Текст:Александр Назаров:Как примирить либертарианство и национализм

Как примирить либертарианство и национализм

Автор:

Александр Назаров

Предмет:

Национализм, либертарианство

Так уж вышло, что в среде русских националистов существуют представления о либертарианстве, которые не совсем совпадают с реальностью. То же самое, справедливости ради, можно сказать и об отношении части либертарианцев к русскому национализму. Именно поэтому мы сегодня разберемся в определениях, узнаем, почему свобода слова не сделает ваших детей квир-персонами, и почему государство (особенно нынешнее) вредит русским.

Начать стоит, конечно же, с определений. Не стоит думать, что в этой статье будут рассказывать про связь между анархо-индивидуализмом и ультра-этатистским традиционализмом. Под словом «либертарианство» мы будем понимать минархизм — идею о минимальном государстве. В идеале оно должно сохранить за собой всего 4 функции — охрана границ, защита частной собственности, суды и контроль за ядерным оружием. «Нация» же здесь используется как политический термин: общность людей, объединённых схожими интересами, а национализм — стремление нации к получению и реализации власти.

Минархизм строится на нескольких основных принципах, которые важны для понимания его как политической идеологии.

a) Принцип самопринадлежности — человек принадлежит самому себе, только он имеет право распоряжаться своим телом и жизнью. Из этого вытекает и право на частную собственность, так как человек, владея своим телом, владеет и своими поступками, в том числе результатами своего труда и результатом добровольных отношений с другими людьми. Так, например, Дж. Локк обосновывал это в «Двух трактатах о правлении»:

Хотя земли и все низшие существа принадлежат сообща всем людям, все же каждый человек обладает некоторой собственностью, заключающейся в его собственной личности, на которую никто, кроме него самого, не имеет никаких прав. Мы можем сказать, что труд его тела и работа его рук по самому строгому счету принадлежат ему. Что бы тогда человек ни извлекал из того состояния, в котором природа этот предмет создала и сохранила, он сочетает его со своим трудом и присоединяет к нему нечто принадлежащее лично ему и тем самым делает его своей собственностью. Так как он выводит этот предмет из того состояния общего владения, в которое его поместила природа, то благодаря своему труду он присоединяет к нему что-то такое, что исключает общее право других людей. Ведь, поскольку этот труд является неоспоримой собственностью трудящегося, ни один человек, кроме него, не может иметь права на то, к чему он однажды его присоединил, по крайней мере в тех случаях, когда достаточное количество и того же самого качества [предмета труда] остается для общего пользования других.

b) Принцип неагрессии — так как человек принадлежит самому себе, никто другой не может применять к нему агрессивное насилие или угрожать агрессивным насилием.

c) Свобода ассоциации — так как человек принадлежит самому себе, он может добровольно объединяться с другими людьми или не объединяться с ними. Политическая нация строится практически на этих же основаниях.

d) Свобода слова — так как слова не могут быть расценены как агрессивное насилие, никто не может ограничивать свободу слова.

Казалось бы, невооружённым глазом видно, что национализм и минархизм не противоречат друг-другу, а минархизм можно рассматривать как одну из концепций построения национального государства. Однако же, иногда приходится объяснять очевидные, казалось бы, плоды, которые приносят невмешательство государства в жизнь индивида. Начнём мы, пожалуй, с самого основного — либертарианского понимания свободы.

Либертарианцы понимают свободу в её «негативной» трактовке, то есть как свободу от принуждения. Сама по себе эта идея также вытекает из принципа самопринадлежности, Если мы считаем, что человек принадлежит самому себе, то свободен он до тех пор, пока его не ограничивают агрессивным насилием. Однако не стоит путать свободу со вседозволенностью. Внутри каждого человека имеется этический, религиозный или любой другой компас, который ограничивает его действия. Пользуясь своей свободой ассоциации, люди, объединяясь, соглашаются на определённые правила поведения, которые позволят им сосуществовать друг с другом, не причиняя вреда соседям. Важно помнить, что свобода ассоциации — это ещё и свобода не ассоциироваться. Так, индивиды, которые нарушают внутренние правила сообщества, могут быть из него исключены. Неплохой пример такого рода механизмов приводит в своей работе «Albion’s Seed: Four British Folkways in America» Д. Х. Фишер: скотч-айриши — выходцы из, собственно, Шотландии и Ирландии — колонизировавшие Америку, обладали определёнными строгими правилами внутри своих поселений, а на тех, кто их нарушал, они накладывали что-то вроде тотального бойкота, который не позволял человеку нормально существовать, что вынуждало его покинуть поселение. Эта практика носила название «outliving», то есть, переводя дословно, «изживание». Таким образом, не вмешательство государства, и законодательное ограничение тех или иных поступков (тех же гомосексуальных практик, например) являлись ограничителем, но сами жители защищали свой уклад и традиции от посягательств.

Также важно отметить необходимость экономической свободы, как залога процветания нации, а значит и благосостояния каждого индивида внутри неё (это, кстати, работает в обе стороны). Экономическая свобода подразумевает свободный рыночный обмен, в котором существуют только добровольные отношения между субъектами рынка. Помимо этого, важной частью экономической свободы является частная собственность, отнять или экспроприировать которую будет невозможно. Помимо очевидной несостоятельности любого социалистического/коммунистического проекта (если здесь ваши глаза налились кровью, то у вас проблемы; для людей, которые не знакомы с последствиями ограничений экономических свобод в России, предлагаю почитать великий текст СиП «Окончательные цифры жертв сталинских репрессий»), важно понимать, что само по себе ограничение экономической свободы равнозначно ограничениям политическим. Ф. А. фон Хайек в своей работе «Дорога к рабству», сравнивая социалистические проекты и СССР приводит справедливый аргумент: какая вам разница, не можете вы выехать из страны из-за того, что установлен «железный зановес», или потому что ваше государство запрещает вам обменивать свою валюту на валюту других стран? Аналогичное справедливо и в отношении любой коммерческой деятельности: важно ли вам, что вы не можете открыть свой магазин и зарабатывать деньги потому, что это считается эксплуататорством и вообще вы «кулак», или потому что вам для этого нужно собрать 150 взаимоисключающих справок из контролирующих органов? То же касается и протекционизма. Вот здесь (https://econs.online/articles/ekonomika/economicheskie-posledstvia-protektsionizma/) есть подробный разбор того, к чему в средне- и долгосрочной перспективе приводят протекционистские меры. Если кратко — повышение импортных тарифов приводит к снижению выпуска и производительности труда, что выливается в уменьшение доходов. То есть буквально — требование протекционистских мер почти равнозначно стрельбе в собственное колено.

Отдельные вопросы возникают у людей по теме свободы слова. Почему-то именно националисты, которых регулярно сажали и сажают по 282 статье, выступают с позиций, с которых выступали либералы, когда 282 статью принимали: «Ну, это же вот этих фашиков сажать будут, мы же таким не занимаемся». А теперь замените слово «фашики» на «либерахи», а обвинения в разжигании чего бы то ни было на пропаганду гомосексуализма. Чувствуете знакомые нотки? «Но ведь это же другое!», — скажет некоторые и будут абсолютно неправы. Само создание инструмента, позволяющего посадить человека за слова, а не за действия, будет использоваться и против тех, кто за него ратовал. И если вас не устраивает пример с 282, то давайте обратимся к тому, что сейчас принято называть «обратной дискриминацией». Вы наверняка слышали про квоты для меньшинств в IT компаниях Силиконовой Долины, требования «разнообразия» и «представленности» во всех сферах жизни общества. Отвратительно? Конечно, ни один либертарианец не поддержит такие идеи. Русские националисты, представляется мне, тоже будут против. Однако стоит обратить внимание на то, что стало первой подобной нормой, породившей саму идею о том, что кто-то может быть «недопредставлен». А началось все с того, что белые американцы посчитали, что еврейские дети занимают слишком много мест в университетах, и потребовали установления квот. Такое, казалось бы, незначительное действие привело к тому, что был создан механизм для перераспределения «представленности». Кто же мог подумать, что через десятки лет этот механизм будет использоваться против тех, кто его придумал? Здесь мы перейдём к самому главному аргументу за невмешательство государства.

Так уж вышло, что почти любое политическое течение часто рассказывает, что оно будет делать, когда придёт к власти, как оно расправится с несправедливостью и со своими врагами, как оно создаст институты, чтобы перераспределить богатства, наказать тех, кто говорит неправильные вещи, ограничить своих врагов в правах. Однако почти никто не думает о том, что произойдёт, когда они этой власти лишатся. Последнее, к сожалению, неизбежно. Нет ни одного примера вечного политического строя, который существовал бы вечно. А происходит всегда примерно одно и то же: тех, кто сажал и ограничивал, начинают (не поверите) сажать и ограничивать. И как вы, придя к власти, сажали людей за пропаганду противных вам ценностей, так и ваши противники будут использовать созданные вами механизмы, чтобы карать уже вас. Сегодня вы вводите в школах обязательные (это здесь ключевое слово) уроки православной культуры, а завтра их место займут уроки гендерного равенства, причём именно потому, что ситуация, когда государство, а не родители, а государство определяет школьную программу и является заказчиком услуги (А образование — это услуга, такая же, как стрижка у парикмахера. Вы ведь не хотите, чтобы вашу причёску определял контролирующий орган?), позволяет политическими инструментами влиять на образование. В связи с этим возникает вполне логичный вопрос: «Как же сделать так, чтобы, даже потеряв власть, мы смогли сохранить свой образ жизни, свои традиции и свой уклад?». Единственным способ является исключение самой возможности наказания за идеи, возможности влезать в вашу частную жизнь, ваш кошелёк и вашу постель. Исключить это можно лишь упразднив механизмы государственного (то есть всегда политического) контроля. Таким образом, в долгосрочной перспективе русским выгоднее иметь государство, контролирующее как можно меньше сфер жизни, чтобы сохранить то, что они считают ценным, причём вне зависимости от того, что именно вы наделяете ценностью.

Всё это — лишь основные теоретические точки соприкосновения. Объяснять, почему и русские националисты, и минархисты вместе должны выступать за легализацию ношения короткоствольного оружия, дебюрроктратизацию, ЛЮСТРАЦИИ (обязательно читать голосом М. Светова для достижения необходимого комического эффекта) новый федеративный договор (отличный вариант которого представлен, например, в проекте конституции Романа Юнемана (https://ob.community/constitution/)), конечно, можно, но представляется бесполезным. Таким образом, несмотря на идеологические различия как внутри либертарианства, так и внутри русского национального движения, эти идеологии, как минимум, не противоречат друг-другу, а местами и взаимовыгодны и симбиотичны. А про то, что такое национал-минархизм и с чем его едят, вы (возможно) сможете прочитать в следующих статьях.