Текст:Женская хитрость
Когда-то очень давно — жили на одном дворе два мужика: один бедный, другой богатый. У бедного всего-то имущества — поросёнок, и тот некормленный. У богатого — стадо свиней сытых. Жили мужики, как вы уже́ знаете, на одном дворе, и тощий поросёнок повадился по три раза на дню к богатому бегать: когда ячменя ухватит, а когда из корыта хлебнет. Надоело богатому такой разбой терпеть, взял он дубинку да как треснет поросёнка по лбу, тот на месте ноги-то и протянул.
Пошёл бедняк к судье с жалобой. А богатей судье про свой ущерб толкует, не хочет бедняку за поросёнка платить. Никак их судья помирить не может.
— Ладно, — решил, наконец, судья. — Оба вы ущерб понесли, а выиграет тот, кто к завтрашнему утру разгадает мою загадку: что самое жирное, что самое быстрое и что самое чистое на свете ?
Вернулись мужики домой, носы повесили. Богатого жена встречает:
— Ты что это, как в воду опущенный ?
— Хоть ты не лезь, — огрызается тот. — Черту — и тому не отгадать! Загадал нам судья загадку и сказал, что тот верх возьмёт, кто её разгадает.
— Какую-такую загадку?
— Что самое жирное, что самое быстрое, что самое чистое на свете?
— Нашёл над чем голову ломать, недотепа ты этакий! Как ты сразу не догадался? Что может быть жирнее нашей хавроньи? Быстрее наших коней? Чище нашего колодца? Ведь мы туда каждый год два пуда со́ли кидаем! Понял ты бсё?
— Я ведь ты, женушка, права! — обрадовался богатей, рот до ушей растянул, будто уже́ спор выиграл.
И бедняк тоже домой вернулся. Навстречу ему единственная шестнадцатилетняя дочь от стола поднялась. Глянула на отца и сразу поняла, что дела́ у него плохи.
— Что с вами, батюшка? Неужто суд проиграли? Это для нас хуже грома в ясный день!
— И проиграть не проиграл, а выиграть не выиграл! — отвечает отец и рассказывает, как дело было.
— Ничего, батюшка, не горюйте, я к утру что-нибудь надумаю — сказала дочка, с тем и спать легли.
Утром дочка что-то отцу на ухо шепнула, обрадовался бедняк и зашагал к судье. А там уже́ богатый ждёт и первым к судье лезет.
Вы бы поглядели, как он затылок скреб, когда судья на его отгадки только рукой махнул, и велел с такой ерундой к нему больше не соваться!
— Ну, а ты что надумал? — обернулся судья к бедняку.
— Прошу благородного пана выслушать, что я скажу: самая жирная — наша матушка-земля, ведь она всех нас кормит, самый быстрый — месяц ясный, он за четыре недели вкруг всей земли по небу обходит, а самое чистое — солнце, ведь оно всем одинаково светит.
— Молодчина! — хлопает судья бедняка по плечу. — Твой верх. Не смел богатый сосед твою свинью убивать. Присуждаю тебе его хавронью в награду.
На том и суд кончился.
Богатый гордец потихоньку из суда убрался. Ему и в страшном сне не снилось, что судья ему так нос утрет. Стал бедняк уходить, а судья его обратно зовёт.
— Ты, — говорит, — не сам загадки отгадал, много умников и среди богатых господ голову ломали, но так и не отгадали. Не отпирайся, говори, кто тебя научил ?
Зачем бедняку скрывать? Он не таясь и отвечает: так, мол и так, моя родная дочь ночью всё обдумала, а утром мне на ушко шепнула.
— Что ж, коли у тебя дочь такая умная, — молвил судья, — отнеси ей пучок льна, пускай она его за три дня намнет, вымочит, высушит, прочешет, спрядёт, а из пряжи полотна наткёт, полотно выбелит, а из того полотна белую свадебную рубаху сошьёт. Коли всё исполнит, я её в жёны возьму, а нет: так вынесу ей приговор, чтоб не лезла в мои судейские дела́ и моему суду не мешала. А теперь убирайся прочь с моих глаз!
Убрался бедняк! идёт-печалится, уж лучше б ему на этот суд не ходить или трижды его проиграть! Из пучка льна чтоб рубаху сшить, да ещё за три дня! Где это видано, где слыхано? Рассказал он всё дочке, а она и глазом не моргнула, лишь отломила с дерева тонкую веточку, подала отцу и говорит:
— Возьмите, батюшка! — Да ступайте к господину судье и скажите, коли он мне к утру изготовит мялку, веретено, да прялку, да ткацкий станок, да всё, что ещё к тому надобно, то я его приказ непременно исполню!
Понял судья, с кем тягаться надумал! Так ли, иначе ли, а как? Нам не известно. Но только он её приказ исполнил. В ответ и она ему на третий день свадебную рубаху прислала.
— Добро, — говорит судья отцу, — коли твоя дочь такая мастерица, пускай на свадьбу является. Но только чтоб не днём, и не ночью, не пешком, не верхом,
да чтоб ехала по дороге, но не по дороге, не в платье, не без платья, и пускай несёт подарок, да чтоб не подарок!
Только этого бедняку не хватало!
Он головой качает, а дочь отца успокаивает, говорит, чтоб не беспокоился, она, дескать, всё сделает. А наш судья с того часа так к окошку и прилип, ждёт не дождётся, когда девушка явится. Он уже́ давно прослышал, что ни умом, ни красотой с ней никто сравниться не может.
На третий день на рассвете, когда всё ещё спали, стои́т судья у распахнутого окошка, и видит, появилась бедняцкая дочь. И правда — не днём то было, и не ночью, потому что только рассвет забрезжил, и была она не пешком, и не на коне, а сидела на козле, да ногами в землю упиралась, и брел козёл не по дороге и не без дороги — а по колее, и была де́вица не одета-не раздета: на ней сеть накинута, фартуком подпоясана, а под фартуком подарок, а может и не подарок. Судья ей навстречу служанку шлёт со свадебным нарядом.
Де́вица-красавица переоделась, к судье в светлицу входит, двух белых голубков подаёт. Хочет судья их в руки взять, а они крыльями взмахнули и в окошко вылетели. И подарок — и нету его!
— Ну, душенька моя, — говорит судья, — с этой минуты мы с тобой муж и жена, только ты умна, да и я не прост. Вот и соображай, зачем мне такая жена, коли станет она в мои судейские дела́ лезть? Я тебе строго-настрого наказываю в мои дела́ нос не совать. А коли замечу — в тот же день из дому выставлю, не пожалею.
Согласилась девушка, тут они и свадьбу сыграли.
Жили, они, как два голубка, но только до тех пор, пока жена в мужнины судейские дела́ не сунулась. Видно, так ей было на роду написано.
Предстали как-то перед судейские очи два путника. Один гнал с рынка стадо коней, другой стадо волов и оба в поле заночевали. Ночью ожеребилась кобыла. Жеребёнок забрёл к волам, там его погонщик нашёл, а вернуть хозяину не желает. Пришли они оба к судьбе жаловаться. Судья их выслушал и присудил жеребёнка погонщику волов. Видно, тот его лучше подмазал.
— Чтоб такую правду чёрт побрал! — ругается погонщик. Услыхала его слова жена судьи.
— Вы чем, добрый человек, опечалены? — спрашивает.
— Да как мне не печалиться, пришли мы на суд, а у вашего судьи своя правда: вроде не кобыла ожеребилась, а вол!
И рассказал всё, как есть.
— Не горюйте, добрый человек, — успокаивает его жена судьи. — Послушайтесь меня и всё добром обойдётся. Пополудни пойдёт мой муж гулять на луг,
возле ручья. И вы туда же идите, да прихватите с собой косу и рыбацкие сети. Он к вам подойдёт, а вы косу хватайте и воду косите, а пото́м вылезайте на берег и в траве сетью рыбу ловите. Мой муж увидит, начнёт к вам придираться, ослом обзывать станет. А вы отвечайте: «Ох, пан судья, скорее в воде травы накосишь, да в траве рыбы наловишь, чем вол ожеребится!» — коли скажете ему такое — жеребёнок будет ваш. Только смотрите, не выдавайте меня, не то, мне больше в этом доме не жить! А я вам добра желаю да правду ищу!
Сказала и бегом к мужу. И такой невинной прикинулась, будто ни о чем не знает—ничего не ведает.
Вечером вышел судья на прогулку. И что же он видит? Тот самый погонщик воду косит, а в траве рыбу ловит!
— Ты что это вытворяешь? Всё шиворот-навыворот делаешь! — Ах ты, осёл!
— Зря вы, пан судья, меня ослом обзываете, — отвечает мужик. — Скорее в воде травы накосишь, а в траве рыбы наловишь, чем вол ожеребится.
Все понял судья, разозлился.
— Как ты смеешь над моим приговором смеяться? Не твоя голова такое сварила. Говори сейчас же кто научил ?
— Так ведь, это... э... гм... — не может мужик слова вымолвить.
— Нет уж, говори! Или не получишь своего жеребёнка. Небось, моя жена подучила!
Сообразил мужик, что ему не отвертеться, и во всём признался.
— А я и без тебя, — сказал судья, — догадался. Ступай да скажи, чтоб тот, другой, тебе жеребёнка отдал, я, мол, велел. Понял?
— Понял, пан судья, понял, — подпрыгнул мужик от радости и помчался за своим жеребёнком.
А у судьи на сердце кошки скребут. Чтоб слово своё сдержать, надо жену из дому выставить, а он её всё больше и больше любит, горлинку свою ласковую. И всё-таки, вернувшись домой, говорит:
— Ну, жена, бери, что тебе здесь всего дороже, и ступай прочь!
Она возражать не стала, только просит в последний раз вместе поужинать.
Судья согласился. Ужин был вкусный и сытный. Хозяйка мужу всё подкладывает да подкладывает. Наелся судья доотвала. Тут его и сон сморил. Спит судья, как убитый, хоть в набат бей.
А у жены уж?е коляска стои́т запряженная, приготовлена, приказывает она мужа в коляску посадить, сама с ним рядом пристраивается и прямо к отцу катит. Выскочила из коляски, постелила свою деревенскую постель и уложила мужа спать.
Утром судья глаза́ протирает, ничего понять не может — неужто его господские палаты за одну ночь в мужицкую избу превратились?!
Тут подходит к нему жена и говорит:
— Не правда ли, муженёк дорого́й, тебе хорошо спалось ? Видишь, и в крестьянской халупе сладко спится. Давай здесь навсегда останемся.
— Ты что это вытворяешь? Как ты посмела?
— Ты же сам разрешил мне взять с собой, что мне всего дороже. Вот я тебя и взяла!
— М-да! — думает судья, — видать мне с женой умом тягаться — только время терять!
И всё у них опять пошло по доброму да по хорошему. Вернулись они домой и её отца с собой захватили! И всю жизнь гордился судья своей умной женушкой!