Национальная организация материнства и детства

Оффис ONMI в Милане

Национальная организация материнства и детства (итал. Opera nazionale maternità e infanzia), также известная как ONMI — итальянская благотворительная организация, основанная в 1925 году для защиты и охраны материнства и нуждающихся детей. Ликвидирована в 1975 году.

Фашистская демографическая политика

В своей знаменитой речи на День Вознесения 26 мая 1927 года Муссолини оценил вопрос «защиты расы» как один из основных для внутренней политики фашизма; дуче поставил цель для нации, которая в это время насчитывала 49 миллионов человек, достичь к середине века численности в 60 миллионов человек. Чтобы обосновать значение этого вопроса, Муссолини использовал два способа аргументации. Первый способ аргументации Муссолини был меркантилистским: в нем подчеркивалась потребность в максимальном количестве людей для удешевления рабочей силы. Другой способ был характерен для нации, вступившей на путь империалистической экспансии; сокращение роста населения в Италии, ставило под угрозу срыва экспансионистские амбиции лидеров диктатуры. Если Италия не станет империей, любил говорить дуче, то она определенно станет колонией.

В своем призыве «рожайте, больше рожайте» режим лавировал между реформами и репрессиями, призывами к индивидуальной инициативе и конкретными государственными стимулами. ONMI, национальная служба охраны материнства и детства, наилучшим образом представляет позиции реформаторов. Основанная 10 декабря 1925 года, с энтузиазмом встреченная и поддержанная католиками, националистами и либералами, она ставила в центр своей деятельности тех женщин и детей, которые не смогли добиться успеха в рамках обычной семейной структуры. Другие меры реформаторов включали налоговые льготы для отцов больших семейств, финансируемые государством страховку матерей и отпуск женщин по рождению ребенка, займы на рождение ребенка и брак, а также семейное пособие для тех, кто получает за свой труд заработную плату. Репрессивные меры включали отношение к абортам как к преступлению, запрет регулирования деторождения, цензуру сексуального образования и специальный налог на холостяков. К этому можно добавить поощрение карьерного роста для мужчин — глав больших семей; эта мера в свете высокой безработицы была дискриминационной по отношению к женщинам и, равным образом, по отношению к «патологически эгоистичным» холостякам и бездетным женатым мужчинам.

В отличие от нацистской Германии, фашистская Италия отказалась от негативных мер евгеников. Это не означает, что идеология не была евгенической. Но фашистская инженерия населения основывалась на категориях, весьма отличных от категории «расы», и она оправдывала другой механизм расового отбора. В отличие от Германии, Италия никогда не сталкивалась с проблемой меньшинств, достойной обсуждения — по крайней мере, до того, как с завоеванием Эфиопии в 1936 году дуче не основал итальянскую африканскую империю. Только после этого последовали первые законы против расового смешения. И итальянские теоретики расы не опасались плодовитого размножения низших слоев. Скорее, наоборот. Они отмечали «разницу в уровне рождаемости» и были настроены скептически по отношению к псевдонаучности англоамериканцев и, позднее, по отношению к нацистским способам биологического отбора. Фашистская «революция молодежи», как это было сформулировано ведущим итальянским демографом Коррадо Джини, обещала «открыть шлюзы» «единственного резервуара жизненной энергии», а именно, деревни с её «низшими плодовитыми классами, от изменения внутренней композиции и смешения которых зависит обновление нации». Эти взгляды усиливались суровыми предостережениями католической церкви против «зоотехники, применяемой к человеческому роду».

Деятельность

Тоталитарный взгляд на семейную политику в фашистской Италии, требовал от режима быть и более реформистским, и более репрессивным. Эта позиция была сформулирована ярким молодым католическим социологом Фердинандо Лоффредо.

В своей часто цитируемой «Politica dellafamiglia» (1938) Лоффредо призывал к созданию того, что может быть названо неопатриархальной семьей. Основанная на доминировании отца и центральном месте в семье матери, эта семья была предана «расе» больше, чем любому режиму. Чтобы способство­вать её развитию, итальянский фашизм должен был отречься от своей «манчестерской» благотворительности, пособий по рождению и прочих демографических «трофеев», каждый из которых потворствовал индивидуалистической логике. Режим должен был также отречься от политических инициатив, которые подрывали семейную солидарность, таких, как расширяемая партией сеть центров Дополаворо, молодёжные группы или коллективные празднования фашистского Крещения детей.

Настоящая, подлинная реформа предполагала инвестирование в семейные выплаты, льготное налогообложение в зависимости от членов семьи, и поддержку бесплатных служб, ориентированных на семью — то есть, многое из тех мер, которые предполагались в Швеции того времени.

Хотя эти реформы не только не разрешили бы «социальную проблему», порожденную женщинами, но и угрожали усугубить её. Сама политика, предполагавшая, что женщине отводится центральное место в семье, а семье — в жизни расы и нации, находилась под угрозой быть разрушенной женщинами. По своей природе женщины более восприимчивы к индивидуалистической философии и наиболее склонны объединять её с идеологией семьи. Следовательно, наряду с реформами, государство должно было проводить тотальную власть, прежде всего с целью установления «духовной автаркии нации», то есть остановить разлагающие потоки индивидуалистической идеологии из-за рубежа, и затем сплотить общественное мнение с целью вытеснения женщин с рабочего места и с публичной арены.