Русские эмигранты и усташи

«…будучи в Буэнос-Айресе, я два раза встречался с бывшим Главой Хорватской Республики президентом Анте Павеличем. …Анте Павелич был безусловно интеллигентным человеком, хорошо разбирающимся в обстановке политиком, большим поклонником Гитлера, ярким антикоммунистом, но также исполненным ненависти к православным сербам».

Главнокомандующий 1-ой Русской Национальной Армией, ген. Б. А. Хольмстон-Смысловский.

Среди довольно значительного количества правых в СНГ бытует миф о негативном отношении усташей к русским и православию в целом, однако как это не парадоксально, но русские в Независимом Государстве Хорватии (1941‒1945) чувствовали себя достаточно вольготно, и во многом даже лучше, чем в Сербии (1941‒1944). В Сербии с весны 1942 года русских независимо от гражданства (РИ или КЮ) уволили со всех гос.должностей. Сербские власти мотивировали это наплывом сербских беженцев, которых надо было трудоустроить. Среди местного населения и переселенцев пропагандисты Тито стремились распространить антифашистские идеи, обвиняя русских эмигрантов в сотрудничестве с властью Недича, Всвязи с этим по всей стране уже летом 1941 года прокатилась волна убийств сербскими коммунистическими партизанами русских эмигрантов и их семей, в августе того же года, Генерал-майор М. Ф. Скородумов выступил с инициативой организации русской части для защиты эмигрантского населения. 12 сентября 1941 года он отдал приказ о формировании абсолютно автономного Отдельного Русского Корпуса, получив на это согласие немецкого полковника Кевиша. воинских частях сербских союзников Гитлера (государственная стража и добровольческий корпус) русских практически не было. Тогда как Хорватии русских на военной службе было заметное число. Около 50 человек служило в Домобранстве (армии) на офицерских должностях. В усташских формированиях русских практически не было по религиозным обоснованиям (там служили только католики и мусульмане). Но вот на постах государственного чиновничества НГХ русские присутствовали.

Русским был например главный редактор педагогического журнала, издававшегося министерством просвещения НГХ. Наконец русские офицеры и унтер-офицеры присутствовали в Хорватском 369. Verstarktes Infanterie-Regiment воевавшем на Восточном Фронте. В боях под Сталинградом в составе этой хорватской части среди хорватских офицеров отличились и двое русских — Зубчевский и Коробкин. Большинство русских офицеров и чиновников на службе в НГХ были женаты на хорватках. Те из них, кто хотел делать карьеру, переходили в католичество, хотя этим путем двигались отнюдь не все. Да, почти забыл, Хорватскую православную церковь также организовывали русские священники. И во главе ХПЦ стоял русский митрополит Гермоген (родом из донских казаков).

О положении русского населения в Независимой Державе Хорватской, о взглядах хорватских националистов на антибольшевицкую Россию и русских националистов на Хорватию, о местопребывании 1-ой Казачьей дивизии в пределах этой страны красочно рассказывают два очерка профессора Гротова (Ростова) «В Новой Хорватии» и «Новая Хорватия» из газет белой эмиграции «Парижский Вестник» и «Новое Слово».

Профессор Ростовского университета Сергей Викторович Гротов (псевдоним: Алексей Ростов) — один из самых интересных публицистов Русского Освободительного Движения 1941‒1945 гг. Обладая гигантским для подсоветского человека уровнем культуры и национального самосознания он сразу после занятия немецкими войсками Ростова-на-Дону включился в антикоммунистическую борьбу, начал редактировать местную газету. После эвакуации путь Гротова был тесно связан с казачьими частями германской армии. Гротов, ощущая себя гражданином старой России, не промедлил наладить контакты с русской эмиграцией, чьи кадры проникли на освобождённые территории с самого начала. Знание нескольких иностранных языков дало ему возможность организовать ряд поездок по Франции, Бельгии и Хорватии с лекциями об Освободительном движении русского народа. Среди личных знакомых Гротова значились валлонский фольксфюрер Леон Дегрель, поддерживавший Германию французский писатель Луи-Фердинанд Селин, один из лидеров французских националистов Марсель Деа и многие другие. После 1945 продолжал печататься для русской прессы, в частности для аргентинской газеты «Наша страна».

Ниже приводятся фрагмент из двух статей Гротова. Они написаны для двух разных газет, во многом схожи, но есть и отличия, многие детали, отсутствующие в одной статье, содержатся в другой.

В новой Хорватии

Пробыв в Хорватии с 20-го марта по 9-ое мая с. г., я имел возможность наблюдать развитие этого молодого государства, справлявшего при мне 10-го апреля трехлетие своего существования.

Во главе государства с первых дней стоит «Поглавник» Анте Павелич, вождь партии усташей, построивших свое миросозерцание на основах, близких национал-социализму, но с клерикально католической окраской.

Усташи — фанатические католики, но в вопросах политики они всецело следуют германскому национал-социализму. В рядах партии преобладает молодежь. Среди руководителей я почти не встречал пожилых людей.

В самый день приезда я выступил на тему: «Советское студенчество после 25 лет большевизма», в набитом студентами актовом зале университета. После лекции руководители молодежи пригласили меня на банкет, где до полуночи беседовал я с вождем усташской молодежи — Кара Марко, руководительницей женской молодежи Иваной Латкович и женской студенческой организацией Здравкой Мейер. Эта молодежь охвачена глубоким патриотизмом и уважением к церкви. Искренние симпатии к национал-социализму и германской культуре наряду с сознательным антисемитизмом — ее характерные черты.

21-го марта я выступал на многолюдном митинге усташей, после чего снова провел вечер, на этот раз среди областных руководителей партии во главе с «управителем» Иваном Музой. Здесь важно мне было рассеять нехорошее предубеждение моих собеседников. Ввиду того, что после провозглашения «Независимой Державы Хорватской» часть сербского населения ушла в партизанщину, у многих усташей создалось впечатление, что православные вообще склонны к большевизму; что марксизм встречает среди православного населения (русских или сербов) благоприятную почву в то время, как католические славяне (хорваты, поляки, словаки) совершенно не восприимчивы к большевицкой заразе. После жарких споров, десятками примеров и многими доводами я не только переубедил своих собеседников, но по их просьбе посвятил целый вечер 30-го марта выступлению перед 70-ью областными пропагандистами на тему: «Православие и большевизм», где показал, что большевизм был и остается лютым гонителем в первую очередь православия, что православные в России не приемлют большевизм, что в наши дни выразителями православных чаяний являются находящиеся в концлагерях исповедники, а не Сергий Старгородский и его современный преемник Алексий Симанский, именующий себя митрополитом ленинградским.

Те же доводы я проводил в беседе с министром пропаганды Иво Богданом, который согласится, что нельзя Православную Церковь считать проводницей безбожия, тем более имея союзниками православных Румынию и Болгарию.

24-го марта я выступал в живописном Сараеве среди по преимуществу мусульманской аудитории, — здесь я сделал упор на лютое гонение большевиками мусульманства.

На другой день меня тепло принимала небольшая русская колония в Сараеве во главе с Владимиром Ивановичем Огневым. Начал беседу с земляками в 4 часа дня, я покинул их беспрерывно вопрошавшую меня аудиторию лишь в десять часов вечера и то из-за наступления «полицейского часа».

Мне довелось еще много раз выступать на разные темы. «Колхозное рабство» в аграрном институте, «Стахановская кабала» — в управлении хорватской трудовой службы, «Политпропаганда в красной армии», — в офицерской школе Загреба, на курсах унтер-офицеров в Карловцах, несколько раз по радио в Сараеве и Загребе. Везде я находил одно и тоже настроение: молодой народ, его офицерство, его студенчество, рабочие команды молодежи горды своей независимостью и непримиримо враждебны большевизму.

Однако, в стране имеется партизанщина — где ее корни? Изображая усташей врагами сербов и православия, коминтерновская агентура поднимала православные сербские села за «родного» Сталина, изображая его защитником православия и сербской династии Карагеоргиевичей. Итальян. ген. Роатта и Амброзио, по тайной директиве Бадолио не разрешали усташам бороться против партизан, в Далмации и Боснии, а после измены в сентябре 1943 года прямо передали коммунистам свое боевое снаряжение, до артиллерии включительно. Открытая измена Италии выяснила положение: германские войска, усташи и боснийский мусульманский легион войск СС разоружили предателей — итальянцев, оккупировали всю страну до побережья и начали систематическую борьбу против партизан. <…>