Потомки Одина

Потомки Одина — эпическое название (кеннинг^[+?]) легендарных скандинавов, помнивших о своей прародине на землях Скифии.

Фрейр

По сказаниям, Фрейр стал правителем после Ньёрда (Севера) . Его называли владыкой шведов, и он брал с них дань. При нем были такие же урожайные годы, как и при его отце, и его так же любили. Фрейр воздвиг в Уппсале большое капище[23], и там была его столица. Туда шла дань со всех его земель, и там было все его богатство. Отсюда пошло Уппсальское богатство[24] и всегда с тех пор существует. При Фрейре начался мир Фроди[25]. Тогда были урожайные годы во всех странах. Шведы приписывали их Фрейру. Его почитали больше, чем других богов, потому что при нем народ стал богаче, чем был раньше, благодаря миру и урожайным годам. Его женой была Герд дочь Гюмира. Их сына звали Фьёльнир. Фрейра звали также Ингви. Имя Ингви долго считалось в его роде почетным званием, и его родичи стали потом называться Инглингами. Фрейр заболел, и когда ему стало совсем плохо, люди стали совещаться и никого не пускали к нему. Они насыпали большой курган и сделали в нем дверь и три окна. А когда Фрейр умер, они тайно перенесли его в курган и сказали шведам, что он жив, и сохраняли его там три года. Все подати они ссыпали в курган, в одно окно — золото, в другое — серебро, а в третье — медные деньги. И благоденствие и мир сохранялись. Фрейя стала тогда совершать жертвоприношения, так как из богов она одна оставалась в живых, и она тогда очень прославилась, так что ее именем стали звать всех знатных женщин, а также всякую владелицу своего имущества и всякую хозяйку, у которой есть свое добро[26]. Фрейя была очень непостоянна. Ее мужа звали Од. Ее дочерей звали Хносс и Герсими[27]. Они были очень красивы. По их имени называются самые драгоценные сокровища. Когда все шведы узнали, что Фрейр умер, а благоденствие и мир сохраняются, они решили, что так будет все время, пока Фрейр в Швеции, и не захотели сжигать его, и назвали его богом благоденствия, и всегда с тех пор приносили ему жертвы за урожайный год и мир.

Фьёльнир

Фьёльнир, сын Ингви-Фрейра, правил тогда шведами и богатством Уппсалы. Он был могуществен, и при нем царили благоденствие и мир. В Хлейдре правил тогда Фроди Миротворец[28]. Фьёльнир и Фроди навещали друг друга и дружили. Раз, когда Фьёльнир отправился к Фроди на Селунд, там были сделаны приготовления к большому пиру и созваны гости со всех стран. У Фроди были просторные палаты. В них был огромный чан, высотой в много локтей и скрепленный большими бревнами. Он стоял в кладовой, и над ним был чердак, а в чердаке пола не было, так что лили прямо сверху в чан, и он был полон мёда. Это был очень крепкий напиток. Вечером Фьёльнира и его людей провели на ночлег на соседний чердак. Ночью Фьёльнир вышел на галерею за нуждой. А был он сонный и мертвецки пьяный. Возвращаясь туда, где он спал, он прошел вдоль галереи и вошел в другую дверь, оступился там и свалился в чан с медом и там утонул.

Свейгдир

Свейгдир стал править после своего отца. Он дал обет найти Жилище Богов и старого Одина. Он ездил сам двенадцатый по всему свету. Он побывал в Стране Турок и в Великой Швеции и встретил там много родичей, и эта его поездка продолжалась пять лет. Затем он вернулся в Швецию и жил некоторое время дома. Он женился на женщине по имени Вана. Она была из Жилища Ванов. Их сыном был Ванланди. Свейгдир снова отправился на поиски Жилища Богов. На востоке Швеции есть большая усадьба, которая называется У Камня. Там есть камень большой, как дом. Однажды вечером после захода солнца, когда Свейгдир шел с пира в спальный покой, он взглянул на камень и увидел, что у камня сидит карлик. Свейгдир и его люди были очень пьяны. Они подбежали к камню. Карлик стоял в дверях и позвал Свейгдира, предлагая тому войти, если он хочет встретиться с Одином. Свейгдир вошел в камень, а тот сразу закрылся, и Свейгдир так никогда из него и не вышел.

Ванланди

Ванланди, сын Свейгдира, правил после него и владел Богатством Уппсалы. Он был очень воинствен и много странствовал. Раз он остался на зиму в Стране Финнов у Сньяра Старого и женился на его дочери Дриве. Весной он уехал, оставив Дриву и обещав вернуться на третью зиму, но не вернулся и на десятую. Тогда Дрива послала за колдуньей Хульд, а Висбура, сына ее и Ванланди, отправила в Швецию. Дрива подкупила колдунью Хульд, чтобы та заманила Ванланди в Страну Финнов либо умертвила его. Когда шло колдовство, Ванланди был в Уппсале. Ему вдруг захотелось в Страну Финнов, но друзья его и советники запретили ему поддаваться этому желанию, говоря, что оно наверно наколдовано финнами. Тогда его стал одолевать сон, и он заснул. Но тут же проснулся и позвал к себе и сказал, что его топчет мара[35]. Люди его бросились к нему и хотели ему помочь. Но когда они взяли его за голову, мара стала топтать ему ноги, так что чуть не поломала их. Тогда они взяли его за ноги, но тут она так сжала ему голову, что он сразу умер. Шведы взяли его труп, и он был сожжен на реке, что зовется Скута.

Висбур

Висбур наследовал своему отцу Ванланди. Он женился на дочери Ауди Богатого и дал ей вено — три больших двора и золотую гривну (уровень раннего средневековья). У них было два сына — Гисль и Эндур[38]. Но Висбур бросил ее и женился на другой, а она вернулась к отцу со своими сыновьями. У Висбура был также сын по имени Домальди. Мачеха Домальди[39] велела наколдовать ему несчастье. Когда сыновьям Висбура исполнилось двенадцать и тринадцать лет, они явились к нему и потребовали вено своей матери. Но он отказался платить. Тогда они сказали, что золотая гривна их матери будет гибелью лучшему человеку в его роде, и уехали домой. Они снова обратились к колдунье и просили ее сделать так, чтобы они могли убить своего отца. А колдунья Хульд сказала, что сделает не только это, но также и то, что с этих пор убийство родича будет постоянно совершаться в роду Инглингов. Они согласились. Затем они собрали людей, окружили дом Висбура ночью и сожгли его в доме.

Домар, сын Домальди; Дюггви, Даг

Домар, сын Домальди, правил после него. Он правил страной долго, и при нем были хорошие урожаи и мир. Про него ничего не рассказывают, кроме того, что он умер своей смертью в Уппсале и был перенесен на Поля Фюри и сожжен там на берегу реки. Там стоят его могильные камни. Дюггви, сын Домара, правил страной после него, и про Дюггви ничего не рассказывается кроме того, что он умер своей смертью. Даг, сын Дюггви конунга, был конунгом после него. Он был такой мудрый, что понимал птичий язык. У него был воробей, который ему многое рассказывал. Воробей этот летал в разные страны. Однажды он залетел в Рейдготаланд в местность, что зовется Вёрви[53]. Там он сел на поле и стал клевать что-то. А хозяин подошел, взял камень и убил воробья. Даг конунг был очень недоволен тем, что воробей не возвращается. Он принес в жертву кабана, чтобы узнать, куда девался воробей, и получил ответ, что воробей убит в Вёрви. Тогда он собрал большое войско и направился в Страну Готов (заявили о себе на землях Скифии в 2 — 4 вв. н. э.). Подъехав к Вёрви (вервь — славянская община), он высадился со своим войском и стал разорять страну. Народ разбегался от него. К вечеру Даг повернул с войском к кораблям, перебив много народу и многих взяв в плен. Но когда они перебирались через какую-то реку — брод этот зовется Скьотансвад, или Вапнавад[54], — какой-то раб выбежал из лесу на берег реки и метнул в них вилы, и вилы попали конунгу в голову. Он сразу же свалился с лошади и умер. В те времена правитель, который совершал набеги, звался лютым, а его воины — лютыми[55].

Агни, сын Дага

Агни, сын Дага, был конунгом после него. Он был могуществен и славен, очень воинствен и во всем искусен. Одним летом Агни конунг отправился со своим войском в Страну Финнов, высадился там и стал разорять страну. Финны собрали большое войско и вступили в бой. Их вождя звали Фрости[58]. Бой был жестокий, и Агни конунг одержал победу. Фрости погиб, и с ним многие. Агни конунг разорял Страну Финнов и покорил ее себе, и взял большую добычу. Он взял также Скьяльв, дочь Фрости, и Логи[59], ее брата. Когда он возвращался с востока, он пристал в проливе Стокксунд. Он разбил свои шатры к югу на прибрежной равнине. Там был тогда лес. На Агни конунге была тогда золотая гривна, которой когда-то владел Висбур. Агни конунг собирался жениться на Скьяльв. Она попросила его справить тризну по своему отцу. Он созвал многих знатных людей и дал большой пир. Он очень прославился своим походом. Пир шел горой (чего хватало еще до нашей в стране асов и ванов). Когда Агни конунг опьянел, Скьяльв сказала ему, чтобы он поберег гривну, которая была у него на шее. Тогда он крепко привязал гривну к шее и лег спать. А шатер стоял на опушке леса, и над шатром было высокое дерево, которое защищало шатер от солнечного жара. Когда Агни конунг заснул, Скьяльв взяла толстую веревку и привязала к гривне. Ее люди опустили шесты палатки, закинули веревку на ветви дерева и потянули так, что конунг повис под самыми ветвями. Тут ему пришла смерть. Скьяльв и ее люди вскочили на корабль и уплыли. Агни конунг был там сожжен, и это место с тех пор называется Агнафит. Оно на востоке Таура и к западу от Стокксунда.

Альрек и Эйрик, сыновья Агни, их потомки

Альрек и Эйрик, сыновья Агни, были конунгами после него. Они были могущественны и очень воинственны и владели разными искусствами. У них было обыкновение ездить верхом, приучая коня идти шагом или рысью. Ездили они верхом превосходно и очень соперничали в том, кто из них лучший наездник и у кого лучше лошади (искусство больше не мореходов, а южных народов). Однажды братья выехали на своих лучших лошадях, отбились от других людей, заехали в какие-то поля и назад не вернулись. Их поехали искать и нашли обоих мертвыми с проломленными черепами. У них не было с собой никакого оружия, только удила, и люди думают, что они убили друг друга удилами.

Ингви и Альв, сыновья Альрека, стали затем конунгами в Швеции. Ингви был очень воинствен и всегда одерживал победу. Он был красив с виду, хорошо владел разными искусствами, силен, отважен в бою, щедр и любил повеселиться. Благодаря всему этому его прославляли и любили. Альв конунг, его брат, сидел дома и не ходил в походы. Его прозвали Эльвси. Он был молчалив, надменен и суров. Матерью его была Дагейд, дочь конунга Дага Могучего, от которого пошел род Дёглингов. Жену Альва звали Бера. Она была очень красивая и достойная женщина и любила повеселиться. Однажды осенью Ингви сын Альрека вернулся из викингского похода в Уппсалу. Он очень тогда прославился. Он часто вечерами подолгу сидел и пировал. А конунг Альв обычно рано ложился спать. Бера, его жена, часто проводила вечера за беседой с Ингви. Альв не раз говорил ей, чтобы она не ложилась так поздно спать и что он не хочет ждать ее в постели. А она отвечает, что счастлива была бы женщина, чьим мужем был бы Ингви, а не Альв. Тот очень сердился, когда она так говорила. Однажды вечером Альв вошел в палату в то время, когда Бера и Ингви сидели на почетной скамье и беседовали друг с другом. У Ингви на коленях лежал меч. Люди были очень пьяны и не заметили, как вошел Альв. Он подошел к почетной скамье, выхватил из-под плаща меч и пронзил им Ингви, своего брата. Тот вскочил, взмахнул своим мечом и зарубил Альва. Оба упали мертвые на пол. Альв и Ингви были похоронены в кургане на Полях Фюри.

Хуглейк, сын Альва, стал конунгом шведов после смерти братьев, ибо сыновья Ингви были тогда еще детьми. Хуглейк конунг не был воинствен. Он любил мирно сидеть дома. Он был очень богат, но скуп. У него при дворе было много разных скоморохов, арфистов и скрипачей. Были при нем также колдуны и разные чародеи (последние известны при дворах царей Скифии, а скоморохи упоминаются при дворе приазовского царя Аттилы в 5 в.н. э.). Двух братьев звали Хаки и Хагбард. Они были очень знамениты. Они были морскими конунгами[62], и у них было большое войско. Иногда они ходили в поход вместе, иногда порознь. У каждого из них было много отважных воинов. Хаки конунг отправился со своим войском в Швецию (откуда ?!) в поход против Хуглейка конунга, а тот собрал войско, чтобы защищаться. В этом войске было два брата, Свипдаг и Гейгад, оба знаменитые витязи. У Хаки конунга было двенадцать витязей. Среди них был Старкад Старый[63]. Сам Хаки конунг тоже был великий витязь. Они сошлись на Полях Фюри. Битва была жаркой. Войско Хуглейка несло большие потери. Тогда Свипдаг и Гейгад бросились вперед, но против каждого из них выступило по шести витязей Хаки, и они были взяты в плен. Хаки конунг пробился сквозь стену из щитов к Хуглейку конунгу и сразил его и его двух сыновей. После этого шведы обратились в бегство, и Хаки конунг покорил страну и стал конунгом шведов. Он правил страной три года, и пока он сидел мирно дома, его витязи оставили его. Они ходили в викингские походы и брали добычу.

Подобных скандинавских текстов — сотни страниц, нередко во славу страны исхода Одина, Родины Богов, Великой Швеции. Так почему россиянам не славить эту страну округи Асгарда и асов (азов) своего дела ?! Ведь как бы в память о них и средневековое название первой буквы азбуки. Именно там, на юге, видели исходную столицу индоевропейства скандинавы. И в чем-то, по сути, были правы. В античности, зачатую, надо было оперативно решать геополитические вопросы именно на юге. Да и ныне «Наши друзья» все активнее создают проблемы России там же. Разгром Югославии, подключение к НАТО Болгарии и Румынии, помощь Турции «российскому исламу тюрков», тление конфликта Молдавия — Тирасполь, попытки создания иностранных баз на Кавказе, неизбежное формирование с помощью «ресурсов друзей» оси Украина — Грузия — Азербайджан… В итоге десятки ближних и дальних проблем, от подобных которым умело ушел Один в Северную Швейсию. Хорошо бы примеру Одина (как Одного) уже ныне не последовали Другие.

Археологических и антропологических, лингвистических и общеисторических доказательств появления значительной части первого населения Скандинавии с территории нынешней России — в науке бездна.

Археология углубляет возраст эпических героев

Молот Тора — символ северных германцев, включая и скандинавов. Но нет никаких противопоказаний, что первоначально молот тот был каменным — и относился к культуре боевых топоров (откуда и фатьяновцы). Но существенный импульс для развития северных культур несколько тысяч лет назад давал все же юг.

Литература, в основном научная, по последствиям неолитической революции на землях России, включая и Приильменье, и ярким началам здесь энеолита ныне убедительна и огромна. Можно начать с трудов В.И.Бибикова, И.Б.Васильева, М.П.Грязнова, Е.И.Крупнова, В.М.Массона, Н.Я.Мерперта, Р.М.Мунчаева, А.П.Окладникова, А.А.Формозова, В.И.Цалкина и еще большого ряда отечественных исследователей. В сумме публикаций тысячи – на десятках языков.

Из зарубежных исследователей, конечно, важна в свое время пионерская работа Cimbatas M., 1973. The Beginnings of the Bronze Age in Euro¬pe and the Indo-Europeans 3500—2500 В. С. (In: The Journal of Indo-European Studies, v. I, N 2. Los Angeles). Полезны и другие ее публикации по державе индоевропейцев примерно с 3500 г. (у римлян — с 3553 г.) до н. э. Уровень материальной культуры пращуров индоевропейцев на землях России вполне соответствует уровням аналогичных культур древнейших держав Афроевразии, начиная с раннего Шумера. По множеству археологических и лингвистических исследований Афроевразии, уже несколько тысяч лет назад народы ностратических языков и культур проявляли разнообразную интеграцию н" огромных пространствах. Наряду с признаками, объединявшими эти культуры, прежде всего ритуальным единством, выраженным в сходстве погребальных обрядов (и соответствующих верований), проявлялось и всевозможное своеобразие, сохранявшееся внутри огосударствляемых общностей. Эпическому достижению скифами господства в Европе и Азии с 3553 г. до н. э. соответствует период расцвета северопричерноморского раннеземледельческого очага — на среднем этапе развитии трипольской культуры (в середине 4-го тысячелетии до н. э.). Тогда же непосредственно к востоку от ее ареала окончательно сложилась общность, именуемая среднестоговской энеолитической культурой (Доброволъський А. В., 1929; Телегин Д. Я., 1966: 1970; 1973). В ту пору здесь в округе Среднего Дона часть лесостепи еще имела лесной характер. Основная масса населения среднестоговской культуры была сосредоточена в лесостепи. Там же, что особенно важно, открыты и наиболее ранние ее свидетельства. В ходе развития культуры и расселения ее носителей отдельные группы проникали в открытую степь, вплоть до Южного Подпестровья, бассейнов Ингула и Южного Буга, Азовского побережья и Нижнего Подонья. Поэтому среднестоговская культура особенно важна для изучения раннего этапа развития производящего хозяйства в примыкавших к степи лесостепных районах, явившихся своего рода базовой территорией для дальнейшего освоения степных пространств. На севере вплоть до побережья Балтики начинается распространение культур боевых топоров, носители которых явно входили в состав небольших ратных дружин для контроля огромных северных территорий. Эти культуры ныне относят к раннеиндоевропейским, поэтому отдавать весь неолит Северо-Запада России финно-уграм и другим неиндоевропейским группам ошибочно. И здесь есть немало возможностей для скифских князей Словена и Руса. Для среднестоговской культуры будущих всадников (кентавров эпоса) характерны основные черты следующего погребального обряда: небольшие могильники без наземных признаков (лишь в отдельных случаях кромлехи или каменные закладки); индивидуальные грунтовые ямы (реже— каменныё гробницы) с оди¬ночными (в отдельных случаях парными) погребениями; трупоположения на спине с подогнутыми в коленях ногами; свободная ориентировка с преобладанием восточной и северо-восточной; обильная подсыпка красной охрой (что, правда, известно в округе Дона и реки Москвы — Сунгирь, — около 25 тыс. лет назад и в палеолитических могилах). Формы и орнаментация керамики связаны здесь с древними неолитическими традициями охотничье-рыболовческого населения лесостепи и леса. Но появляется и красноглиняная керамика нижнедонского варианта, уже связанная с округой Кавказа и Закавказьем. На землях будущей России активно развиваются производящие формы экономики (что утверждают и библейские тексты о потомках Каина). В лесном краю явно преобладало скотоводство. Свидетельства его на поселениях той поры, прежде всего остеологические (костные) материалы, многочисленны и ярки, тогда как признаки земледелия более чем скромны и ограничиваются единичными находками роговых мотыг, зернотерок и вкладышей составных серпов. Разведение домашних животных безусловно являлось основной отраслью хозяйства той поры. Между Волгой (Южным Приуральем) и Днепром прежде всего зарождалось коневодство. И это почти 6 тысяч лет назад. Кости домашней лошади доминируют в остеологическом материалах ряда поселений. А находки костяных псалиев позволяют предполагать начало освоения всадничества. В том глубоко специфическая черта сродностоговской культуры, позволяющая видеть в ней один из древнейших известных до сего времени центров приручения коня (Цалкин В. И., 1970, с. 247) и использования его для верховой езды. По сути именно здесь рождались праобразы эпических кентавров индоевропейства, включая знаменитого Хирона — воспитателя Геракла и Ахилла. Кони, а вслед за ними и крупный рогатый скот прочно преобладали в основных, лесостепных, районах культуры, как затем и у фатьяновцев в округе гор Рип. В южных же ее пределах первенство переходит к мелкому рогатому скоту, прежде всего к овцам (Цалкин В. И., 1970, табл. VII). Это и обусловило проникновение отдельных среднестоговских групп далеко в степь. Допускают, что крупный рогатый скот мог быть воспринят в Днепро-Донском междуречье из трипольского (Дуная — Днепр) очага, но конь был освоен на месте (дикие предки его жили в Каспийско-Черноморских степях). Овцеводство традиционно шло из округи Каспия. Новая экономика «потомков Каина» (носителей культур Ада-Плутоса и его чернокрылого ангела Танаида-Дона) вызвала резкую активизацию как внутренних, так и внешних связей. Трипольские импорты на поселениях среднестоговской культуры сочетаются с появлением степной керамики и прочих культурных элементов в трипольских селениях (Мовша Т. Г., 1961) и, более того, на балкано-дунайских энеолитичсских поселениях (Nestor S., Xaharta E., 1968, р. 17-43; Телегiн Д. Я., 1973, с. 154 сл.). Разносторонние воздействия кавказского очага на Днепро-Донское междуречье сочетаются с появлением северных, в том числе и среднестоговских (Телегiн Д. Я., 1973, с. 155), элементов в энеолитичоских культурах самого Кавказа.и южнее, в округе будущего Шумера. Именно 6 — 5 тыс. лет назад. Подобная обоюдность воздействий раннеземледельческих центров становится характерной и весьма значительной особенностью энеолитического периода прадержав, в немалой степени определившей дальнейшую судьбу даже южных энеолитических культур, их заметные этнические и культурные изменения при переходе к раннему бронзовому веку — первых «послепотопных времен» Вавилонского столпотворения. Культуры начала скифского господства в Европе и Азии стали компонентом гораздо более широкого и уже специфически степного образования — древнеямной культурно-исторической области. Значительная часть периода развития последней относится к бронзовому веку и знаменует раннюю его фазу в Каспийско-Черноморских степях. Но начало этого образования связано с «допотопным» энеолитом и присущими ему особенностями. Именно тогда эпические скифы достигали господства в Европе и Азии. Древнеямная культурно-историческая область России — хронологически первая из гигантских общностей, характерных для древнейшей истории степной полосы и ее пограничий. Именно она (если не учитывать околомадленские культуры палеолита и южные отклики ямочно-гребенчатых культур неолита) знаменовала первую ступень широкого освоения степных пространств, распространение в них производящих видов экономики, выработку подвижных форм скотоводства. История ее предстает как длительный, сложный и многообразный этап развития будущей России и взаимодействия ряда племенных объединений Каспийско-Черноморских степей уже несколько тысяч лет назад (хотя истоки взаимодействий таких объединений видны и десятки тысяч лет назад). Памятники ее, впервые выделенные В. А. Городцовым на Северском Донце (Городцов В. А., 1905), где они составляли конкретную локальную группу, в ходе дальнейших исследований были открыты на огромной территории от Южного Приуралья на востоке до Балкано-Дунайского района на западе (Мерперт Н. Я., 1974, рис. 1). Это было ядро «скифского господства» в Европе и Азии. «Древнеямники» своей культурой позволяют очертить максимальные границы области в период ее расцвета и в то же время выделить внутри нее ряд локальных вариантов, отмеченных как объединяющими чертами (прежде всего в погребальном обряде и керамике), так и определенным своеобразием. Это своеобразие нарастало с ходом развития вариантов, превращающихся фактически в отдельные культуры. Понятно внимание и к проявлениям этих культур за границами России, в регионе будущего Шумера. При всей специфике конкретных вариантов древнеямной культурно-исторической области особое значение имеют те общие элементы, которые проявляются по всей ее территории и обусловливают самое ее выделение. Превращение их в определяющий фактор знаменует начало ее истории, утеря ими этой роли — ее конец. К числу объединяющих элементов следует отнести такие важнейшие этнографические признаки, как погребальный обряд, формы и орнаментацию керамики. Погребальный обряд проявляется в повсеместном распространении курганных насыпей, перекрывающих индивидуальные погребения со скорченными и окрашенными костяками. Курганы на протяжении ряда эпох характерны прежде всего для степного обряда, да и культур индоевропейства. Они добротно описаны в «Илиаде» Гомера. В свете имеющихся ныне данных древнеямные курганы могут считаться древнейшими, с них начинается устойчивая многотысячелетняя традиция, доходящая и до славянских сопок Приильменья средних веков. Ранние курганы больше являются свидетельством освоения степи, сложения специфически степного скотоводческого хозяйства, специфически степных крупных патриархальных коллективов, специфически степной психологии. Распространение нового обряда при резком сокращении или исчезновении различных предшествующих его форм свидетельствует об установлении внутреннего ритуального единства среди значительной части населения огромного региона почти от Балтики и Дуная до Алтая и Байкала. Обряд сочетается с распространением близких керамических форм (остро- и круглодонные сосуды с четко выраженным высоким или отогнутым горлом), орнаментальных приемов, (нарезка, прочерчивание, накол, штамп) и схем (зоны орнамента, ограниченные волной, зигзагом или горизонтальной линией). Все это имеет отзвуки и в соседних к древнеямной культурах. Выявленная в Сибири афанасьевская культура — яркий пример распространения «древнеямников» на восток, что задолго до нашей эры предвосхищало пути Ермака. Сразу же бросается в глаза определенное сходство «афанасьевцев» с керамикой древнеямных погребений, особенно восточных, волжско-уральских групп. Представления об афанасьевской культуре заметно расширены в книгах С. В. Киселева. Им раскопан ряд новых памятников, выделены два территориальных варианта культуры — минусинский и алтайский, обоснованы весьма важные положения о наличии у афанасьевцев производящего хозяйства и об освоении ими металлургии меди. С. В. Киселев впервые поставил вопрос о синхронности и синстадиальности афанасьевских памятников древнеямным (Киселев С. В., 1950). Последнее сразу же получило определенные подтверждения и в антропологическом материале: Г. Ф. Дебецом и другими антропологами устаповлена весьма значительная близость антропологических типов, представленных в афанасьевских и древнеямных погребениях (Дебец Г. Ф., 1932; 1948; Алексеев В. П., 1961). В недавней книге Петрухина В. Я. и Раевского Д. С. «Очерки истории народов России в древности и pаннем средневековье» (М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. — 384 с, 45 илл.) древнеямникам посвящены интересные страницы. И в итоге видится наличие у них государственности. Исследования энеолита получили существенное развитие па материале, многократно умноженном в результате масштабных полевых исследований экспедиций под руководством М. П. Грязнова (Грязнов М. П., Вадецкая Э. Б., 1968). Число раскопанных погребений возросло в десяток раз.. Кроме того, принципиально новым явилось открытие поселений, ранее не известных для афанасьевской культуры. Материалы весьма расширили представления о древнейших скотоводах Южной Сибири и подтвердили тезис об общих моментах развития и несомненных связях между западными и восточными степными скотоводческими культурами России эпохи энеолита. 6 — 4 тыс. лет назад. Было окончательно установлено наличие у афанасьевцев комплексного производящего хозяйства с безусловным доминантом скотоводства. Остеологическими (костными) данными засвидетельствовано разведение всех основных видов домашнего скота. Топография могильников, отдельные из которых располагались в глубинных степных районах, позволяет, как и у древнеямных племен, предполагать начало освоения открытых степных пространств, то есть формирование подвижных форм скотоводства. Есть свидетельства и земледелия, хотя сколько-нибудь заметного раз¬вития оно не получило. Вместе с тем охота и рыболовство сохраняли здесь большую роль, чем в Каспийско-Черноморских степях. Скотоводческому и охотничьему хозяйству соответствовали и небольшие, сравнительно недолговечные поселки (скиты, сторожки), состоявшие из жилищ двух видов — землянок и срубов. Однако в свете новых данных носители афанасьевской культуры не могут уже рассматриваться как разрозненные, маленькие, примитивные коллективы. Этому противоречит прежде всего отмеченное выше распространение у них производящих видов экономики. Не менее важный показатель—овладение афанасьевцами металлообработкой. Наряду с медными и бронзовыми изделиями (украшениями, оковками деревянных сосудов, мелкими орудиями) найдены золотые и серебряные, а в женском погребении у Афанасьевской горы обнаружен браслет из метеоритного железа (Грязнов М. П., Вадецкая Э. Б., 1968, с. 161). Это явное наследие библейского Тувалкаина — библейского Гефеста. Подобное развитие металлообработки с использованием нескольких металлов (и некоторых из них в самородном виде) характерно для энеолитического периода и полностью согласуется с соответствующими данными по ремеслу древпеямных племен, также применявших названный набор металлов. Многочисленные находки позволяют судить о достаточно высоком уровне развития у афанасьевцев и других ремесел: керамического (производство круглодонных и плоскодонных горшков, вазочек на поддонах—так называемых курильниц), камне- и деревообрабатывающего (в том числе изготовление деревянных сосудов). Практиковались также прядение, выделка кож, резьба по дереву и кости. Тщательным изучением массовых материалов погребальных комплексов установлены значительная сложность и одновременно поразительное единообразие могильных сооружений и самих обрядов. Это свидетельствует об установлении в Южной Сибири, как и в Каспийско-Черноморских степях, определенного ритуального единства на значительной территории. С другой стороны, особые проявления обряда (основные и впускные могилы, случаи половозрастной их дифференциации, вторичные захоронения и т. д.) позволяют ставить вопрос об отражении ими зарождавшегося социального неравенства и функциональной дифференциации жителей в афанасьевских коллективах (Грязнов М. П., Вадецкая Э. Б., 1968, с. 164). То есть о наличии и здесь державообразующих процессов, что отмечены у всех древнеямных племен. Новые подтверждения получила и антропологическая близость афанасьевцев с древнеямными, прежде всего волжско-уральскими, группами при заметном отличии их от носителей располагавшихся восточнее культур прибайкальского неолитического типа. Последние характеризуются явно выраженной моиголоидностью. Афанасьевское же население и в антропологическом, и в культурном отношениях представляет собой «… крайнюю восточную ветвь европеоидных племен Евразии» (Грязнов М. П., Вадецкая Э. Б., 1968, с. 165). Широкое распространение его в степях было обусловлено теми же, что и на западе, формами скотоводческого хозяйства. Это эпические «пути Геракла за быками Гериона» (когда якобы и появились у Геракла и полудевы-полузмеи сыновья — Агафирс, Гелон и Скиф). Географические и экологические особенности огромного региона проживания евразийцев той поры в России обусловили формирование близких экономических и культурных явлений в разных, зачастую весьма удаленных друг от друга со районах. Значительную роль играли здесь и связи, принимавшие особо активную и действенную форму в условиях открытых степных пространств и подвижности скотоводческих коллективов. Они предопределяли распространение единых культурных черт и целых их сочетаний на огромных территориях. Конечно, это неизбежно сказывалось и на формировании единой духовной культуры, выражаемой, например, зороастризмом — Авестой и Ригведой.

Приведем мнение специалистов: «…Следует еще раз отметить, что решающие воздействия первоначальных центров производящего хозяйства на бескрайнюю степную полосу Евразии предопределили значительное его распространение, формирование специфических форм степного энеолита, превращение степи в важнейшую контактную зону, консолидацию здесь огромных человеческих групп, находившихся в тесном и активном взаимодействии и сыгравших весьма существенную роль во всей дальнейшей экономической, культурной и этнической истории (древнего мира :П. З.)» ([Археология СССР]. Энеолит СССР. М.:Наука, 1982. — С. 333).

Из той степи (или ее округи) и шли на север с родичами скифские князья Словен и Рус. Оттуда отправились в историю и пращуры скандинавов — соратники Одина.