Текст:Иван Ильин:Что есть государство — корпорация или учреждение?
I. Когда мы находим в левых органах русской зарубежной прессы категорические заявления о том, что "теперь-де демократия признана всеми и окончательно", то мы изумляемся политической близорукости и партийной наивности этих писателей. На самом деле "демократия" переживает сейчас "великий и затяжной кризис", который может иметь только два исхода: или торжество диктатур и тираний тоталитарного направления (чего не дай Бог!), или же полное обновление демократического принципа в сторону отбора лучших и политического воспитания. Идея "формальной демократии", выдвинутая за последние полтораста лет в качестве всемирной политической панацеи (всеисцеляющего средства), уже привела целый ряд государств, а за ними и все остальное человечество, к величайшим затруднениям и бедствиям и уперлась в выросший из ее последовательного осуществления тоталитарный строй. Не видеть этого могут одни только доктринеры.
То, что в действительности произошло в мире за последние тридцать лет, есть духовное обличение и отвержение тоталитарного строя, все равно -- левого или правого; но совсем не политическое оправдание формальной демократии. Напротив, именно "формальная демократия" с ее внутренними пустотами, ошибками и соблазнами, и привела к левому и правому тоталитаризму: эти два политических режима связаны друг с другом, как уродливая реакция на болезненное преувеличение, или как тирания, возникающая из распада; или как рабство, возвращающееся на того, кто не сумел найти и соблюсти духовноверную меру свободы. Ныне мы переживаем период, когда человечество везде не разочаровалось ни в формальной демократии, ни в право-левом тоталитаризме; когда одни наивно собираются лечить провалившийся тоталитаризм -- формальной демократией, а другие организуются для того, чтобы заменить формальную демократию -- правым или левым тоталитаризмом.
Мы же настаиваем для России на третьем исходе и считаем его единственно-верным. Для того, чтобы уразуметь его, надо поставить весь вопрос со всей возможной политико-юридической ясностью.
Государство, как многоголовый (или совокупный) субъект права, может быть или "корпорацией" или "учреждением". Что же оно есть на самом деле?
Спросим себя прежде всего: что есть "корпорация" и что есть "учреждение"?
Корпорация (например, кооператив) состоит из активных полномочных и равноправных деятелей. Они объединяются в единую организацию по своей свободной воле: хотят -- входят в нее, не хотят -- выходят из нее. Они имеют общий интерес и вольны признать его и отвергнуть. Если они признают его и входят в эту корпорацию, то они тем самым имеют и полномочие действовать для его удовлетворения. Они уполномочены формулировать свою общую цель, ограничивать ее, выбирать голосованием все" необходимые органы, утверждать их и дезавуировать их, "отзывать" свою волю, погашать свои решения, обусловливать свое участие "постольку-поскольку". Кооперация начинает с индивидуума: с его мнения, изволения, решения; с его "свободы" и интереса. Она строится снизу вверх; она основывает все на голосовании; она организуется на свободно признанной (и соответственно свободно ограничиваемой, свободно отвергаемой) солидарности заинтересованных деятелей. "Все через народ" -- идеал формальной демократии.
Напротив, жизнь учреждения (например, больницы, гимназии) строится не снизу, а сверху (даже и тогда, когда само учреждение -- учреждено всенародным голосованием). Люди, заинтересованные в жизни этого учреждения, получают от него благо и пользу, но не формулируют сами ни своего общего интереса, ни своей общей цели. Они не имеют и полномочия действовать от лица учреждения. Они "проходят" через него, но не составляют его и не строют его. Они пассивно принимают от учреждения -- заботы, услуги, благодеяния и распоряжения. Не их слушаются в учреждении, а они слушаются в учреждении. Учреждение само решает, "принимает" оно их или нет; и, если "принимает", на каких условиях и доколе. Они не выбирают его органов, не имеют права "дезавуировать" или "сменять" их; и даже не всегда могут самовольно отвергнуть его услуги и "уйти". Следовательно учреждение строится по принципу опеки над заинтересованными людьми. Оно имеет свои права и обязанности, свой устав, свою организацию; но все это оно получает не от опекаемых; оно не отчитывается перед ними, и органы его не выбираются, а назначаются. Больные в больнице не выбирают врачей; гимназисты в гимназии не могут сменить директора и инспектора и кадеты не могут самовольно выйти из кадетского корпуса; студенты принимаются в университет, но не определяют его целей и задач, и профессора не слушаются их распоряжений. И поскольку государство есть учреждение, постольку народ в нем не управляет собою и не распоряжается, а воспитывается, опекается и повинуется.
И вот сторонники формальной демократии считают, что государство тем лучше организовано, чем последовательнее оно превращено в корпорацию. А сторонники тоталитарного строя убеждены, что государство тем лучше организовано, чем последовательнее всякое самоуправление исключено и подавлено, чем больше государство превращено в учреждение. Принцип корпорации, проведенный последовательно до конца, погасит всякую власть и организацию, разложит государство и приведет его к анархии. Принцип учреждения, проведенный последовательно до конца, погасит всякую человеческую самодеятельность, убьет свободу личности и духа, и приведет к каторге. Анархия не лечится каторгой; это варварство. Каторга не оздоравливается анархией: это безумие. Спасителен только третий путь. Какой же? И как найти его?
Прежде всего надо понять и до конца продумать, что корпоративный строй требует от граждан зрелого правосознания. Желающий участвовать в управлении государством, должен уметь управлять самим собой, понимать сущность государства, его задачи и цели, органичность народной жизни, значение и смысл свободы, технику социальной организации, законы политики и хозяйства. Нет этого -- и общий интерес останется неосознанным, подмененным частной корыстью и личными вожделениями, принцип солидарности останется пустым словом, общая цель утратится, полномочие будет подменено "кулачным правом"; -- начнется фальсификация государственности и развал. Государство погибнет или сложится вновь по типу диктаториального учреждения.
И вот, по отношению ко всем гражданам с незрелым правосознанием (дети, несовершеннолетние, душевнобольные, дикари, политически-бессмысленные, уголовно-преступные, анормальные, жадные плуты и т.п.) -- государство всегда останется опекающим учреждением. Тех, кто неспособен осознать и жизненно оформить свой общественный интерес и кому нелепо давать право голоса, -- государство всегда будет опекать и вести.
Но и этим дело не ограничивается. Люди вообще живут на свете не для того, чтобы убивать свое время и силы на политическую организацию, а чтобы творить культуру. Политика не должна поглощать их досуга и отрывать их от работы, а обеспечивать им порядок, свободу, законность, справедливость и технически- хозяйственные удобства жизни. Кипение в политических разногласиях, страстях и интригах, в тщеславии, честолюбии и властолюбии -- есть не культура, а растрата сил и жизненных возможностей. Поэтому политика не должна поглощать времени и воли больше, чем это необходимо. Корпоративный строй склонен растрачивать народные силы; строй учреждения, если он на высоте, экономит их.
В довершение всего -- политическое дело требует особых знаний, изучения, подготовки, опыта и таланта, которыми "все" никогда не обладали и обладать не будут; политическое строительство всегда было и всегда будет делом компетентного меньшинства.
Поэтому государство никогда не перестанет строиться по типу учреждения, особенно в тех отношениях, где необходимы единая власть и дисциплина: а именно -- в делах общественного воспитания, порядка, суда, управления, обороны, дипломатии и некоторых других. Это совсем не означает, что принцип самоуправления исключается из государственной жизни и строительства, что он осуждается и отвергается; но это означает, что сфера его применения по самому существу дела ограничена: 1) принудительным характером государственного союза вообще (подданство -- гражданство, лояльность без всякого "постольку-поскольку", налоги, воинская повинность, судебный приговор и наказание); 2) самой техникой государственного и в особенности военного строительства (вопросы, требующие тайны и личной ответственности, вопросы стратегии и тактики -- не голосуются); 3) наличным уровнем правосознания в стране; 4) необходимой экономией сил (люди живут на свете решительно не для того, чтобы политиканствовать).
Все это означает, что современные крайности (формальной демократии и тоталитарного режима) являются нездоровыми заблуждениями. Государство в своем здоровом осуществлении всегда совмещает в себе черты корпорации с чертами учреждения: оно строится -- и сверху, и снизу, и по принципу властной опеки, и по принципу самоуправления. Есть государственные дела, в которых уместно и полезно корпоративное самоуправление; и есть такие дела, в которых оно решительно неуместно и недопустимо. Голосования в русской армии в 1917 году были проявлением политического кретинизма и революционной интриги (одновременно). Подобно этому есть государственные дела, которые могут вестись только по принципу властного предписания, назначения и взыскания; и есть такие дела, в которых необходимо самоуправление, ибо тоталитарный централизм убивает в них жизнь (срв. советский строй). Нелепо строить все государство по схеме больницы или школы: ибо государственно зрелые граждане -- не больные и не школьники; их осознанная солидарность драгоценна, их политическая активность необходима, их публично-правовая уполномоченность зиждительна; все это есть могучий политический цемент.
Это означает также, что политик, организующий государство, должен считаться, прежде всего, с наличным в данной стране и в данную эпоху уровнем народного правосознания, определяя по нему то жизненное сочетание из учреждения и корпорации, которое будет наилучшим "при данных условиях жизни".
Такими условиями жизни являются:
1. Территория и ее размеры (чем больше эти размеры, тем необходимее сильная власть и тем труднее проводить корпоративный строй).
2. Плотность населения (чем больше она, тем легче организация страны; чем меньше она, тем необходимее начало учреждения).
3. Державные задачи государства (чем грандиознее они, тем меньшему числу граждан они понятны и доступны, тем выше должен быть уровень правосознания, тем труднее корпоративный строй).
4. Хозяйственные задачи страны (с примитивным хозяйством маленькой страны может легко управиться и корпоративное государство).
5. Национальный состав страны (чем он однороднее, тем легче народу самоуправляться).
6. Религиозная принадлежность народа (однородная религиозность масс облегчает управление, разнородная -- затрудняет; обилие противогосударственных сект -- может стать прямой государственной опасностью и т. д.).
7. Социальный состав страны (чем он первобытное и проще, тем легче дастся народу солидарность, тем проще управление).
8. Культурный уровень народа (чем он ниже, тем необходимее начало учреждения).
9. Уклад народного характера (чем устойчивее и духовно индивидуализированнее личный характер у данного народа, тем легче осуществить корпоративный строй; народ индивидуализированный не духовно, а только биологически, и притом бесхарактерный -- может управляться только властною опекой).
Все это указуется здесь только для примера; при всем этом подразумевается оговорка "при прочих равных условиях".
Итак: единого мерила, единого образцового строя для всех народов и государств нет и быть не может. И тот, кто вечно твердит "все через народ" -- обнаруживает свое верхоглядство и свою политическую неспособность.
Идея "государства -- учреждения" представлена в истории началом монархическим (и диктаториальным); несмотря на это монархическая форма государства способна уживаться с самым широким корпоративным самоуправлением (например, Англия; Россия до 1917 г.).
Идея "государства -- корпорации" представлена в истории началом републиканским (и демократическим); несмотря на это, республиканская форма государства способна вырождаться в сущий тоталитаризм, приближаясь к диктатуре (Германия после 1933 года; Россия после 1917 года).
Крайние лозунги -- "все сверху" и "все снизу", -- столь соблазнительные для людей примитивного мышления и страстного темперамента, одинаково несостоятельны и опасны. Тот, кто попытается делать все "сверху", -- убьет творческую самостоятельность своего народа, отвратит его от себя, ожесточит его, изолирует себя, захлебнется в сетях формальной и продажной бюрократии и подорвет жизненную силу своего государства, независимо от того, будет ли он левым или правым тоталитаристом. Тот, кто попытается строить все "снизу", -- разложит государство на систему маленьких и бессильных общинок, сделает невозможным единение и правопорядок, даст преобладание дурному количеству над творческим качеством, захлебнется в волнах демагогии и смуты и очнется под пятой у тирана.
Государство по самому существу своему есть организация не частно-правовая, наподобие кооператива, добровольно-свободная, а публично-правовая, властно-повелительная, обязательно-принудительная. И этим одним уже предопределено, что оно никогда не перестает быть учреждением и никогда не превратится в корпорацию чистой воды. Дух учреждения может временно отступать на задний план, но горе той республике или демократии, в которой он выветрится совсем! В час смуты, революции, войны, стихийного бедствия, общей опасности, голода, заразы -- самая демократическая, архифедеративная республика вспомнит о ведущей, повелевающей и принудительной опеке учреждения и не будет решать "все через народ", как этого требовали наши русские сверхдемократические головотяпы в 1917 г.
Грядущей России предстоит найти для себя -- свою, особую, оригинальную государственную форму, такое сочетание из "учреждения" и "корпорации", которое соответствовало бы русским, национальным историческим данным, начиная от наличного в России по-революционного правосознания и кончая национальной территорией.
Перед лицом такой творческой задачи -- призывы зарубежных партий к формальной демократии остаются наивными, легкомысленными и безответственными.