Охота и рыболовство у народа коми

Охота

У народов Европейского Северо-Востока, как и у многих других народов, охота была древнейшим промысловым занятием. Уже в ананьинскую эпоху раннего железа (VIII -III вв. до н. э.) охота у населения Прикамья имела не только потребительское, но и товарное значение: в обмен на пушнину от племён Юга и Востока в край поступали металлы, оружие, украшения.

В 1 тыс. н. э. поставка мехов с данной территории возросла, большое количество пушнины стало поступать в Волжскую Булгарию, а при её посредничестве - в Византию и арабские страны. В результате анализа костного материала, найденного при раскопках ванвиздинских поселений в Коми крае (IV - VIII вв. н. э.), можно прийти к выводу, что охота у непосредственных предшественников Перми вычегодской имела как мясное, так и ярко выраженное пушное направление. Так, например, на стоянках Вис 11 и Кузьвомын были найдены кости бобра, куницы, северного оленя, бурого медведя, лося, соболя, выдры, лисицы, волка, белки, зайца. Из птиц в фаунистическом комплексе ванвиздинского времени как предметы промысла представлены: глухарь, тетерев, рябчик, белая куропатка, дикая утка, гусь и лебедь. Остатков водоплавающей дичи больше, чем боровой. В начале 2-го тыс. н. э. направление пушной торговли населения Прикамья не изменилось вплоть до падения Булгарии под натиском татаро-монголов. Пермь вычегодская, судя по археологическим находкам, в Х-ХI вв. преимущественно торговала с Прибалтикой и Поволжьем, а с ХII в. с древней Русью. Учитывая местную специфику, не вызывает сомнений, что преобладающим предметом обмена со стороны древних коми была пушнина. После вхождения Коми края в 1478 г. в состав Русского централизованного государства коми-русские торговые и культурные связи расширились. В обмен за пушнину в край стали регулярно поступать соль, лён, конопля, железные изделия. С пушниной были связаны первые шаги коми торгового капитала. Пушнина, добываемая на охоте, сбывалась главным образом на рынках Устюга и Сольвычегодска. Кроме того, с ХVI в. коми стали играть роль торговых посредников с населением Западной Сибири.

Во второй половине ХVI в. зарождающийся всероссийский рынок и увеличившийся спрос на пушнину вызвали усиление русского продвижения на восток, а так как известные в то время пути в Сибирь через Уральский хребет проходили через территорию Коми края, то коми население оказалось вовлечённым в пушную торговлю особенно тесно. Промысел пушного зверя, окончательно приобретший товарный характер с установлением регулярных рыночных связей, вышел в экономике на первый план. Общее количество пушнины, поступающей в ХVI-ХVIII вв. из Коми края, по годам и в целом за столетия затруднительно. Тем не менее, представление о размерах пушной торговли в ХVII в. дают сведения в сохранившихся таможенных книгах. Так, например, только лишь один торговец пушниной В.Ф. Гусельников в 1652-1653 гг. предъявил в Устюжской таможне на продажу 1 067 соболей “сысольских”, 148 “пупков собольих” (брюшко соболя, отделенное от хребтовой части), 137 куниц и 99 соболей “сургутских”, купленных у сысольских охотников.

Устюжанин Иван Матвеев совершил с 28 декабря 1679 г. по 17 июля 1680 г. четыре поездки на Сысолу и вывез оттуда в общей сложности 15 240 шкурок белки, 124 - зайца, 463 - горностая, 31 - норки, 6 - выдры, 3 - куницы, 20 лап росомахи и шкуру лося. Наряду с иногородними скупщиками в таможенных книгах ХVII в. часто фигурируют и скупщики, выдвинувшиеся из среды местного крестьянства. Так, зимой 1633 г. лузенин Афанасий Симонов продал в Устюге 3 500 белок, 2 выдры, 20 норок. В декабре 1634 г. крестьянин Лузской Пермцы С. Смирнов привёз в Устюг для продажи 5 тыс. белок. В 1646 г. сысолец П. Комаров явил на продажу в Устюге 80 сысольских соболей, 120 собольих пупков, 200 собольих хвостов.

Активизация пушной охоты уже к концу ХVII в. привела к резкому сокращению добычи наиболее ценных пород на территории Коми края ввиду перепромысла. В 1679 г. в таможенных книгах отмечена явка всего лишь 477 сысольских соболей, в дальнейшем добыча местного соболя неуклонно падала. Аналогично обстояло дело с добычей бобра. Наблюдавшийся в 30-40 гг. ХVII в. наивысший подъём сибирских собольих промыслов повлёк за собой переориентацию многих коми промысловиков к охоте за ”камнем”, которая в какой-то мере компенсировала падение промысла в крае. Окончание сибирского “пушного бума” совпало с началом активного расширения коми своей этнической территории на восток и на север - освоение бассейнов верхней Вычегды и Печоры, которое продолжалось вплоть до начала ХХ в.

Жители вновь основанных селений, как правило, первоначально занимались исключительно промысловой деятельностью и лишь в дальнейшем по мере возможности начинали совмещать охоту и рыболовство с земледелием и скотоводством. Поэтому, несмотря на упадок добывающих промыслов в южных районах, Коми край и в ХVIII - начале ХIХ в. продолжал играть роль активного поставщика мехов для внутренних и внешних рынков России. Основная часть пушнины проходила через руки местных купцов, выделившихся из среды скупщиков. О размерах производимых ими операций можно судить на примере торговой деятельности купца А.Т. Осколкова: в 1741 г. он послал на Макарьевскую ярмарку в Нижнем Новгороде 12 040 белок, 66 лисиц, 2 рыси, 20 подчеревиков бобровых, 33 куницы, 15 норок, 55 оленин, 50 пар лап рысьих, 450 горностаев, 12 бобров, 1 270 песцов белых, 28 песцов голубых; всего на сумму 1 365 руб. В 1751 г. он же отправил с приказчиками до Москвы и Севска 55 670 шкурок беличьих, 3 010 горностаевых, 3 000 заячьих, 80 норок.

К началу ХIХ в. наряду с пушниной товарное значение всё более обретает добыча дичи, прежде всего рябчиков. Наличие регулярной торговой связи с Москвой и Петербургом позволяло местным купцам с установлением санного пути поставлять на столичные рынки пользующуюся спросом свежемороженую дичь. В середине ХIХ в. добыча рябчика на продажу в Усть-Сысольском уезде превышала 50 тыс. пар ежегодно. В то же время, начавшийся в ХVII в. процесс разделения территории Коми края на земледельческий юг и промысловый север вступил в свою завершающую фазу. В южных районах на первое место в качестве основного источника наличных денежных средств выходят отхожие промыслы, с явной тенденцией к возрастанию отхода. К последней четверти ХIХ в. этот процесс достиг определённой стабильности. Статистические данные свидетельствуют, что в Усть-сысольском уезде в этот период промысловой охотой ежегодно занималось около 15% мужского населения, причём половина регистраций принадлежала к населению верхневычегодских и верхнепечорских волостей, в то время как в них проживало лишь около 30% от всего мужского населения уезда. Среди волостей Яренского уезда, имевших в основном коми население, в конце ХIХ - начале ХХ в. охотничий промысел сохранял ведущее значение лишь в верхневымских и удорских волостях. В нижневымских и нижневычегодских волостях, принадлежащих к районам с давними традициями земледелия и довольно высокой плотностью населения, значение промысловой охоты было минимальным среди прочих промысловых занятий.

Сумма продажи продуктов промысла охотниками Княжпогостской волости на верхней Выми и Удорского края в конце ХIХ в. превышала выручку от заготовки и сплава леса более чем в 1,5 раза, в то время как в целом по Яренскому уезду рубка, вязка и сплав леса к Архангельску давали около 40% общей выручки от промыслов, а охота - лишь около 11%. У коми населения Печорского уезда Архангельской губернии развитие лесного и отхожих промыслов в конце ХIХ - начале ХХ в. отличалось меньшей интенсивностью, чем на остальной территории Коми края. Суммарный доход от охоты и рыболовства стабильно превышал 75% всей выручки от промысловых занятий, правда, продукция промысловой охоты в денежном выражении значительно (в четыре и более раза) уступала доходу от товарного рыболовства. Преобладание охоты над рыболовством имело место у населения притоков Печоры и в некоторых среднепечорских сёлах, расположенных на правом берегу реки, вблизи от тундровой зоны. В начале ХХ в. расширение торговых связей Печорского края с Центральной Россией существенно повысило товарность охоты. Наряду с пушниной из края стала поступать дичь, крылья белой куропатки, птичье перо. Денежный доход от охотничьего промысла возрос более чем в 1,5 раза, хотя по-прежнему значительно уступал выручке от рыболовства. По данным обзоров Архангельской губернии, в Печорском уезде количество людей, занятых охотой, в первом десятилетии ХХ в. колебалось от 3 000 до 3 800 человек, а занятых товарным рыболовством - от 4 900 до 7 500 человек. В среднем добывающими промыслами было занято около двух третей взрослого мужского населения уезда.

Таким образом, на основе вышеизложенного можно сделать выводы о том, что несмотря на существенное снижение роли промысловой охоты в традиционной экономике народа коми, охота продолжала оставаться одним из основных видов хозяйственной деятельности, которой занималась значительная часть населения края. Тем более что речь идёт лишь о товарной охоте, в то время как значительная доля охотничьей добычи у коми шла для внутреннего пользования, составляя неотъемлемый компонент традиционного рациона питания. По указанным причинам, даже в начале ХХ в. традиционная культура коми охотников сохраняла без особых трансформаций и утрат разнообразный и богатый промысловый опыт многих предшествующих поколений.

У коми-пермяков значение промысловой охоты в традиционной хозяйственной деятельности после вхождения в состав Русского государства неуклонно снижалось. Существенно увеличившийся прирост населения в Прикамье, преимущественно за счёт пришлых русскоязычных переселенцев, увеличил антропогенное воздействие на природу; присваивающие отрасли в традиционном хозяйстве уже не могли работать с прежней нагрузкой. В ХIХ в. некоторое промысловое значение охота имела лишь у северных коми-пермяков в Чердынском уезде и язьвинцев, у южных коми-пермяков ею занимались немногие, спорадически и только для собственного потребления.

Быт охотников

У коми охотников, систематически занимавшихся добычей зверя и птицы, а промысловики-любители для коми были не типичны, большое значение приобретала собственно непроизводственная сфера: жилище, одежда, питание, отдых и т. д. - весь уклад повседневной жизни на промысле. Основные атрибуты промыслового быта имели много общего с бытом сельского населения, но в то же время отличались от него рядом существенных особенностей.

Промысловым жилищем и хозяйственными постройками для хранения инвентаря и добычи было оснащено каждое семейное охотничье угодье независимо от расстояния до места жительства. В наиболее благоустроенных угодьях имелись специально построенные баньки, а у некоторых верхневычегодских охотников - стойла для лошадей и даже отхожие места в виде небольших загородок. Так как большинство охотничьих угодий было расположено вблизи рек, служивших для доставки снаряжения и продуктов питания перед началом промысла водным транспортом, охотничьи избушки, как правило, располагались на их берегах. Если охотничье угодье было достаточно большим и протяжённость охотничьих троп-путиков не позволяла заканчивать их осмотр в течение одного светового дня, то на концах путиков сооружались дополнительные избушки, предназначенные в основном лишь для кратковременного ночлега. Они обычно топились “по-чёрному” и были по размеру меньше, чем основная (базовая). У многих печорских охотников количество промысловых избушек доходило до пяти-шести в одном угодье. У охотников верхней Вычегды практиковалось совместное пользование некоторыми хозяйственными постройками. Например, охотники из нескольких близко расположенных угодий сооружали для себя общую баню. Иногда охотничьи избушки и хозяйственные постройки охотников-односельчан, промышлявших в одном районе, группировались вместе, образуя целый охотничий городок.

Промысловая лесная избушка - постоянное жилище находившихся в промысловых угодьях коми охотников - была очень проста по конструкции и в то же время предоставляла необходимый минимум удобств для длительного в ней проживания. Наиболее употребительными её наименованиями у коми были: вор керка (лесная изба), кыйсян керка (охотничья изба), угодьдя керка (изба в угодье), а также пывсян (банька). Охотничья избушка представляла собой бревенчатую постройку 3х3 или 3,5х3,5 м высотой 2-2,5 м. Наиболее крупные по размеру избушки редко превышали в длину и ширину 4,5-5 м. Основная, или базовая, вор керка обычно имела также рубленые из брёвен сени, находившиеся под одной с ней крышей. Крыша обычно была односкатной, для покрытия использовались доски, вытесанные из половинок бревна. Потолок и пол обычно делали из колотых плах. Небольшие окна, количеством не более трёх, прорубались с южной или восточной стороны. В прошлом при отсутствии стёкол в них вставляли бычьи пузыри, а зимой вмораживали тонкие льдинки. Внутри избушки имелись: печь, нары, скамейки и небольшой стол с чурбаками для сидения. Вплоть до середины ХХ в. печь в лесных избушках топилась в основном по-чёрному - сьоод пач (“чёрная печь”). Под потолком, вдоль свободной стены, было укреплено несколько жердей, на которые клались на просушку дрова для растопки, обувь и вешалась сырая одежда. В стены в большом количестве были вбиты деревянные гвозди (тув), на которые развешивали одежду. Для мелкой хозяйственной утвари на стенах находилось несколько полок. Для освещения избушек по вечерам применялась лучина, у печорских коми для этой цели жгли жир птиц и сало зверей в открытой коробочке, положив туда фитиль. Хозяйственная утварь, как правило, была самодельной: берестяные и деревянные ложки, берестяные чашки, берестяные коробки для хранения муки, сухарей, хлеба, замеса теста и т. д. Пищу по возможности предпочитали варить вне избушки, обычно рядом с ней имелось специально оборудованное место для костра.

В Прилузье и на верхней Сысоле в качестве промыслового жилища в прошлом достаточно часто использовалась кола, которая представляла собой сооружение из брёвен, по типу близкое к вор керка, но имеющее сруб лишь в четыре венца. Крыша была двускатная, на бревенчатых фронтонах, покрытая еловой корой. Очень маленькую по размеру двустворчатую дверь на ременных петлях делали также из еловой коры либо из колотых досок. Пол, очаг и нары обычно отсутствовали; спали на ветвях, постеленных на землю. Иногда в кола делали примитивный очаг из камней, но лишь для обогрева; дым удалялся с помощью берестяной трубы-вытяжки.

Для хранения промыслового инвентаря, продовольствия и добытой в угодье дичи служили рубленые из брёвен кладовые, приподнятые на ножках-опорах, конструктивно мало отличающиеся от сельских хозяйственных построек. Внутри в несколько рядов располагались полки, на которых хранились продукты и добытая дичь. На полу и деревянных гвоздях, вбитых в стены, размещались для хранения предметы хозяйственного инвентаря. Общепринятого наименования для таких кладовых у коми не было, обычно их называли так же, как и хозяйственные постройки в сельском быту: житник, кум, амбар и т.д. На Выми, Летке и Ижме они назывались лабаз, а в Удорском крае - турыш. Если данный тип промысловой кладовой был, скорее всего, заимствован из сельского быта, то охотничья тшаммья, вероятно, была чисто промысловым изобретением. Под этим названием у коми была известна кладовая для припасов и промысловой добычи на четырёх или одной высоких опорах. Тшамья представляла собой сруб из тонких еловых, очищенных от коры брёвен в пять-шесть венцов. У ижемских коми кладовые такого типа носили название кокйыы лобес (“лабаз на ножке”) и попадали в них не через отверстие в полу, а сверху, поднимая несколько досок крыши, поэтому у них обычно имелась ещё лестница из бревна. Ставили тшамья обычно несколько в стороне от остальных хозяйственных построек. Происхождения термина тшамья недостаточно ясно, сходное название охотничьей кладовой на высоких стойках - sumex, sumeijax - существует в мансийском языке. У русского населения Северного Приуралья и Зауралья такие постройки назывались чамья, чемья, шамья, шумья, шайма.

При охоте вне личных промысловых угодий каждый охотник мог оборудовать временный ночлег. Особенно часто приходилось ночевать вне избушки во время артельного промысла. На месте, выбранном для ночлега, обычно сооружался односкатный шалаш (чом). Для кратковременной стоянки служил каркасный шалаш простейшей конструкции: на два кола с развилками на верхнем конце укладывалась жердь, а на перекладину получившегося входа в шалаш опирались жерди остова. Для покрытия служили сосновая и еловая кора, ветви и сено. Две боковые стороны закрывались ветвями и лапником, а перед входом раскладывался костёр. При ночлеге артелями часто обходились и без костра, даже при морозе -25 С и ниже. Снег внутри чома частью разбрасывался, а частью утаптывался, на пол настилали сухой хворост и лапник, на него стелили верхнюю одежду, а сверху накрывались овчинным одеялом. Если охотники собирались провести на одном месте несколько дней, то крыша чома и боковые стены изготовлялись из колотых плах (пов чом), иногда вход в такой шалаш уменьшали в размере врытыми в землю плахами, а узкий проход закрывали сосновой или берёзовой корой. При ночлеге артелью чаще сооружали кер чом - строение в виде сруба из тонких брёвен, горбуш или колотых плах, имеющего только три стены. Крыша делалась односкатная, с наклоном назад. У охотников верхней Вычегды и верхней Печоры было принято строить чом из жердей с покрытием из берестяных полотнищ (киска чом). Как правило, киска чом сооружался при артельной охоте, для его покрытия требовалось не менее четырёх берестяных полотнищ.

Довольно часто охотники, промышлявшие в одиночку, при ночлеге в лесу ограничивались загородкой-заслоном от ветра и костром ноддя. Между ними стелился лапник, а спали, заворачиваясь в одеяло из меха с мешком для ног. Для сооружения ноддя пользовались двумя отрезками сухостойных деревьев хвойных пород, предпочтительно с выгнившей сердцевиной. Их клали друг на друга, закрепляя вбитыми с боков кольями, между ними помещали растопку из сухих щепок, бересты и стружек. Такой костёр без особого присмотра мог гореть всю ночь. Широкое распространение сходной терминологии для обозначения костра данной конструкции: фин. nuotio, кар. nuodivo, манс. нутья, вепс. nodjo, сев. рус. “нодья” свидетельствует о том, что его изобретение относится к весьма древнему времени и связано, скорее всего, с финно-угорским населением. Верхняя одежда коми охотников практически не отличалась от применяемой при хозяйственных работах в сельском быту: рубашка и штаны из холста, старый пиджак; поверх пиджака надевался шабур - туникообразная свободного покроя рубаха их толстого домотканого полотна, а при холодной погоде - ещё и дукос (кафтан длиной до колен из сукна или шерсти). Верхнюю одежду подпоясывали кожаным ремнём с железной или медной пряжкой, к которому были привешены ножны с ножом и кожаный чехольчик для точильного бруска. У ижемских коми на промысле часто использовали в качестве верхней одежды старые, потёртые, потерявшие ость и ставшие от этого более лёгким и менее тёплыми малицы (лек-малича). Они имели пришитые к рукавам рукавицы из камусов и капюшон, обшитый сверху пыжиком, плотно облегающий голову. Поверх малицы для предохранения её от намокания одевалась “рубаха” - матерчатый чехол. Повсеместно у коми охотников обязательным элементом промысловой одежды был лузан (лаз, лоз) - прямоугольная короткая накидка с отверстием для головы, изготовленная из домотканого холста или сукна. С внутренней стороны лузана с обоих концов имелись вместительные карманы во всю ширину полы. В верхней части задней половины лузана имелась ременная петля для топора, прикреплённый на спине топор при передвижении по лесу не цеплялся за деревья и всегда был под рукой. Во внутренних карманах размещалось до двух пудов груза: продовольствие, ружейные припасы, добытая дичь и пушнина. Аналогичная по конструкции коми лаз промысловая накидка под названием “лузан” была известна у русских охотников Урала и Сибири, у хантов и манси она именовалась лус. По мнению языковедов, данный термин этимологизируется из пермских (коми и удмуртский) языков, ср. удм. лазъяны - “накинуть поверх чего-либо, укрыть”.

Головным убором у коми охотников обычно являлась старая шапка обычного образца, но имелась и охотничья шапка особого покроя - ур кыян шапка (“шапка беличьего охотника”), которая шилась из домотканого сукна. Она имела четырёхугольный верх, а сзади - кусок сукна, закрывающий шею и затылок.

Из нижнего белья с собой на промысел коми охотники брали по две-три пары сшитых из ситца или тонкого холста нижних рубах и кальсон. На руки надевались кушеньча - холодные рабочие рукавицы, а в сильные морозы - меховые рукавицы из собачьей шерсти мехом наружу (кушеньча кепысь, пон ку кепысь).

К оригинальному, чисто промысловому типу обуви у коми охотников относились лызя ком - специальная обувь для ходьбы на лыжах. Изготавливались они из одного куска толстой сыромятной кожи в виде грубых башмаков с цельной толстой подошвой и загнутыми кверху носками. Обычно они имели также и пришивные суконные голенища с ремешками-завязками в верхней части. Для водостойкости обувь после изготовления выдерживали два-три дня в смоляной воде (сир ва). Одевали лызя ком на длинные шерстяные носки или на чорос - тёплые чулки с суконными или холщовыми голенищами и вязаными шерстяными головками. Ближайшую аналогию этому виду обуви у коми охотников можно найти в финских “пьексах”, у карел сходные сапоги с загнутыми носками для хождения на лыжах назывались pieksut, или кеньги. В сильные морозы коми охотники носили ишим, которые состояли из катаной овечьей шерсти головки и пришитых к ней голенищ из сукна или холста. У ижемских коми зимой охотники обычно носили меховые сапоги тобок, сшитые из оленьих камусов, внутрь их надевали липтiча - чулки из меха. В осенний период обычной обувью на промысле были бакило - кожаные сапоги на мягкой подошве, без каблуков и с мягкими голенищами несколько выше колен. С началом похолоданий на ноги надевали кыс' - обувь, состоящую из головки, сшитой из снятой чулком шкуры с ноги коровы шерстью наружу, и пришитого к ней голенища из сукна или кожи, длиной выше колена. Каблуков у кыс не было.

В качестве спальных принадлежностей в промысловых избушках служили шкуры лосей, оленьи постели и овчинные одеяла. Для ночлега при походах артелями с собой брали ыж ку эшкын - одеяло, сшитое из овчин в виде спального мешка. На одно такое одеяло уходило до 12 штук овчин. Внизу оно было сшито в виде мешка, в котором помещались ноги, а края набрасывались на грудь внакладку.

Большую часть продуктов питания охотники брали с собой из дома. Запасы продовольствия доставляли в охотничье угодье непосредственно перед началом осеннего промысла. Если охотничья избушка находилась на значительном расстоянии от реки, то груз от реки до неё переносили в “пестерях” из бересты, ноп - мешках из лосиной шкуры или крошни, сплетённых из прутьев черёмухи или ивы и надеваемых на спину при помощи лямок. При дальних походах артелями весь запас продуктов питания везли с собой на ручных нартах. Питание у охотников коми обычно было двухразовым: плотный завтрак перед выходом на промысел и поздний ужин после возвращения в избушку или лагерь при ночлеге в лесу. Готовили, как правило, на костре, для которого перед избушкой было специально оборудованное место, нередко снабжённое навесом для защиты от осадков. В охотничьих артелях все члены варили по очереди, иногда большая часть хозяйственных работ выпадала на долю наименее добычливого охотника. Меню на промысле было однообразным, основу его составляли различные каши и похлебки. При кратковременных остановках охотники часто обходились “болтушкой”, размешивая ячменную муку в кипятке (нуръя шыд). Во время ближней охоты на боровую дичь меню несколько разнообразили мясные и рыбные блюда: суп из дичи, уха; в пушных артелях мясо в рационе питания было редко, лишь при случайной добыче крупного зверя. Из выпечки в повседневной пище были только хлеб и сухари; в праздники пекли блины из ячменной муки, а иногда выпекали шаньги - лепёшки со слоем толчёной овсяной крупы или картошки, смазанной сверху маслом. Для утоления голода во время промыслового дня с собой брали сола пирог - лепёшку, круто посоленную и сложенную пополам перед выпечкой. Из напитков обычно употребляли чай, заваренный из листьев черники и брусники или берёзовой чаги, реже - натуральный. В праздники и в Великий пост из ржаной муки варили квас, его приготовлением обычно занимался “хозяин” артели. Собак кормили похлебкой из ячменных отрубей с добавлением небольшого количества толчёных костей и сухой рыбы. Во время добычи дичи для них готовили суп из муки и птичьих потрохов, а на пушной охоте на корм собакам шли тушки белок.

Немаловажное значение имело поддержание здоровья на промысле. Возвращаясь вечером в охотничью избушку, промысловики первым делом снимали всю верхнюю одежду и вешали её на просушку. Регулярно устраивались банные дни. Под баньки в угодье отводились отслужившие свой срок промысловые избушки. Существовала и конструкция полустационарной бани, которую сооружали как в личных угодьях, так и регулярно посещаемых для промысла местах общественных угодий. Её стены строились из двух рядов колотых досок, между которыми клали бересту и пихтовую кору. Внутри находилась печь-каменка, а рядом скамья, на которой парились. Если в угодье не было отдельно построенной баньки, парились пихтовыми вениками на нарах в охотничьей избушке, жарко натопив предварительно печь-каменку. В дальних походах артелями мылись у костра.

Свободное время - обычно вечером, после ужина и снятия шкурок - при охоте артелями посвящалось обсуждению итогов прошедшего дня; охотники перекидывались шутками, острили над промахами новичков, рассказывали о своих похождениях. Умелые рассказчики, знатоки фольклора и просто остроумные люди были широко известны в промысловой среде и высоко ценились. При одиночном промысле в ближних угодьях некоторые охотники для развлечения во время досуга брали с собой си гудок - народный музыкальный инструмент, типа скрипки, на котором играли по вечерам. В крупные церковные праздники у промысловиков устраивались нерабочие дни, они ходили в гости в ближайшие угодья к соседям, занимались по хозяйству в своей избушке, а если были недалеко от дома, возвращались на время праздников домой.

Рыболовство

Традиции рыболовного промысла у народа коми имеют древнейшие истоки. Археологические находки различных рыболовных орудий: крючков, гарпунов, острог и других свидетельствуют о том, что уже в неолите рыболовство имело у населения Европейского Северо-Востока существенное хозяйственное значение. После вхождения территории Коми края и Верхнего Прикамья в состав Русского государства рыболовство у коми, не утрачивая своего значения для внутрихозяйственного потребления, стало приобретать и товарный характер. Таможенные книги ХVII в. Устюга и Соль-Вычегодска регулярно фиксируют поступление с Сысолы и Вычегды рыбы в солёном и сушёном виде, хотя поставки эти были весьма незначительными, и доход от рыбной торговли во много раз уступал выручке от продажи пушнины.

К началу ХVIII в. на первое место по продаже рыбы в Коми крае стала выходить Печора. В 1730 г. Усолье, Чердынь и Соликамск получали уже ежегодно не менее 100 бочек (свыше 2 000 пудов) рыбы “печорского улова”. Постоянно возрастающий спрос на печорскую сёмгу резко увеличил вылов этой ценной породы рыб, который к середине ХIХ в. уже превышал 10 тыс. пудов ежегодно. На остальной территории Коми края товарное значение рыболовства и в это время было не особенно значимо в крестьянском бюджете, хотя на местные ярмарки постоянно приезжали торговцы из Соль-Вычегодска, Яренска, Каргополя и Устюга для закупки рыбы. Конъюнктура общероссийского рынка, определявшая повышенный спрос на рыбу более ценных пород, а также обострение затянувшегося кризиса традиционного присваивающе-производящего хозяйства коми и связанный с данным процессом интенсивный рост внеземледельческого отхода к концу ХIХ в. резко снизили и так не высокую товарность рыболовного промысла на большей части территории Усть-Сысольского уезда. В 1890 г. из 28 волостей уезда добыча рыбы на продажу была зафиксирована лишь в 11, причём в 6 из них рыболовство дало менее 5% всех промысловых регистраций.

О развитом товарном рыболовстве в Усть-Сысольском уезде конца ХIХ в. можно говорить лишь на примере печорских волостей и, в меньшей мере, верхневычегодских. В целом по уезду выручка от продажи рыбы в этот период уступала доходу от охотничьего промысла более чем в 10 раз. Так, в 1890 г. от продажи рыбы было выручено 3 222 руб., а от продажи пушнины и дичи – 39 012 руб.; в 1894 г. – 5 000 руб. и 59 000 рублей соответственно. В вымских и нижневычегодских волостях Яренского уезда товарное значение рыболовства было незначительно, а в удорских, как и на Печоре, к началу ХХ в. на первое место вышла добыча сёмги на продажу. Иная картина наблюдалась в Печорском уезде, где рыболовство доминировало среди промыслов, а семужья ловля давала основной промысловый доход. Выручка от рыболовства в конце ХIХ в. стабильно превышала 60% всего промыслового дохода. У коми-пермяков рыболовство традиционно носило преимущественно потребительский характер, занимались им повсеместно, в водоёмах близ селений.