Текст:Дмитрий Ульянов:Мораль в законе

История текста

Опубликовано в "Русском журнале" 24 декабря 2007 года. Представляет собой рецензию на Мораль права / Лон Л. Фуллер; пер. с англ. Т.Даниловой под ред. А.Куряева. - М.: ИРИСЭН, 2007. 308 с.

МОРАЛЬ В ЗАКОНЕ

Существует мнение, что аналитическая философия в разы яснее и понятнее философии континентальной и ее рецепций на англо-американской почве. Не рискну говорить за философию вообще, но касательно философии права - не верьте! После Герберта Харта книга Лона Фуллера "Мораль права" читается как комиксы после Достоевского.

Сказать по правде, это во многом и есть если не книжка с картинками, то в лучшем случае необременительный учебник для великовозрастных юношей. Автор не скупится на безмерное количество обычных примеров, часто пишет в публицистическом стиле, а чтение книги предлагает начинать вообще с задачи, которую он разбирает как дискуссионную со своими студентами. На фоне неизъяснимой любви к цитированию идеолога вульгарного неолиберализма Хайека и сомнительных утверждений о том, что СССР, следуя идеологии марксизма, хотел упразднить брак и семью, вообще начинают обуревать сильные сомнения в хоть какой-либо ценности этого образца философии права.

Практически всю книгу Фуллер долго и старательно полемизирует с "Понятием права" Харта. Но если последний выглядит как чопорный управленец-пуританин, то фуллеровская манера больше напоминает развязного богослова какой-нибудь очередной неопятидесятнической конгрегации.

Этот образец, как он сам заявляет, естественно-правовой философии права на протяжении почти трехсот страниц активно продвигает свою теорию морали долга и морали стремлений как двух противоположных точек на "линейке морали", связанных соответственно с обязанностями человека к выполнению каких-либо действий и принципиальным желанием выполнить нечто. Впоследствии эта достойная какого-нибудь очередного Шпенглера теория хитрым богословским жестом превращается во внутреннюю и внешнюю мораль права, которая-де определяет и должна определять принятие законов. Каковы практические последствия и где автор увидел полезность данной системы мысли, остается за кадром. То ли предполагается, что все так очевидно, что и объяснять не стоит, то ли Фуллер "дарит" читателю еще одну проблему для дискуссии.

К Харту можно предъявить массу претензий, но он со своей позиции по меньшей мере четко описывает методологию и предмет юридической науки. От Фуллера вы этого не получите - если только не решите и впрямь заняться измерениями морали и ее соотношения с правом чуть ли не математическими методами. Книгу не спасает даже изобилие ссылок на различное законодательство и всевозможные правовые прецеденты, поскольку последние выглядят просто иллюстрацией, не предоставляя ученому никаких методов и средств анализа.

Впрочем, возможно, это объясняется просто непередаваемой любовью Фуллера к экономике, причем именно неолиберально-неоклассического извода. Он не только видит в ней пространство для вдохновения, но и непосредственную базу для своей "методологии". Начинается неплохо, а заканчивается тем, что теория рационального действия служит в книге не только моделью, объясняющей поведение человека, но и детерминирующей его моральные устремления и задачи.

Любовь к вульгарному неолиберализму, впрочем, диктует свои правила далеко не только в плане методологии. Вы думаете, автор ограничился изобличением ошибок Харта? О, вы недооценили интеллектуальные способности теоретика естественного права! Харта Фуллеру мало, автор "Морали права" считает своим долгом раскритиковать еще и Маркса. Ссылаясь на "единственного советского мыслителя, о вкладе которого в социальную философию можно говорить", Евгения Пашуканиса, он указывает на то, что наступление коммунизма, а конкретно - уничтожение государства и частной собственности, неизбежно приведет к исчезновению морали. Вот уж действительно, какая мораль может быть без частной собственности?!

Разбирать подобные экзерсисы Фуллера можно до бесконечности, но я бы предложил заняться этим не юристам, а всевозможным гуманитариям разной степени интеллектуальной тяжести. Тут ведь возможность убить двух зайцев одним ударом. Во-первых, в отличие от многих юристов, всевозможные "социально-философские" смыслы и контексты за Фуллера придумывать не придется, он сам выдает их пачками, не особо заботясь о качестве и осмысленности предоставляемого материала. С другой стороны, обязать юриста копаться в этой либеральной памфлетистике означает взвалить на привыкшего к строгим формулировкам законов представителя юридической науки нелегкий труд разбора чуждых ему понятий и концепций. Такая работа вряд ли вызовет восторг хоть у одного профессионального правоведа. Пожалуй, именно это в свое время вызвало шквал критики Фуллера как со стороны непосредственно аналитических юристов, так и, например, Рональда Дворкина, хоть и рассматриваемого автором "Морали права" как представителя юридического позитивизма, но на практике общепризнанного сторонника и одного из наиболее яростных защитников концепции естественного права. Впрочем, по мысли Фуллера, достойным последователем Аквината, видимо, может быть только спекулирующий на сомнительном неолиберальном дискурсе мыслитель.

Справедливости ради стоит сказать, что книга все же содержит одну здравую идею. Фуллер предлагает юристам исследовать не только систему права "саму в себе", но и социальную реальность, определяющую право и влияющую на его создание и применение. Однако сам автор вместо следования данному тезису предпочитает сбежать мыслью в эмпирии, настолько далекие от реалий, что юридический позитивизм начнет казаться чуть ли не практической социологией. Спешу уверить читателя, тот же Шмитт, детально анализирующий всевозможные законы и подзаконные акты наравне с их применением, подводит ученого юриста к социальной действительности куда ближе, чем критикуемый нами сомнительный теоретик естественного права.

Эта книга, конечно же, весьма ценна: она позволяет продемонстрировать, до каких "вершин мысли" способно довести слепое следование компасу неолиберализма. Причем показать на уровне, приближенном не к теории политики, а именно к ее технике, тому воплощению, которое политическое обретает посредством всевозможных законов, судебных постановлений и инструкций. Вера в то, что либеральная мысль приводит к интеллектуальным вершинам, чревата обернуться работами, аналогичными фуллеровской дурной смеси сомнительных систем мысли, выдаваемой за кислород истины. Тем же, кто заинтересован не в истории дискурса либеральной мысли, а в собственно естественно-правовой школе философии права, я бы посоветовал обратиться к трудам Фомы Аквинского или, в случае особой любви к современным авторам, к тому же Рональду Дворкину. Фуллер вряд ли будет хоть кому-то полезен и интересен, а вот навредить хотя бы потраченным временем или затуманить мозги неискушенному неофиту сможет легко.