Текст:Дмитрий Ульянов:Нет комиссара в своем отечестве
Нет комиссара в своём отечестве
- Автор:
- Дмитрий Ульянов
- Ульянов Д. «Нет комиссара в своём отечестве» // Русский журнал. — 27 декабря 2006.
- Дата публикации:
- 27 декабря 2006
Чем больше текстов Карла Шмитта переводится и издается, тем сильнее диссонанс между книгами и образом мыслителя, который все привыкли держать в уме. Издание его «Диктатуры» — лакмусовая бумажка, по которой можно определить правоту сказанного выше. Все политологическое сообщество принялось носиться кругами и шептать: вышло, наконец-то, ура! — чтобы потом замолчать, не понимая, что можно сказать по поводу прочитанного.
Шмитта у нас хотели читать как политолога, социолога, интерпретатора сакральных смыслов, автора фэнтези с политическим уклоном, на старости лет подхватившего горячку геополитики. Никто не хотел понять, что Карл Шмитт не «радикальный Макс Вебер», не «более внятный Карл Хаусхофер» и уж точно не «менее бородатый» Александр Дугин.
Однако это понимается далеко не всеми. Шмитт оказался «найден и переведен» не юристами, а политологами, социологами и геополитиками, создавшими популярный и востребованный бренд западного консервативного мыслителя. Его необходимость была очевидна для всех — надо было найти «правого» мыслителя, который мог бы говорить внятным научным языком, а не оккультно-языческими заклинаниями.
Кто-то воздвиг его на пьедестал учителя жизни, прозревающего на десятки и сотни лет, другими он был записан в «кабинетные политические экстремисты». Это уже не играет роли, важен сам акт признания Шмитта гуманитарными исследователями. Вот только это признание не распространилось на область теории и истории государства и права, а также государственного права.
Эта научная область не просто являлась реальной специальностью Шмитта. Она и была основным полем его творчества. Любой его вывод, интеллектуальная конструкция или исследование всегда фундируются юридически. Причем это не тупая «ссылка на нормативно-правовую базу», вытесняющая, если уже не вытеснившая реальную научную деятельность в области юриспруденции. Шмитт — не «юрист поневоле». Наоборот, каждое его изыскание — это попытка анализа заданной темы с позиции der Begriff vom Recht (1).
Так о чем же «Диктатура»? Что заставило замолчать известные пытливые умы отечественной политической науки, а гениев геополитики — переворачивать текст с ног на голову, чтобы вытрясти из него крупицы нужного материала?
Повторюсь, «Диктатура» Карла Шмитта — это грамотное, последовательное, полноценное исследование по истории государства и права. В первую очередь Шмитта интересует соотношение понятий «суверена», «комиссара» и «диктатора». Он прослеживает историческое развитие этих понятий от римского права вплоть до наполеоновских времен.
Как делегируются права комиссару, какие были его полномочия и обязанности de jure, что он оказался способен делать de facto, какие возможности для техники власти предоставил данный институт, мог ли он сочетаться с теорией разделения властей, какова была его роль для сторонников монархомахии и адептов абсолютизма? Список вопросов велик, но перечислять ответы в рамках данной статьи нет никакой возможности.
Однако было бы неверно утверждать, что «Диктатура» интересна только для юристов узкого профиля и не стоит браться за ее чтение, не имея хорошей подготовки в области правоведения. Просто наиболее важные и актуальные идеи необходимо выцедить из массы исторической фактологии.
Во-первых, анализ так называемого martial law, то есть осадного и/или военного положения, сложности его регулирования и вопросы подчинения гражданских и военных лиц соответственно. Для России в политико-правовой сфере — это одна из основных проблем, учитывая, что в наших законах, регулирующих вышеозначенные особые положения, уже порядка 10 лет конь не валялся, а те нормативно-правовые акты, которые есть, попросту противоречат Уголовному кодексу.
У нас эти законы предполагают переподчинение всех гражданских институтов соответствующим военным ведомствам и передачу последним функции по управлению первыми. На бумаге все выглядит нормально — увы, лишь на бумаге. У нас за неисполнение гражданскими лицами и организациями приказов военной власти не предусматривается никакая уголовная ответственность, поскольку УК предполагает, что в нем перечислены все возможные преступления, а ничего похожего там найти не удается: субъектом «неисполнения приказа» может быть только военный. Можно, конечно, рассуждать по принципу «когда припрет, разберутся и без законов». Да, винтовка рождает власть. Но Россия — страна, где попросту нет нормальной инструкции на тему «что делать, если начнется война», и это более фундаментальная проблема, чем эфемерное «будущее российской государственности».
Вторая проблема, которую поднимает Шмитт, разбирается, строго говоря, не в самой «Диктатуре», но в приложении, представляющем собой развернутый комментарий к статье Веймарской конституции, который объясняет отличие «принятия чрезвычайных мер» от «лишения сил прав». Важны здесь не столько анализируемые понятия, сколько сам принцип отношения к конституции и ее роли — Шмитт демонстрирует, что независимо от политического положения в стране и доминирующего правосознания верность интерпретации основного закона государства может играть впоследствии исключительную роль.
«Нет пророка в своем отечестве» — в этой фразе заключены горечь и пафос биографии Карла Шмитта. Немец, который, будучи уже более чем популярным и влиятельным за пределами своей страны, не пользовался ни славой, ни авторитетом в Bundesrepublik’е. Профессиональный юрист, никогда не мысливший себя вне «правовой науки», но оказавшийся принятым представителями всего спектра гуманитарных дисциплин, за исключением юридических. Политологи, социологи, экономисты, военные, геополитики — значимость Шмитта для них остается непреходящей.