Текст:Александр Владимирович Пыжиков: Узловой нерв русской истории
В 2015 году вышла в свет книга «Корни сталинского большевизма». Сегодня можно сказать, что она привлекла внимание в читательских кругах: тираж уже превысил планку в десять тысяч экземпляров и продолжает допечатываться. Проявленный интерес не случаен, поскольку перед нами попытка разобраться в бурных перипетиях нашего прошлого, исходя из разлома второй половины XVII века. Сквозь призму той катастрофы наша история предстает иначе, чем в отшлифованных карамзинских творениях, возведенных романовской пропагандой в ранг хрестоматийных.
О последствиях тех масштабных религиозных потрясений разговор начинался в монографии «Грани русского раскола». На протяжении XVIII-ХIХ столетий социальная «энергетика» этих последствий ощущалась в латентных (скрытых) формах, что категорически отрицал дореволюционный официоз. Власть и церковь изо всех сил изображали народное единение вокруг трона и алтаря. Не участвовавших в этом «благом» действии окрестили маргиналами, отказывали им в праве именоваться русскими. После 1917 года вся эта «идиллия» рухнула как карточный домик. То, с какой легкостью канула в небытие «народная» монархия[1] и посыпалась еще более «народная» церковь, впечатляет и спустя столетие.
Труд «Корни сталинского большевизма» дает ответы, почему так произошло. Причины — не в происках инородцев, не в коварстве чужеземных сил, а в особенностях отечественного исторического процесса. Вышедшая из горнила религиозного раскола действительность сформировала слои с диаметрально противоположными жизненными принципами — экономическими, культурными, духовными. Конфликт населения, задавленного государством и церковью, и торжествующих верхов всегда тлел в глубинах российского общества, причем он был окрашен еще и религиозно. Увидеть это мешала статистика, по которой староверов насчитывалось в стране около двух процентов, что надежно прикрывало подлинную ситуацию. Перелом произошел после 1917 года, порожденного внутриэлитными противоречиями. Это стало своего рода детонатором взрыва, снесшего российскую империю и церковь.
Одной из важных заслуг книги можно считать «разогрев» широкого интереса к староверию. Долгое время о нем вообще не было принято говорить — ни дореволюционная, ни советская наука не баловали его своим вниманием. Да и сегодня им занимается лишь узкий круг специалистов, изучающих, главным образом, филологические, религиозные, краеведческие аспекты. Требовалось поднять эту проблематику на более высокий уровень. Показать, что, вопреки устоявшемуся мнению, староверие — это не «этнографическое дупло», затянутое паутиной, а магистральная дорога отечественной истории. Правда, загроможденная разнообразным мусором, из-за чего всем нам настойчиво предлагают «удобные» объездные пути.
Удивляет, что некоторыми, даже подготовленными людьми идеи книги встречены неоднозначно. Взаимосвязь староверия и советского проекта воспринимается ими буквально. В силу каких-то причин оказалось довольно трудно уяснить, что речь идет не о практикующих староверах, а о выходцах из этой конфессиональной общности. В новом, уже нерелигиозном качестве это не могло не наложить отпечатка на представления, ментальность и поведение людей из рабоче-крестьянских слоев, ставших опорой советской власти. Без учета этого обстоятельства смыслы, заложенные в книге, уловить нелегко, если вообще возможно.
Кроме того, раскрытие советского проекта как естественного развития народного духа раздражает многих. В данном случае «многие» — это и есть инородческие силы разного пошиба, претендующие на власть, а точнее — на дальнейшее разорение нашей родины. Прежде всего, речь идет о либеральной общественности, группирующейся вокруг известных средств массовой информации и нескольких высших учебных заведений. В этой среде жгучую ненависть вызывают работы, где не очерняется имя Сталина или позитивно говорится об СССР. Цель либералов — вытолкнуть Россию на глобальные просторы, растворив ее в горниле транснациональных корпораций, правящих миром.
Не меньшую злобу изливают церковные круги. В этом нет ничего удивительного, поскольку именно они специализируются на приватизации имиджа истинных патриотов. Высвечивание того, что эта церковь была подброшена на нашу землю с западной стороны и с очевидными захватническими целями, приводит их в ступор. Отсюда один шаг до обнародования фактов массового геноцида против народов России, в первую очередь, русского, развязанного домом Романовых вкупе с РПЦ, чего монархисты и архиереи истерично опасаются.
Нужно сказать и о походе, открытом против «Корней сталинского большевизма», нынешними троцкистами. Их предводители зримо почувствовали угрозу своим идеологическим позициям. Эти «благодетели» левого движения стремятся замазать конфликты в ВКП(б), завершившиеся устранением их «троцкистской родни». Как ранее последние прикрывались Лениным, так и современные их последователи пытаются прикрыться Сталиным, тем самым оторвав его от российской почвы. Задача сегодняшних троцкистов неизменна: накачать левое движение инъекциями все того же оголтелого глобализма, используя для этого, в отличие от либералов, «небуржуазную» упаковку и социалистическую риторику.
Таким образом, очерчивается устойчивый антироссийский фронт, состоящий из либералов, церковников, троцкистов. Общее между ними — чужеземная родословная, стремление использовать нас для своих идеологем, никак не связанных с жизненными интересами коренных людей. Противостоять этим инородческим силам и примкнувшим к ним местным элементам можно, лишь опираясь на «центр тяжести», находящийся в нашей земле. Не западные имитации, не монархические вопли или троцкистский угар, а народ, впервые в мире завоевавший право строить жизнь в соответствии со своими представлениями — вот ось, вокруг которой должна возрождаться Россия.
Править
- ↑ См. также: «Народная монархия» Ивана Солоневича.