша передал запись. Запись стоила рублей сто. И это было дорого. Энди даже в перспективе не представлял себе, что он сможет что-то подобное заказать себе для Марьиной рощи. Однако, тем не менее, чтобы выкупить заказ, Энди пришлось вложить свои деньги. Энди прослушал мантру и нашёл чему удивиться. Запись с мантрой АУМ раньше всегда записывалась с помехой: в одном месте прямо по фону звука пробивал щелчок. А в этот раз никакого щелчка не было. И ещё, что сразу замечалось, качество звука было в два раза лучше. То есть даже во всём архиве Марьиной рощи записей такого высокого качества ещё не было.

Ливандовский позвонил и сообщил, что будет какое-то большое собрание аумовцев. Так совпало, что собрание пришлось как раз на следующее занятие с новичком. Энди решил, что эта накладка и высокое качество мантры, не случайно, как знак свыше, и рискнул пригласить заодно и новичка на то собрание. По телефону Энди новичку рассказал о готовности мантры и предложил сходить вместо отменённого занятия на общее собрание.

Общее собрание проходило на метро Пионерской. Ещё в метро Энди передал мантру новичку и, пользуясь случаем, пояснил, что матру читает Сёко Асахара. Новичок, услышав эту информацию, ничего на лице не изобразил. Была договорённость встречаться на Пионерской в центре зала. Экскурсоводом оказался Мицуги Додзи. Энди не видел Мицуги уже лет пять и, узнав его, внутренне обрадовался. Мицуги Додзи аккуратно нёс в руке бумажный в розовых разводах пакет. На остановке, около метро, встретилось ещё несколько знакомых. От метро нужно было ехать ещё на маршрутке. Энди в этот филиал ехал впервые и поэтому дороги не знал. Это была личная квартира Татьяны Суриной. Она же была старшим инструктором этого филиала. В филиале на собрании собралось много саман, как старых так и новоиспечённых (принятых самовольно после закрытия московского АУМа), просто верующих было больше всего. Всего собралось около двадцати человек. На алтаре помимо привычного портрета Асахары справа и слева от него стояли портреты сыновей Асахары: Акитеру и Гёкко. Мицуги Додзи поставил бумажный пакет на алтарь. Затем сел перед всеми и, пропев со всеми троекратно мантру АУМ, начал занятие.

Первые полчаса все читали мантру приверженности. У Энди был случайно текст этой мантры в распечатанном виде. Он дал текст новичку и поэтому особых проблем такое начало у новичка не вызвало. Затем была проведена инициация заряженных конфет. В том розовом пакете, оказалось, лежали заряженные конфеты. Конфеты были явно иностранные, дорогие. По составу это был мягкий ирис с ментолом. После того, как каждый взял конфету из пакета, включили новый видеофильм. На видео были сняты сыновья Асахары: Акитеру и Гёкко. Мальчики были детсадовского возраста, одеты в синее одеяние и нестрижены. Поэтому, если не знать, что это мальчики, невозможно отделаться от впечатления, что это девочки. На видео мальчики играли на детской площадке с большим количеством качающихся брёвен. Затем мальчики заряжали конфеты. Конфеты были похожи на те, что ели практикующие в зале. Затем на видео мальчики долго и громко читали мантры и обеты. Мантру АУМ, обет большой колесницы и обет страдания: "Дзиконо курусимио ёроко битаси, тано курисимио дзиконо курусимито суру". Видео продолжалось около получаса.

По окончании видео Мицуги Додзи сказал, что это видео можно будет заказать и получить для личного домашнего просмотра. Кроме этого Мицуги коротко напомнил о том, что пожертвование является очень важной практикой. Начав произносить свою речь, Мицуги сложил вместе ладони перед ртом, прижав их к губам. Любой психолог бы тут же прочёл такой жест как сомнение, неискренность. "Когда Учитель был в Москве, ему задали вопрос. Почему нет достигших среди россиян. Знаете ли, что он ответил? — Потому что недостаточно ведут практику жертвования". Когда Мицуги завершил напутствие, вдруг со своего места заговорила Сурина Татьяна (руководитель этого филиала) обращаясь ко всем присутствующим: "Мы пока этого делать не будем. Мы знаем тебя, Мицуги Додзи, и знаем, чем вы там занимаетесь, и ваши взгляды. Поэтому мы жертвовать не будем. Мы пока подождём". Из её возражения сути спора понятно не было. Лично Энди внутренне не одобрил поведение Суриной. Подобного рода споры ведут к дистанцированию, конфликтам, расколу, противостоянию, не красят сообщество и, в конечном счете, ослабляют его. Мицуги ещё сказал несколько слов о важности жертвования и сказал, что сделать заказ видео можно будет прямо сейчас. И пошел на кухню. И там записывал заказы. Ко всему прочему Энди хорошо знал Мицуги как сильного инструктора, и, поэтому, доверял ему. Поэтому Энди сделал пожертвование в коробку, которая стояла рядом с алтарём. В реальности пожертвованием оказались полностью те самые бумажки, которые Энди только только получил за диск от новичка. Около половины присутствующих тоже сделали пожертвование. После того, как сделал пожертвование, Энди подошёл к Мицуги на кухне и попросил его, его тоже записать на кассету, Мицуги лично Энди сказал, что самана получат кассету бесплатно и оставлять заказ для этого не нужно.

Когда возвращались с собрания, Энди спросил у новичка, что он обо всём этом думает. Новичок сказал, что в целом ему понравилось, однако конкретного Мицуги Додзи он бы лично поприжал бы, и допросил бы с пристрастием. Что не верит ни одному его слову. Энди на это возразил, что он знает Мицуги Додзи очень давно как очень сильного, но очень строго инструктора, и что эта его строгость часто бывает не всем нравится. Как впоследствии оказалось, новичок и Сурина были правы, а Энди был не прав. Впоследствии оказалось, что Мицуги Додзи на том собрании собирал деньги для боевой группы Сютена. Туда же пошли деньги, вырученные от распространения среди верующих видеокассет. А конфеты, как впоследствии оказалось, были не из Японии, а всего лишь заряженные на алтаре с помощью фонограммы.

Интервью с музыкантом «Кирена»

Январь 2001 года

– Галия. Пожалуйста, расскажите нам о том, как вы начали свою работу в оркестре «Кирен».

На кастинг в оркестр Кирен меня пригласил мой руководитель с предыдущего оркестра. Он сказал, что религиозная организация АУМ Синрикё создаёт свой собственный оркестр. Я немного тогда про АУМ Синрикё уже слышала. Я пришла на прослушивание. Вышла на сцену. В зрительном зале сидело несколько людей и в центре сидел Урувела Касапа Ши, в белой курте. За рядами его почти не было видно, потому что он был очень низкого роста. Меня попросили сыграть что угодно по моему усмотрению. Я сыграла. После этого меня попросили сыграть пиццикато. Я сыграла. После этого Урувела Касапа Ши сказал, что я принята. Мой руководитель тоже ходил на этот кастинг. Он рассказал, что на прослушивании он сыграл очень много разных произведений. Его просили сыграть ещё и ещё. Он сказал, что во время прослушивания ему удалось превзойти самого себя. Он исполнял одну очень сложную технику за другой. Его слушали и слушали, слушали и слушали. Однако, в конце концов, так и не взяли. То есть, в моём исполнении они сразу почувствовали какую-то ту энергию, которая была нужна.

Когда Сонши приехал в первый раз, чтобы представлять оркестр Кирен в Олимпийском, перед этим мы репетировали. И во время перерыва все музыканты ушли и я оказалась одна в зале и Сонши тоже во время перерыва остался сидеть в своём большом белом кресле. У него на голове тогда белый большой шлем был. Теперь это просто шапочка спасения, а тогда был большой шлем с электродами во все стороны. И я тогда решила его повнимательнее рассмотреть, и стала наклоняться со своего места все больше и больше, чтобы все лучше и лучше его разглядеть. А он же, ведь, слепой. И вдруг, он, похоже, почувствовал, что на него кто-то смотрит, и повернул голову в мою сторону. А затем, подумав немного, он послал в мою сторону свою энергию. И я просто слетела со стула. Этот толчок от потока энергии был очень-очень сильный. Это же какую сильную нужно иметь концентрацию своего сознания, чтобы вот так за один раз послать такой мощный поток энергии? После этого момента я очень много дней ходила и чувствовала, что по-прежнему наполнена этой энергией Учителя. Я «летала». Я «левитировала». В метро я невольно хваталась за поручни, чтобы не «улететь».

– Расскажите, пожалуйста, о самой той музыке, которую вы исполняли в «Кирене».

Я очень сожалею, что астральная музыка ещё не дошла до массового слушателя. Любая астральная музыка, особенно в живом исполнении, может иметь даже больший эффект, чем просто изучение Учения. То есть это то, что в словах невозможно сказать. Это из области образов, из области высочайших эмоций. При слушании этой музыки задействованы очень высокие чакры. Когда человек погружается в эту музыку, например, исполняет её, прикладывая невероятные усилия, то сразу настраивается на высокие миры, перескакивая Три Скверных Мира и Мир Людей и словно перестаёт жить в материальном мире. То есть деньги уже не имеют такого значения, его жизнь начинают двигать Заслуги, и можно не иметь много денег, вот я много денег не имею, и быть счастливым. Понимаете, в чём отличие человека, который приобщен к музыке, тем более к астральной? В том, что он может жить в этом мире просто за счёт того, что он исполняет эту музыку. А материальные блага сами собой идут. Когда люди слушают астральную музыку, то порой испытывают серьёзные опыты. Во время гастролей в Японии я была потрясена – у кого Дардри-сидди, другие входили в экстаз, сидя в зале. Люди поднимали руки, плакали. Во время практики, таких колоссальных эмоций я не видела. То есть музыка очень сильно влияет на людей, как энергия Достигшего. Сейчас я занимаюсь с детьми, и они запоминают астральную музыку гораздо быстрее, чем обычную. Конечно, вначале очень тяжело – вследствие накопленной плохой кармы, но когда они преодолевают её, преодолевают свои загрязнения, то происходит качественный скачок, и потом всё как по маслу. Гуру помогает им преодолеть себя, и потом у них всё начинает получаться.

– А было ли у вас противоречие внутреннего мира с астральной музыкой?

Нет, с музыкой противоречий не было. Было другое. Мы приходили в оркестр, уже зная всю музыку, которая существует – и классическую, и очень древнюю, и современную, джазовую – мы же с семилетнего возраста учимся в течение 17 лет. Надо сказать, что современная музыка – очень грязная. И когда мы начали исполнять музыку астральную, то мне и многим другим казалось, что она слишком простая. Но после того как оркестр поиграл месяц-два астральную музыку, некоторая грязь с нашего сознания, видимо, сошла, и мы поняли, что эта музыка – чистая, простая, доходчивая, и её исполнять нетрудно, потому что она естественна. Когда играешь её руками, она естественно кладётся, видимо, так просчитал Гуру. Есть, конечно, технически трудные места, но они не требовали каких-то особых затрат, потому что всё это – естественно. Когда прошёл год, и музыкантов спрашивали об этой музыке, они уже говорили, что это просто непревзойдённые произведения. Что-то сверхгениальное есть в этой музыке, это точно, и даже музыканты это говорили. Сейчас все они мечтают только об астральной музыке, потому что уже наигрались грязной музыки. А астральную – сидишь, в блаженстве играешь и всё.

– А возможно ли будет снова организовать какой-то костяк оркестра?

Все прибегут сразу же, с любого конца Земли. Только и ждут: ну когда Учитель выйдет из тюрьмы? Вчера, пожалуйста, один бывший киреновец у меня это спрашивал. Я говорю: только когда мы очень сильно захотим, и будем стараться. Он говорит – ну, от нас ничего не зависит, я говорю: и от нас тоже зависит. То есть они сейчас очень сильно мучаются, не играя в этом оркестре.

– А были ли моменты, когда люди входили в подсознание и не могли играть эту музыку?

Во время игры – нет, потому что при этом только думаешь, чтобы играть как можно лучше; в процессе исполнения невозможно, например, войти в Самади. А так, конечно, опыты были. Я, например, в то время была безумно счастлива. Это единственное счастье в моей жизни, и другого я вообще ничего не представляю. Видимо, я уже была готова, созрела, я ждала этого и пришла. А другие музыканты это счастье поняли сейчас, понимаете? Потому, что эта музыка очень красивая. Мало того, что красивая, она сверхгениальная. Есть такие вещи, что я могу сказать – это выше гениального. Опыты, которые я слышала в астрале, убедили меня, что все эти произведения не сочинены Учителем, а звучат в астральном мире, услышаны и принесены им на Землю. Лично у меня был такой опыт. Когда я сыграю какой-нибудь концерт, потом иду домой, распахнув пальто, и думаю: «Боже мой, где я нахожусь, какой кошмар в этом мире!» И единственное, что мне хотелось – это орать на всю улицу: «Люди, ну что вы вообще ходите здесь, что вы здесь делаете! Вы посмотрите – ведь у нас есть Спаситель, а вы его не видите!» Но я понимала, что если сейчас закричу, то меня заберут в милицию. И каждый раз мне хотелось заорать во всё горло: «Люди опомнитесь, оглянитесь, что вы делаете!» Я зажимала себе рот. Мне даже жить не хотелось здесь – ведь сразу видишь всю грязь. Это такой контраст – очень тяжело потом, после концерта начинать жить, на следующий день жить – тяжело! Потому что, во время игры очистишься, как в Небесах побываешь, а потом опять опускаешься сюда. Сейчас я уже сжилась с этим – прошло столько времени. Я представляю, как Достигшим было тяжело всё вдалбливать людям, всё рассказывать в такой спокойной форме, я понимаю, что внутри у них всё кипит и клокочет – доказать, показать людям, кто такой Гуру! Ну, не всем, видимо, уготовано в мире понять, кто такой Гуру, как и Христос в своё время. Фактически также ему все и говорили: «тебя [надо] убить», понимаете? И сейчас ситуация фактически повторяется... Ну, что ещё про музыку вам рассказать? Как я занималась? Я, например, иногда играла дома, встану перед портретом, играю сама, вспоминаю кусочки из оркестра, что мы играли – были такие сильные порывы.

– Вы чувствовали, что от исполнения растёт интеллект?

Конечно, я вообще Небо и Земля стала. Очень, очень интеллект растёт. Например, я впитала Учение сразу же. То есть когда я все книги начинала читать, то упивалась ими с утра до ночи, не переставая. Это оказалось то, к чему я всю жизнь стремилась – 40 лет. Вдруг я увидела, что всё это написано. Я эти книги просто глотала, Учение – как кровь моя. Когда получаешь инициации лично от Учителя, когда играешь эту музыку, то я, например, считаю, что во мне уже кровь Учителя! Ты становишься как бы частью Гуру – это на самом деле так, реально. Ведь во время исполнения было дано столько инициации!

– А сейчас вы ездите за границу с гастролями?

Да, ездим, всё время. То во Франции были, сейчас из Германии вернулись. Мы играем классику – Бетховен, Чайковский, хорошие произведения. Нормально жизнь идёт. Но без астральной музыки – это не жизнь, а прозябание.

– А вы не пробовали собраться старым составом и поиграть, хотя бы для себя?

Я – с удовольствием, но все заняты добыванием денег, им не до этого.

– Они все сейчас в оркестрах играют?

Все. Я со многими вместе в оркестре играю, со многими в театре работаю. Музыкантский круг – это один большой симфонический оркестр на Москву, который разделён на маленькие оркестры внутри Москвы, и музыканты по всем оркестрам ходят и там работают. Они 2-3 работы имеют. И все музыканты, что играли в Кирене, от первого до последнего, задают вопрос – когда выйдет Сонши из тюрьмы. У них приверженность выражается в том, что они мечтают снова играть как прежде. Когда мы играли музыку, боги в тот момент её слушали. Но музыканты получали удовольствие не только от исполнения. Ведь Учитель очень сильно любил оркестр, это было видно. И эту Любовь каждый из музыкантов испытывает до сих пор. Им есть с чем сравнить: сейчас все работают в других коллективах, а там управляют жадные. Везде правят мирские желания, и начальство везде жадное, всё себе. А киреновцы испытали на себе щедрость Сонши – и материальную, и его Любовь. И когда лучшее сравнивается с худшим, то лучшее ещё больший имеет вес. Поэтому они всегда спрашивают – когда же Учитель выйдет из тюрьмы. Тогда, когда работали, особо не ценили, а сейчас – оценили, ещё как оценили! Мы получали денег – кучу. Учитель нам сам зарплату в руки давал, из собственных рук. Представляете, сколько инициации было? Музыканты материально устроили свои жизни. Сонши давал каждому благословение. Это невозможно сравнить ни с чем. Однажды я почувствовала от Гуру мощнейшую вибрацию Сострадания. Вокруг всё заколебалось, и я чувствую Сострадание ко мне. Сострадание! Не просто, вот как я тебе говорю: «Я тебе сострадаю», и вы ничего не чувствуете, да? А от него – волны, волны Сострадания!

– Если не секрет, сколько музыканты получали?

Сначала наши гонорары были сопоставимы с зарплатой президента, а потом стали не сопоставимо больше.

– А какой был средний возраст музыкантов в Кирене?

Всякий – были и молодые, и старые. Там вообще возраст не имел значения, когда проводили конкурс в оркестр.

– А подбирали, по какому признаку?

По профессиональному. И, может быть, на карму немного смотрели. Был конкурс, сидел Урувера Кассапа, и каждый выходил и играл.

– А все были практикующими в Кирене, да?

Практика входила в контракт – 4 часа работы и 3 часа практики.

– А сейчас практикуют?

Не знаю. Я знаю, что некоторые Тренинг Ветра делают дома, кто-то ещё что. Ведь всё равно что-то осталось. Но то, что заповеди стараются соблюдать, это точно. Мы заповеди каждый день повторяли, они их все прекрасно знают! Они ведь миряне, а для мирян – что главное? Соблюдение Заповедей. То есть часть практики уже есть. Я думаю, что они не убивают насекомых, стараются не убивать. На счёт пожертвований – я думаю, что они делают пожертвования, играя музыку. Они же отдают людям лучшее, что у них есть, на пределе возможного. Вообще, играя на сцене, музыкант фактически всегда находится в предынфарктном состоянии. То есть выход на сцену – это состояние стресса. Поэтому музыканты все в основном умирают от инфаркта. И после каждого концерта, когда мы на следующее утро приходим на репетицию, то все говорят, что словно полночи тебя лупили палкой – всё тело болит! У меня однажды был такой опыт: слушая «Любовь Ума-Парвати», мне неодолимо захотелось превратиться в звук скрипки в этой музыке и так существовать дальше. Потом я подумала: как же музыканты могли так исполнить это произведение, и не умереть там же, с инструментом в руках?

– Расскажите, пожалуйста, как же вы исполняли эту музыку?

Музыкантская гордость – это исполнить ещё лучше, чем ты можешь. Поэтому мы играли астральную музыку всегда на пределе, отдавая всё, до последнего. Что это значит? За 17 лет учёбы и последующие годы работы мы научились такое из себя выкладывать! И каждый раз, и каждый день. И эти пределы – они бесконечны. И даже когда сил нет, мы всё равно на концерте выкладываем то, что, как говорится, уже заимствуем откуда-то! Ну и, конечно, нервы должны быть железобетонными – мы на сцене не имеем права ошибаться! Конечно, в Кирене такое исполнение на пределе было возможно из-за энергии Гуру, которую он передавал музыкантам через астрал. Вы знаете, что у нас был случай, когда мы в Кирене играли вообще без репетиции?

– Нет.

Мы в Японию, когда приехали на гастроли, нам Учитель потрясающую Махамудру дал. Он всегда присутствовал на концертах – сидел на сцене с краю, метрах в шести от меня. Однажды мы прекрасно отыграли два отделения, и вдруг нам говорят будет третье отделение, вот это будете играть. И нам дали, часть, по-моему, из «Послания Святых Небес».

– Вы её не слышали никогда?

Никогда не слышали и ноты в глаза не видели! И должны были сразу же играть на концерте, представляете? Зал – наверное, тысяч пять народу сидит. У нас такая практика есть – читка с листа называется – когда поступаешь в оркестр, дают незнакомое произведение, и ты должен сразу его сыграть. Но там просто конкурс, и ты можешь ошибиться, а здесь – надо сразу выходить на сцену играть! И дирижёр, и музыканты – все схватились за ноты. Я смотрю – а там даже штрихов нет, думаю – боже мой, мы же будем в разные стороны все играть.

– А штрихи – это для дирижёра?

Нет, штрихи – это знаки, которые расставляет в нотах концертмейстер, первый музыкант-скрипач, и потом все у него их переписывают, чтобы все играли в одну сторону (штрих – направление движения смычка). А тут даже не было этого! То есть мы бы играли, и внешне это было – кто в лес, кто по дрова. У нас, было, минут 15 посмотреть ноты, а у меня – так всего минуты две. Была невероятная концентрация, и мы все всё сыграли без ошибки! Я была потрясена. Просто Гуру такую мощную, видимо, дал нам энергию! Потом Учитель вышел на сцену и сказал в зал: вы знаете, что это произведение музыканты не репетировали, не слышали, но всё сыграли. Я такого ещё не слышала в истории исполнения музыки. Только Паганини мог сыграть всё произведение на одной струне, когда у него перед концертом три из четырёх перерезали. Но здесь – целый оркестр! Эта часть произведения была записана прямо с концерта. А однажды дирижёру партитуру не положили перед концертом, и он всё продирижировал. Музыка заставляла нас концентрироваться. Она как минимум красивая, эта музыка! Там же чего только нет – если образно всё рассказывать, то и года не хватит. Например, в четвёртой части «Святой Любви Кирена» я вижу Гору Меру, боги по всем ступенькам, и все они прыгают от радости! Это божественная радость, неземная, воздушная, и всё сверкает, сияет, переливается, и они там прыгают. У нас был валторнист – лучший в Москве – когда он играл соло в симфонии «Христос», то видел Небеса, где вибрации Святой Любви, видел в образах. Он так и играл. Я-то слышала это всё, войдя в астрал, как Учитель слышит, то есть реально, а не просто в образе. И когда я ему рассказала свой опыт, он сказал, что видит в образах то же самое.

– А «Песнь Победы»?

Я иногда её даже не могу включать, потому что, когда я её слушаю, у меня внутри вообще всё разрывается – мне ничего больше не нужно, только слушать её, погрузиться в неё.

– А Любовь Ума-Парвати?

Я прямо так её и вижу, Ума-Парвати. Это великое произведение! Не случайно у нас в филиалах в конце практики включали «Любовь Ума-Парвати» всегда. Потому что это произведение – как результат объединения всех, апофеоз Любви между людьми... Я могу вот что рассказать. У Учителя в музыке – беспрерывность, все выше и выше, звуки и вся мелодия построена – вверх и ещё выше! У него нет схода вниз. Он не опускает мелодию, а последний звук произведения – самый высокий. Если Учитель хочет поднять энергию, то он эту волну Кундалини берёт, и поднимает её вверх, и ещё выше! В четвёртой части «Святой Любви Кирена» на последней странице звук улетает, и последний удар тарелок, их звон улетает ввысь. Я говорю, что если не играть в тот момент, то можно было со стулом улететь куда-нибудь. За счет такой музыки огромный сгусток Кундалини проходит через все чакры, устремляясь вверх, и, как бомба, посылается в Нирвану. Эта энергия не имеет предела, она может пробить всё, что хочешь. У меня был такой опыт: после того, как я съездила первый раз на гастроли в Японию и выразила желание сделать большое пожертвование, Кундалини пробила Сахасрару – словно мощный столб энергии прошёл через всё тело! Это было не что иное, как переход большого количества Заслуг в другое качество.

– А какие опыты были у других музыкантов?

У других было просто на уровне сознания. Понимаете, наше государство из музыкантов сделало рабов. У нас же страна Голодных Духов, ну кому нужны музыканты? Но мы-то всю жизнь посвящаем этому, мы это любим, мы эту карму заслужили прошлыми жизнями, а вроде как какие-то изгои. Ну, карма такая, что в России родились, а не в другой стране, где музыкантов на руках носят. И внутренний протест музыкантов против такого положения стал распространяться на всё. И его трудно было сломить – они не могли никак поверить, что в Кирене к ним хорошо относятся, что их любят. Представьте – вдруг из Ада ты попадаешь сразу в Небеса. Только сейчас они осознали всё это в полной мере. Но Сонши, они, в то время всё равно любили, по-своему. А я их всегда всей душой жалела за то, что они не понимают того, что понимаю я, не могут испытать этого, что они не любят Сонши так, как я. Я хотела, чтобы они Заслуг ещё больше накопили, Бакти делали, и мы организовали несколько составов, они ходили по филиалам и играли. Вроде не особо осознают, что им энергию Гуру посылает, а идут, играют, и в результате – им хорошо. А потом уже сознательно стали ходить, им нравилось. Мы в Кирене сами перед собой концерты устраивали – выходили на сцену и песни Учителя пели, и по-японски, и по-русски, так весело было! Я их всех очень люблю за то, что они Сонши любят.

– Расскажите про Сонши.

Ну, про Сонши... Когда он улыбается – это что-то невероятное! Улыбаются все чакры, всё цветёт и благоухает. Когда он мне деньги вручал, я так тихо, скромно: «Спасибо большое», а Сонши расцветает как лотос, такая энергия, такое благо от него идёт!

– То есть, общаясь, вы сразу чувствовали его необыкновенность?

Да, конечно. Когда с ним общаешься, то чувствуешь, что он разговаривает просто, наравне с тобой. Если же он хочет послать энергию – то ощущаешь это как чудо, потому что, своё собственное сознание при этом перескакивает вверх. Однажды во время репетиции в Олимпийском, он сидел метрах в четырёх от меня. На нём был большой шлем. И он два раза повернул ко мне голову, и я оба раза почувствовала сильный блаженный толчок в голову и грудь, от которого я словно опьянела, даже инструмент не могла держать. А потом в течение нескольких дней из меня через нос банка гноя вышла – я поверить не могла, что со всей этой грязью жила и ходила.

Однажды, всем музыкантам оркестра была дана инициация личной консультации с Гуру. Как пояснили японцы, во время этой консультации можно было попросить у Сонши всё, что захочешь. Поскольку у нас у всех гонорары были уже очень большие, никто из музыкантов на этой личной консультации ничего материального не просил. Как правило все просили помочь со здоровьем кому-нибудь из своих близких, или помочь им с учёбой, или помочь им с местом работы. Практически все просьбы Сонши выполнил. Одну только просьбу Учитель не смог выполнить, поскольку эта просьба была связана с лекарствами, которых ввоз в Россию был запрещён. Я же тогда была уже достаточно сильной верующей и ничего для себя лично просить не была в состоянии. Я на карачках заползла в эту комнату к Сонши, сказала, что больше того, что я имею, я и мечтать не в силах, и мне ничего не надо, и на карачках же выползла обратно.

– Что вы можете сказать о других композиторах?

Великие композиторы – Бетховен и Моцарт. Органная музыка очищает, но это не Освобождение, даваемое астральной музыкой. Штраус – его музыка может вывести человека из депрессивного состояния. Рахманинов – это душа России, это страдания русского народа, русских женщин. В других странах музыка не связана со страданиями. Единственная страна, где очень много страданий – это Россия, и Рахманинов выражает их в музыке. Чайковский – в его произведениях личная трагедия, у него есть красивые мелодии... Астральная музыка – она другая, она энергетическая, это музыка Кундалини. Она ещё выше, чем всё, что создано в этом мире. Гуру всё это превзошёл.

– А симфония «Генезис»?

Когда мы играли в первый раз, то были не готовы к такой музыке. А потом, когда пять, десять раз сыграли – мы же всё время репетируем – я стала видеть, играя начало, как чистое сияющее полотно движется, какое-то красивое полотно, светлое, чистое, без страданий. Учитель попросил каждого музыканта, сказать своё мнение, об этом произведении. Я понимаю сейчас, что он хотел определить, кто на каком уровне находится. Мне хотелось видеть оркестровку более прозрачной, чтобы в ней было меньше инструментов. Понятно, что я ещё не готова была к оркестровке, рассчитанной на Маха Нирвану. Потом-то я поняла, что была не права.

– У вас перед концертом была какая-то особая практика?

Да нет. У нас была просто ежедневная практика, которая входила в контракт. У нас был такой рабочий день – начинали в десять, до двух мы репетировали, и с трёх до шести была практика.

– А как вы общались с японцами, на каком языке?

Я даже сейчас не могу вспомнить, это не передаваемо. Дело в том, что когда общаешься с Достигшими – языкового барьера нет: он мне по-японски, я ему по-русски, – и всё понятно. Между собой в оркестре мы, музыканты, общались как одна семья. Сонши я видела разным. В Японии он был весь сверкающий, такое впечатление, что свет проходил через одежду, и освещал даже воздух. Такой свет, что всё вокруг сверкает, и кругом покой и блаженство! А в Москве у него лицо было темное, от кармы других людей, жёлто-коричневое, как при болезни. Когда мы были в Японии в филиале на Фудзи, нам сказали: Сонши будет принимать пожертвование в виде игры. Какие мы были счастливые тогда! Так вот, мы стали играть, Учитель стал дирижировать. Холодно было, мы в одеяла все завернулись. Учитель дирижировал иначе, чем Урувера, в другом темпе, и мы все как один по его руке: медленно – пожалуйста, медленно, быстро – пожалуйста, быстро, мы все сделаем! Где-то минут сорок или час играли, впившись глазами в Гуру, это было невероятное блаженство! Обычно дирижёр – это эгоист, который что-то хочет получить от оркестра, и во время игры вытягивает «это» из музыкантов. А когда Сонши дирижировал – то это была сплошная передача энергии музыкантам. И когда Урувера дирижировал – тоже, он служил проводником энергии Гуру. Однажды на репетиции Сонши сел перед оркестром, посадил на колени своего совсем маленького сына и стал его маленькими ручками дирижировать всем оркестром.

– Скажите, а почему музыканты были из России? Разве в Японии нет своих?

В России у музыкантов большой потенциал и высокий уровень профессионализма.

– А как вы отнеслись к информации из Японии на счёт событий в метро?

А у нас до сих пор никто в это и не верит, честно говоря.

– Какие у вас творческие планы?

Создать оркестр и играть астральную музыку. Я сейчас обучаю детей, но если взрослые проявят интерес, я готова учить и их.