Текст:Александр Машин:Рассказы о Му Да
Му Да и юэский ванПравить
Год назад луский ван Пу Цин, неверно истолковав знамения, решил, что законным правителем княжества Юэ стал Ян У-го. Однако после известного Восстания Оранжевых Повязок всем стало ясно, что Небо даровало свой мандат прокажённому Ю Шень-го.
Сев лицом на юг, Ю-ван сразу же назначил цзайсяном Ци Мо-шэна, прославившегося тем, что он нашёл способ пополнения казны: конфисковать расположенный в Юэ железоделательный завод, а потом снова продать. Но прошло от силы полгода, и выяснилось, что Ци и не человек вовсе, а подземная ведьма, с колесом вместо головы, а в товарищи себе он, точнее она, набрала лис — некоторые были о девяти хвостах! Пришлось Ци отправить в ссылку, а новым цзайсяном сделать никому не известного сяньбийца.
Всё это, как и прочие новости из Юэ, часто обсуждалось учениками. Всякий раз, посреди разговора некий Ли Бао-сы, молодой юэсец, отбрасывал в сторону цинь, на котором он тихонько играл мелодии древности, и пылко доказывал, что жители Лу развращены, нечеловеколюбивы, исказили музыку, пренебрегают ритуалом и злоупотребляют рисовым вином, а поэтому не сообразно им обсуждать и порицать происходящее в Юэ.
Постепенно разговоры о Юэ сошли на нет, а с переездом Учителя в Красный павильон во дворе уездной аптеки и вовсе прекратились.
Но однажды осенью пришло известие, что юэская казна поиздержалась после восстания на раздачу народу рисовых пирогов, круглых как небо, и пшеничных пирогов, квадратных как земля, и денег на закупку в Лу кизяка для отопления жилищ и приготовления пищи в ней нет. Поднялся спор о том, кто оплатит кизяк для бедных юэсцев, если же никто не окажется столь человечен, то кто будет охранять караваны, везущие кизяк из Лу в другие страны через Юэ, от разбойников, в которых несомненно из-за холода превратятся юэские жители.
Одни восклицали: «Это знак того, что Небо желает, чтобы луский Пу-ван нынче же стал гегемоном Поднебесной!»
Другие говорили, что Ю-ван обманет Пу Цина, оплатив кизяк обещаниями, сладкими речами и пустыми, но лестными для Пу-вана, изменениями в ритуале, как удавалось и предыдущему юэскому вану Куй Чжи-ма обмануть прошлого луского вана Е Ли-цзина. «Накормит феникса би-цзи», как говорят в Юннани.
Третьи подсчитывали, что конфисковывая и продавая железоделательный завод, как придумала ведьма Ци, достаточное число раз, можно оплатить любые расходы. На это им возражали, что, наученные горьким опытом предшественников, новые покупатели будут давать за завод всё меньше и меньше, и больше определённой суммы, продавай завод хоть десять тысяч раз, так не собрать.
Остальные же, подобно траве на ветру, склонялись к мнению последнего услышанного ими благородного мужа.
Когда о споре доложили Учителю, почтительнейше попросив его погадать на стеблях тысячелистника о судьбах княжества Юэ, дабы не попасть, подобно Пу Цину, впросак, учитель сказал: «К весне воля Августейших Небес будет ясна. Благородному же мужу подобает не трепать Книгу Перемен и своим нетерпением досаждать Небу, но самосовершенствоваться, изучая песни, обряды, перемены и историю, упражняясь в каллиграфии, музыке и стихосложении и лелея человеколюбивые помыслы.» И ещё он молвил: «Кто бы ни стал гегемоном Поднебесной, девизом правления у него будет „Куй“!». Сказав же это, Учитель послал за певичками, чтобы они помогали ему слагать стихи о полной луне.
Му Да и мудрый правительПравить
Однажды Му Да писал поэму о правителях древности. И никак он не мог решить, с чем сравнить мудрого правителя. С работником, отёсывающим дикий камень, и слагающем из него великолепную постройку? Или, как думают даосы, с сусликом, о котором известно только то, что он существует? Му Да почтительнейше обратился к Учителю. Учитель ответствовал: «Сравню правителя с садовником, лелеющим добрую траву, дурную же бросающим в огонь, вместе с засохшими ветвями и деревом, не приносящим доброго плода.»
Му Да и выправление имёнПравить
Однажды поздно вечером Учитель услышал писклявые голоса, нестройно поющие:
На Великом канале
Шумит-шумит камыш,
На Ивовом валу
Гнутся-гнутся деревья.
— Что это? — изумлённо спросил Учитель у Мэн Да.
— Му Да позвал певичек, — почтительно отвечал Мэн Да.
— Но зачем он заставил их петь!?
Му Да и дискурсПравить
Однажды к Учителю явился старик, одетый в чиновничье платье, с корзиной за спиной. Учитель сам расстелил ему циновку и налил вина.
Пригубив вина, старик начал свой рассказ.
— Вот уже шестьдесят лет я, недостойный, ем чиновничий хлеб. С юности служил я в Палате Церемоний и достиг там седьмого ранга. Когда же я состарился, ван наградил меня за службу бронзовым зеркалом, милостливо соизволил перевести меня в Палату Музыки, сохранив полное жалованье, и повелел мне, обходя города и селения, записывать песни и сказки простого люда, дабы ван всегда мог знать помыслы и настроения народа.
— Шорох травы, полёт птиц — всё сообщает мудрому правителю о делах Поднебесной, — молвил Учитель.
— Позавчера вечером я пришёл в лускую столицу, а вчера на рассвете явился на базар, чтобы заняться порученным мне ваном делом, — продолжил гость. — Песен я не услышал, зато записал убогими каракулями множество историй о Вас, Почтенный Учитель. — С этими словами старик открыл свою корзину. Там оказалось множество бамбуковых дощечек с вырезанными на них иероглифами.
— Позволено ли мне взглянуть? — спросил Учитель.
— Взыскующий мудрости недостоин такой чести, — ответил чиновник, с поклоном протягивая корзинку. Учитель стал доставать дощечку за дощечкой, читал их и складывал в кучки на столике, инкрустированном черепаховым панцирем, перед собой.
— Народ благонамерен, но не просвещён, искренен, но не сведущ в ритуале! — сказал Учитель, когда все дощечки были прочитаны. Указывая на одну кучку дощечек за другой, Учитель продолжал, — Только часть из этих историй о Вашем недостойном слуге, старом Кун Цю! Остальные же или о патриархах шафрановорясных фо-цзя, или о Лао Цзы, Учителе даосов, или о бесчеловечном Шан Яне, вожде фа-цзя, или же о вольнодумном Мо Цзы. Некоторые истории и вовсе об атаманах разбойничьх шаек. Но всех их доверчивый народ зовёт Учителями.
— Откуда же весь этот разнобой? — спросил чиновник.
— В Поднебесной исчезла гармония, исказился ритуал. Флейта выводит «Ой муссон-муссон, не мочи меня!», а гонги играют гимн «Плавно-плавно». Сможет ли оркестр так исполнить самую простую мелодию? — отвечал Учитель.
— Но разве не говорил Вэнь-Ван: «Да расцветут сто цветов»? — робко возразил старик.
— Сто цветов могут различаться цветом и ароматом, но по природе быть едины. Цинь, флейта и гонги могут играть разное, но тональность и размер должны быть одни и те же. Сто учений могут различаться в частностях, но в существенном должны совпадать. Когда же нет согласия ни в чём, Небо отворачивается от Земли, и наступает эпоха Куй. Тогда приходит зверь Пицзеци и истребляет пустое, не пренебрегая и полным, и только потом в Поднебесной может снова воцариться покой и гармония.
— Как же отличить учение, что одолеет? — спросил старый чиновник.
— Когда помыслы учителя и его учеников едины, хотя бы их было немного, когда они изощряются в искусствах гражданских и боевых, строят боевые колесницы, запасают провиант, лакируют достехи, оттачивают копья длиной в один бу, — тогда Небо дарует такому учителю свой мандат. Он учреждает в Поднебесной ритуал, устанавливает гармонию и тем распространяет своё учение.
— Значит ли это, что победит вернейшее учение, что будет исполняться сладкозвучнейшая мелодия, что останется красивейший цветок?
— Никоим образом нет. Какого музыканта пощадит зверь Пицзеци, того музыка и будет звучать, какой цветок останется им не выполот, тот и будет услаждать народ Поднебесной видом и запахом, какое учение не будет искоренено, то и станет единственно верным.
Му Да и гегемония в ПоднебеснойПравить
Однажды к Учителю явился некто в лакированных доспехах и с мечом и спросил: «Как стать гегемоном Поднебесной?»
— Желает ли кто-нибудь из учеников ответить? — молвил Учитель.
— Дозвольте мне, недостойному, — тут же выпалил Му Да.
— Сделай одолжение, — отвечал Учитель.
— Стремящийся стать гегемоном Поднебесной должен исполнить Ритуал Установления Гегемонии в Поднебесной! — отчеканил Му Да.
— Как же совершается Ритуал Установления Гегемонии в Поднебесной? — спросил вооружённый гость.
— Тщательно и благоговейно, без спешки и неистовства, не смея приступить к следующей церемонии, пока не будет безукоризненно исполнена предыдущая. И только по завершении ритуала, убедившись в благосклонности Неба, новый гегемон может облачиться в жёлтое, воссесть лицом к югу, окружить себя восемью рядами танцовщиков! — бойко отвечал Му Да, искоса поглядывая на Учителя и ожидая его одобрения, но лицо Учителя было непроницаемо.
— Как же снискать благосклонность Небес в таком деле? — продолжал спрашивать гость.
— Правильным исполнением ритуала, — снисходительно отвечал Му Да.
— Но молю ответить, как узнать, правильно ли исполняется Ритуал Установления Гегемонии в Поднебесной, прежде чем разгневанные Небеса не покарают неумелого претендента на гегемонию!? — не отставал гость.
— Нужно спросить у знатоков этого ритуала, — немного подумав, ответил Му Да.
— Где же найти таких знатоков? — печально спросил гость в доспехах.
— Как где? При дворе нынешнего гегемона! Он-то умеет исполнить Ритуал Установления Гегемонии в Поднебесной! — брякнул Му Да, не успев хорошенько подумать.
— Му Да, Му Да! — вмешался Учитель, — Какой же судья станет справедливо судить собственное дело!? Если бы Чэн-Тан интересовался мнением Сяского Цзе и его приближённых, мы бы по-прежнему жили под властью Ся! Если бы У-ван заботился об одобрении Чжоу Синя, у нас бы всё ещё правила династия Инь! О благосклонности Неба только у Неба и можно узнать. Тот правильно исполнил ритуал, кто получил мандат Неба; а пока дело не решилось, следует подражать Чэн-Тану и У-вану!
Му Да и ревизионизмПравить
Однажды в Красном Павильоне зашёл спор о великой войне с сюнну в годы правления У-Вана.
Мудрый даос Чжи Би произнёс речь о том, что, отведя войска за Великую стену, У-Ван мог бы устроить там оборону, которую сюнну не преодолели бы и за десять тысяч лет: так недеяние одолело бы деятельность. Но, говорил мудрый Чжи, поскольку У-Ван этого не сделал, он собирался первым напасть на сюнну.
— Чжи прав! — отвечал Учитель, — У-Ван был мудр, он никогда бы не заставил войско защищать неподготовленную местность!
Тогда вскочили несколько других учеников и, перебивая друг друга, рассказали, что У-Ван, за недостатком больших и малых колесниц, и не мог помышлять о нападении на сюнну, а в неудачном для обороны расположении войск виновны дурные советники, неблагоприятное положение светил и эпоха Куй.
— И вы правы! — отвечал Учитель, — У-Ван был человеколюбив, он даже на варваров не напал бы первым!
— Как же два мнения, исключающие друг друга, могут быть верны, Почтенный Учитель? — недоумённо спросил Му Да.
— Му Да, Му Да! Только низкие людишки стараются, чтобы их ложь выглядела правдоподобно. Благородные мужи имеют истину в сердце, а речи их, хоть и неказистые, хоть и противоречивые, верны и мудры.
— Но благородный муж, действуя, руководствуется примером предков. Что же ему считать примером в этом случае? — спросил Мэн Да.
— Знания благородного мужа обширны, а поступки сообразны: из многих известных ему примеров он выбирает лучший, сообразуясь с обстоятельствами.
Му Да и несообразноеПравить
Учитель не говорил о поцелуях в живот, огромных боевых андроидах и пробуждении Ктулху.
Му Да и ДаоПравить
Однажды в Красном Павильоне зашёл спор о Дао. Ученики сошлись на том, что тот, кто сумеет постигнуть Дао и изложить его не более чем в пять тысяч знаков, получит Мандат Неба и станет Гегемоном Поднебесной.
Тогда Учитель потребовал тишины и начал говорить.
«Я знаю, что птица yмеет летать, что pыба yмеет плавать, а дикий звеpь yмеет бегать. Бегающих можно поймать в капкан, плавающих выловить сетью, летающих сбить стpелой. Что же касается дpакона, то я не могy понять, как он, оседлав ветеp и пpонзая облака, yстpемляется к небесам. Я знал Лао-цзы, подобного дpаконy!
Он был хранителем дворцового архива в Чжоу, но увидев, что ритуал в Чжоу приходит в упадок, решил удалиться от мира. Проезжая заставу на границе Чу, он встретил там чуского первого советника Си. Только и есть у философа, что четыре сокровища, но советник Си и на них наложил руку! Он, задержав Лао-цзы на заставе, потребовал от него изложить Дао.
Усмехнулся Лао и одним движением кисти начертал пять знаков: они изъясняли Путь и Добродетель, а познавший их более не нуждался в Чине, Ладе, Человеколюбии, Небе и Земле.
Не пошла впрок ничтожному человеку мудрость, которую он вымогал! Только взглянул советник Си на написанное, как рассудок его помутился, не в силах вместить Истинное Дао. Он забился под циновку и бессвязно бормотал оттуда что-то о конопле, мухоморах и рисовом вине, а иногда позволял себе такие высказывания по поводу Сына Неба, которые стоили бы ему головы.
Тогда Лао-цзы сжалился над ним, и написал „Канон о Пути и Добродетели“, в пять тысяч знаков, где Дао было как бы разбавлено, как бы прикрыто, и могло быть познано только с трудом. Лао заставил безумца Си прочесть свиток, и тот исцелился — перестал говорить несообразное, прятаться под циновкой и вымогать взятки. Но Дао осталось от него скрыто.»
Потрясённые ученики молчали. Но тут Му Да бросился в ноги Учителю.
— Почтенный Учитель, умоляю, откройте нам: что написал Лао-цзы!?
— Нет, детки, — подумав, ответил Учитель, — не уверен я, что у Вас у всех рассудок может принять Истинное Дао и устоять…
The Ultimate Mu Da StoryПравить
«Му Да, Му Да!» — воскликнул Учитель.
Му Да и войнаПравить
Учитель сказал: «Войну смело уподоблю фехтованию плетью-девятихвосткой!»
Му Да и Дао — 2Править
Однажды Му Да в глубокой печали обратился к Учителю.
— Скажите, о Учитель, почему у нас и Царь-пушка не стреляла, и Царь-колокол не звонил, и всё у нас так?
— Потому что именно в этом заключается Дао! Лао-Цзы сказал: «У великого квадрата нет углов, сильный звук нельзя услышать», — отвечал Учитель.
Му Да и каменные львыПравить
Однажды Учитель застал Му Да плачущим над свитком стихов.
— О чём ты плачешь, Му Да? — спросил Учитель.
— О Учитель! Я плачу о поэте Шӣ Шѝ.
Он жил в каменной пещере, любил есть львов и однажды решил съесть десять в один присест.
Он часто ходил на рынок, где смотрел — не привезли ли львов на продажу?
Однажды в десять утра десятерых львов привезли на рынок.
Около того же времени Шӣ Шѝ приехал на рынок.
Он увидел тех десятерых львов и убил их стрелами.
Он принёс трупы десятерых львов в каменную пещеру.
Очень сыро было в каменной пещере, и он велел слугам очистить пещеру.
Очистили пещеру, и он принялся за еду.
Оказалось, стоило ему начать есть, что эти десять львов на самом деле были десятью каменными львами.
Объясни-ка это, попробуй!
— Обидеть поэта может всякий! — отвечал Учитель.
Му Да и ритуалПравить
Однажды Му Да и Мэн Да поспорили.
Му Да сказал: «Низкого человека не разводи!». Мэн Да возразил: «Благородный муж разводит низких людишек, для того они и низкие, а он благородный. Если благородный муж не развёл низкого человека, он сам не благородный, а низкий!». «Молим изъяснить Ритуал!» — обратились оба к Учителю.
Учитель отвечал:
«Почитай того, под кем ходишь.
Над ходящими под собой беспредела не твори.
Держи за них, когда предъявят.
Нет косяка — не разводи.
Базар фильтруй.
Гнило не предъявляй.
Не по чину не езди.
Предъявят — обоснуй.
Смотришь — беспредела не допускай.
Увидишь беспредел — предъяви.
Низких людишек не мочи, западло.
Не зашкварься.
По чужим шконкам не крысятничай.
Из хаты не выламывайся.
Это и есть Ритуал!»
Му Да и меткий стрелокПравить
Когда в молодости Учитель инспектировал сельские амбары, он попал в деревню Вей, что на западной окраине княжества Лу.
Осматривая деревенский амбар, он заметил, что его белёная стена изрисована углём. Учитель было разгневался, но, присмотревшись, обнаружил, что на белой стене нарисовано несколько мишеней, и точно в центре каждой торчит по стреле!
— Как искусен сей стрелок! — воскликнул Учитель, обращаясь к деревенскому старосте, — Дюжина выстрелов, и все в яблочко! Я непременно должен представить его полководцу Левого Крыла, чтобы тот зачислил его в гвардию. Как имя стрелка?
— Стрелка зовут Чан, но…
— Отлично! Так приведи же его.
— Осмелюсь возразить Вам, господин Кун, — пролепетал староста, — Чан не подойдёт для гвардии…
— Что ты можешь знать о военных делах, старик! — рассмеялся Кун Цю, — Просто приведи сюда стрелка Чана!
— Недостойный будет счастлив исполнить любое распоряжение Вашей Учёности, — сказал старик, низко кланяясь, — но долг Вашего покорного слуги сообщить Вам, что Чан сначала стреляет в стену амбара, а только потом рисует мишени.
Му Да и упадок ритуалаПравить
Однажды Му Да обратился к Учителю:
— Учитель, я опасаюсь, что ритуал пришёл в упадок! Я участвую в приёме послов и ощущаю скуку, возливаю духам и едва сдерживаюсь, чтобы не захихикать, состязаюсь в стрельбе из лука и чувствую себя певичкой из весёлого квартала! Форма лишилась содержания, доклады лживы а учёные продажны. Очевидно, близка эпоха Куй!
— Му Да, Му Да! — воскликнул Учитель, — ритуал не может прийти в упадок! Он всегда высок, ибо высоко то, что соответствует ритуалу. Ритуал не бывает процветающим или в упадке, бывают только благородные мужи и низкие людишки! Берегись, Му Да!
Му Да и Сын НебаПравить
Однажды Сын Неба назначил Му Да преемником. Ничего не сказал на это Учитель.
Му Да и стихиПравить
Однажды утром сияющий Му Да вбежал в комнату Учителя.
— Что тебе, Му Да? — спросил Учитель.
— Японский вельможа заказал мне стихи для поднесения своему князю. Недостойный трудился над ними всю ночь. Окажите честь выслушать убогие вирши.
— Изволь.
Му Да отставил правую ногу вперёд и в сторону, поднял голову, взметнул правую руку и стал декламировать, растягивая слоги в неожиданных местах на два и даже три:
«Тысячу, восемь
Тысяч правь
Поколений,
До той поры, когда
Даже галька вырастет
В глыбы, замшелые сплошь».
Учитель загибал пальцы. Когда Му Да умолк, Учитель молвил: «Изрядно! В этом стихе есть печальное очарование. А сколь чудесна страна Япония! Даже геология её отличается от стран менее утончённых, где скорее глыба рассыпется в гальку от эрозии, чем галька вырастет в замшелую глыбу!»
Му Да и обустройство ПоднебеснойПравить
Однажды Му Да явился к Учителю.
— Учитель, Вы знаете, что народ бедствует, а Поднебесная в беспорядке. Князья ничтожны и неугодны Небу. Молю, поведайте, как нам обустроить Поднебесную!
— Чтобы обустроить Поднебесную, следует уподобиться совершенномудрым правителям древности, — ответил Учитель.
— Каковы же были совершенномудрые?
— Стук их яшмовых печатей разносился по всей Поднебесной, о наводнениях и землетрясениях никто не слыхал, зато цилини и единороги были зрелищем столь же обыденным, как куры и буйволы! — поведал Учитель.
— Наверное, они болели за народ, обладали незаурядной энергией и отвагой, а всё время, не щадя себя, посвящали управлению государством? — спросил Му Да.
— Нет, самому ничтожному из нынешних князей приходится тратить больше усилий и подвергаться горшим опасностям, чтобы сохранить власть, которой он недостоин, — молвил Учитель.
— Тогда, может быть, правители древности были хитроумны настолько, что читали мысли, заглядывали на сто бу вглубь земли и тысячу лет в будущее? — упорствовал Му Да.
— Нет, в наше время даже мелкий купец, если не хочет разориться, должен быть столь хитёр, что показался бы Сунь Цзы или Лао Цзы по сравнению с совершенномудрыми!
— Как же они сумели обустроить Поднебесную, не будучи ни энергичными, ни хитроумными?
— Му Да, Му Да! — вскричал Учитель, — чему ты только учился у меня! Если бы сверхчеловеческие способности были необходимы для устроения государства, мы бы и поныне ютились на болотах и били тритонов костяной острогой, нагие и пожираемые тиграми! Правление государством — простое дело, и не нужно для него ни большого ума, ни божественной мощи. Древние властители потому и назывались Сыновьями Неба, что следовали Дао Неба.
— Но в чём заключается Дао Неба? — взволнованно воскликнул Му Да.
— Дао Неба заключается в том, что светила движутся не по прихоти, а по заранее всем ведомому ритуалу. О Небе народ уверен, что за ночью в известный срок последует утро, а за зимой — весна, благодаря чему знает, когда сеять и сколько запасать. Так и о совершенномудром правителе люди знали, что за преступление он покарает, а за верную службу наградит, что на рынке можно купить зерно и продать ремесленные товары. Таково Дао Неба! Так обустраивают Поднебесную!