Николай Васильевич Пуговкин служил музыкантом в местном деревенском клубе «Заря Коммунизма». Играл… ну, как вам сказать? не гениально, но и не плохо (в противном случае не взяли б его в оркестр) — сносно играл, скажу я вам. Всё-таки учился десять лет в районной музыкальной школе владеть фаготом. — Что, не знаете что такое «фагот»? Духовой инструмент похожий на флейту, но больше. Играл Василич (так окликивали его приятели-музыканты) в различных торжественных мероприятиях и на концертах, проводимых местным управлением или областной филармонией, а порой и подрабатывал на похоронах, которые частенько выпадали в виде небольшой шабашки от основной работы.
То и дело доносился слух о чьей-нибудь смерти: кто водкой отравился, кто от рака или другой какой болезни загнулся, а то и просто так — своей смертью душу богу отдал.
Была у Николая Васильевича мечта в Америку к брату съездить — себя показать, народ посмотреть; частенько брат Антон звал, рассказывая о великих возможностях страны. Да и копейку (хоть и нелегально) подзаработать можно: дитя малое растёт, жена не работает… тяжело на трёх работах — не физически руками, но выматывает. Попробуй-ка помотаться по пыльным колдобинам и подуть в трубу два-три часа без перерыва… а если ещё пару концертов в день и шабашка — вобще с ног валишься. Пришёл домой и жены не надо — перекусил и на боковую.
Как вы понимаете, не может жизнь семейная так продолжаться — без ласки и общения, без доверия и при постоянных разлуках, без… Короче, разругались и разбежались.
Вот тут-то Пуговкину счастье и подвалило: приглашение, которое братан-то из Америки прислал, одобрили в консульстве и выдали визу гостевую на въезд в страну «безграничных возможностей и свершений».
***
После восьмичасового перелёта самолёт приземлился в аэропорту JFK — названного в честь убиенного президента Кеннеди. В воздухе подавали незамысловатое кушанье и напитки, в том числе и алкоголь (как же без этого для русского народа). Николай Васильевич вывалился из люка самолёта и сполз с трапа. Качаясь, как в волнах тихого Атлантического океана, проплыл таможенный контроль и багажное отделение. «Выровнялись! За линию не заходить! Граждане налево, гости направо…» гудело в голове и доносилось уже издалека командным голосом чёрного приграничного офицера. «И куда я попал?» только и успел подумать наш герой, как до боли знакомая — чем-то родная широкая улыбка мужчины напротив заставила забыть о перелёте.
— Братан! — восторженно, обнимая и целуя столь давно не видевшего родственника, закричал Николай. Неужели это ты?! Вот мы и встретились! — из глаз покатились слёзы, а лицо преобразилось в радости широкой улыбки. Как долго мы не виделись…
— Да, уж — порядочно. Ну, пошли… где твои вещи? Давай сумку — на выходе машина ждёт; ещё тикет впаяют за стоянку в неположенном месте.
Всю дорогу они делились впечатлениями — каждый о своём: Василич о доме — семье и родителях, а брат Антон о жизни в Нью-Йорке и предстоящих планах; задавали друг другу вопросы и взахлёб, перебивая, с жадностью вслушивались в каждое слово.
***
Небольшая квартирка из двух комнат встретила братьев теснотой и ни ахти каким, но уютом.
— Познакомься, это Вениамин — мой руммэйт — сосед по комнате: по квартире, вернее. Здесь кухня… Туалет с ванной… А вот и моя комната.
— А чего такая маленькая? У меня дома коридор больше — пошутил Николай, а тут даже прихожки нет.
— Да тут в основном все квартиры такого типа — рабой район, добавил Веня. Есть, конечно и лучше, но дорого.
— Мы за это 675 доляров платим, заметил Антон — на двоих; плюс коммунальные и телефон… Ничего, ещё всё узнаешь и увидишь.
***
Шло время. Никто, и уже давно, не называл Николай Васильевича уважительно — по имени и отчеству; всё больше по-простецки — Колян, а американцы — Ник. Музыка осталась лишь в дрёмах, всё больше — на стройке работать приходилось: полы стелить — карпет (ковровое покрытие), паркет, плитку клал. От зари до зари работал. Руки от химических растворов стирались в кровь; занозы и отбитые ногти, ушибленные пальцы… Но, что всё это по сравнению с заработанными в конце недели наличными. Хоть и мизер (раз в пять) по сравнению с легальными иммигрантами, а всё же свои — кровно заработанные; несравнимые суммы заокеанской шабашки с восьмичасовкой, вместе взятых. И хотя расходы не малы и в никакое сравнение не идут, экономия и не ахти какие условия в «общежитии» помогали сэкономить существенные денежки и позволить себе не только приборохлиться, но и погулять в недорогих ресторанчиках и клубах.
«Никто из зависти по голове не настучит, как там, на далёкой Родине могло случиться — говорил Пуговкин не раз. Хоть и полицейское государство, а всё ж, какой ни какой порядок… При таком-то многообразии народов, языков, привычек и традиций».
***
Парламент будоражил вопрос нелегальной иммиграции — неучтённые люди, неуплата налогов, преступность, расходы государства на медицину и судебные издержки… Дать или не дать статус постоянных жителей неучтённым «пришельцам»? Республиканцы «против» — демократы «за». Дешёвая рабочая сила создаёт условия для недорогого сервиса и товаров, занятость на грязных и низкооплачиваемых работах; формируется престиж страны и её денежной единицы, которую стремятся заработать и потратить на модные вещи и ширпотреб, жильё, услуги, продукты питания… Те граждане, кто не хотел работать, работать и не будут — лишь прикрываются отсутствием работы и огромной конкуренцией… потом же требуют большую зарплату за неквалифицированный труд — как бы чего делать, чтоб ничего не делать и денежку иметь…
***
— Ты представляешь, легализуют около шести миллионов нелегалов! Нафиг этим мексам давать статус и документы? Лезут везде как тараканы — за копейки работают… Все заказы отбивают, расценки снижают, за два с полтиной — три доллара готовы пахать, а ведь ничего делать не умеют!
— Зачем же так народ обижать? Они разные, как и мы…
— Какие разные? Ты глянь: строить не умеют, полы стелют некачественно… А заказчики клюют на их заниженные цены. За бесценок приходится работать, хоть как-то что б на плаву бизнес удержать.
— О чём ты говоришь? Ещё лет десять — пятнадцать тому, народ за четыре — пять долларов вкалывал, а сейчас — за ту же работу десять — пятнадцать платят…
— Они же не спецы…
— А ты?! Ты спец огромный? Музыкант… полы стелишь — на стройке работаешь. Чем ты от них отличаешься — нелегалов? Приехал за деньгами, ничего не умел, работал, нарушая Закон — нелегально — права на работу не имея… С чего ты начинал? За четыре с полтиной в час готов был работать, когда семь-десять платили; на любые деньги соглашался — выжить хотел. Ты же ничем не лучше многих из них, тех же мексиканцев и других «понаехавших». Научился? Приспособился? А многие из них только этим и занимаются всю жизнь, в отличие от тебя. Работают, чтобы многодетную семью прокормить и жену, как и ты. Те же, кто не умеет, научатся! Даже тараканы в цирке выступают…