Текст:Егор Холмогоров:Глобальная горячка
=Глобальная горячка=
«Глобальное потепление заставляет содрогнуться. 07.12.2000, четверг. Через несколько лет все мы рискуем оказаться в незнакомом и пугающем мире, в котором над человечеством нависнет угроза губительных эпидемий, вызванных вышедшими из-под контроля инфекциями. По мнению ученых, собравшихся в конце на научной конференции в Вашингтоне, глобальное потепление повлечет за собой новые эпидемии. Теплый и влажный климат, который установится на нашей планете в течение следующих 20 лет, поможет опасным болезням, таким как малярия или лихорадка Денге отвоевать новые рубежи».
Так или примерно так выглядят стандартные информационные сообщения посвященные проблеме «глобального потепления». Читатель живо представляет себе нашу планету, превратившуюся под влиянием промышленных выбросов в полу-пустыню, полу-джунгли, со скачущими по лианам подмосковных лесов бабуинами и трясущимися от тропической лихорадки чукчами. Естественно, что после таких «видений» каждый человек доброй воли поддержит «усилия мирового сообщества по разрешению проблемы глобального изменения климата», тем более, что выражаются они в малопонятных протоколах, вводящих какие-то квоты да запреты, мало касающиеся обычного обывателя, который видит разве что новые этикетки на освежителях воздуха: 'ozon' 'friendly' (дружествен озону). Спору нет – климатические изменения на планете грядут, но проблема не в них, а в том, что кому-то хотелось бы, чтобы их не было.
«За гремучую доблесть грядущих веков…»
После того, как пресловутая
«Проблема 2000», на которую столько было потрачено нервов и денег, обернулась
пшиком, мы могли бы научиться при словах: «глобальная проблема» прежде
всего проверять карманы. Но все же стоит понять точное значение этого термина и
стоящую за ним геополитическую реальность. На международном политическом
жаргоне термин: «глобальная проблема» означает какую-либо ситуацию или явление,
порожденные естественным ходом человеческой истории, или же всегда
в этой истории имевшиеся (как-то засухи, беженцы, рост или убыль населения,
«неравенство» между полами и т. д.). Начиная с какого-то момента эта ситуация
(из которой можно как-то выйти) или явление (к которому можно как-то
приспособиться) объявляется «проблемой», нуждающейся в «решении», — то есть в осуществлении каких-то специальных мероприятий, не имевших
прецедента в истории. Острота «проблемы» состоит в том, что она представляет «угрозу
общему будущему человечества», таким образом, ни один народ и ни одна
страна не могут сказать: «это наше внутреннее дело, мы сами с этим справимся» — угроза-то для «всех» (хотя часто – ни для кого конкретно), не отвертишься… Для
того, чтобы «разрешить проблему» необходима многообразная бурная
деятельность: создание специальных комиссий при ООН, проведение бесконечных
конференций и совещаний, принятие сотен деклараций, протоколов и конвенций,
создание новых рабочих мест для чиновников и все прочее, что в советском
просторечии именовалось «халтурой». Постепенно формируется система наднациональных
и никому конкретно не подчиняющихся властных центров, которые
контролируют те или иные аспекты человеческой жизни и способны создать
действительные проблемы (и немалые) любому государству: объявить, что в Косово
или Чечне наличествует «гуманитарная катастрофа», дать экспертное заключение о
том, что индийцы или бразильцы, размножаются слишком быстро, или же признать
товары какой-то страны или фирмы экологически опасными. Вся это деятельность,
осуществляется во имя того самого «общего будущего человечества», как
абстрактного целого, в котором неразличимы не то что голоса отдельных людей, но
даже интересы отдельных стран и народов. Признаком глобальной проблемы является
ее принципиальная неразрешимость, поскольку в качестве «проблем»
фигурируют такие явления, пытаться устранить которые столь же бессмысленно, как
пытаться запретить землетрясения или тайфуны.
Впрочем, решения никого не интересуют, интересует процесс
решения, в ходе которого можно совершать те или иные геополитические
манипуляции: ограничивать промышленный, ресурсный или людской потенциал
какой-либо страны, вынуждать людей не заниматься определенным типом
деятельности (например — выпуском высокотехнологичного оборудования), а
заниматься совсем другим (например – выпасом овец), создавать кризисные
ситуации (точнее – сообщать в СМИ о кризисах) там, где их на самом деле нет, да
и просто перекладывать проблемы одних стран, формирующих мировую политику, на
другие, являющиеся пешками на «великой шахматной доске». Большинство
«глобальных проблем» в этой геополитической игре увязано в единую цепочку
и используется для достижения одной цели, достойной строителей Вавилонской
Башни: «мир без войн и насилия», «глобальная безопасность и устойчивое
развитие», а проще всего — «конец истории» — попытка добиться того,
чтобы ничто в мире не менялось – богатые и сильные навсегда остались наверху,
слабые и бедные – на дне. И возня вокруг «глобального изменения климата» — только малая толика титанических усилий, прикладываемых, чтобы увильнуть от
старика Хроноса.
«Изменения в природе происходят год от года…»
Мало кто будет спорить, что изменения в природе могут перевернуть весь уклад жизни людей. Дело тут не только в наводнениях и извержениях и прочих последних днях Помпеи. Куда судьбоносней изменения малозаметные: “В X веке в побережье Фландрии врезался глубокий залив Звин. – писал знаменитый французский историк Марк Блок, — Затем его занесло песком… Неподалеку от котловины залива поднимался город Брюгге. Город связывал с заливом короткий отрезок реки. Через Звин Брюгге получал и отправлял большую часть товаров, благодаря которым он был своего рода Лондоном того времени. Но вот с каждым днем стало все сильнее ощущаться обмеление залива. Напрасно Брюгге выдвигал к устью реки свои аванпорты – его набережные постепенно замирали”. Обмеление Северного моря отобрало торговое первенство у одного города, передав его другим. И так было всегда, и так будет - как бы далеко не ушел технический прогресс. Весь вопрос в том – куда направлены изменения и кто от них выигрывает.
Чтобы не углубляться в далекие тысячелетия с их «ледниковыми» и «парниковыми» периодами, вспомним только то, что происходило на исторической памяти современных народов: французов, немцев, русских. «Темные века» европейской истории V-IX, характеризовались не только общим упадком культуры в Европе, но и значительным похолоданием, причем многие ученые склонны увязывать между собой эти факты.
В X веке наступило резкое потепление ( доходившее в Северной Европе до 5 градусов Цельсия). Французские крестьяне вырубают леса под новые пашни, по всей Европе — хозяйственный подъем и рост населения, вызывающий не только строительство новых соборов и монастырей, но и крестовые походы. А на далеком севере происходит географическое открытие, которое навсегда останется живым свидетелем, против нынешних пугающих прогнозов. Наверное, каждый, кто интересовался историей, знает, почему Гренландия называется Грен-ландией – «зеленой землей», а не Айс-ландией – «ледяной землей», что более соответствовало бы действительности. В XI веке, когда викинг Эйрик Рыжий открыл этот огромный остров, его южная часть была покрыта травой, а не льдом и была вполне пригодна для жизни земледельцев. А между тем – таяние Гренландских льдов долгое время называлось в числе основных угроз человечеству, которые принесет потепление, – мол, это поднимет уровень Мирового Океана, будут затоплены гигантские территории.
Огромным айсбергом сделало Гренландию новое изменение климата в XIII-XVIII веках, названное аж «малым ледниковым периодом». Уже было «открытая» викингами Америка, снова закрылась, а Европа XIV-XV веков переживает хорошо документированный экономический и демографический упадок, с которым окончательно справляется только к концу XVIII-началу XIX века. Замерзали даже теплые моря южной Европы, а зимняя Темза или Москва-река представляли собой площадку для ярмарки, на которой тысячи людей чувствовали себя настолько же надежно, как и на земле. Глобальная температура понизилась в эту эпоху на 1-2 градуса по Цельсию (примерно на столько, на сколько она повысится к середине XXI века по самым смелым прогнозам).
Первая половина ХХ века принесла значительное потепление, сказавшееся, например, на улучшении навигации Северного Морского Пути. Однако в 1940-60-х похолодало вновь. С середины 60-х начало вновь теплеть – и тут-то и посыпались один за другим прогнозы «глобалистов», о «парниковом эффекте» и грядущей в связи с потеплением глобальной катастрофе. Таким образом – «проблема» глобального потепления стала муссироваться тогда, когда климат планеты находился в довольно холодной «точке», а история только последнего тысячелетия показывает, что для человечества сравнительно безболезненно проходят куда большие климатические «вариации».
Растает ли Антарктида?
Итак, с середины 1960-х годов гипотеза глобального изменения климата оказывается в центре внимания мировой общественности. Коротко ее научную или околонаучную формулировку можно свести к следующему. Промышленный и бытовой выброс газов в атмосферу (прежде всего – углекислого) в атмосфере образуется «парниковый эффект» — она пропускает солнечное излучение, при этом задерживая отдачу теплового излучения Земли. Это приведет к повышению средней температуры нашей планеты на 0, 5 а затем – 1, 5 градуса. При этом в таких регионах, как Арктика температура повысится на 10-15 градусов. Это приведет к крупным климатическим изменениям (каким именно – для широкой публики обычно не уточнялось – ниже мы скажем почему), и, прежде всего, – повышению уровня Мирового Океана (на это напирали особенно) на 66 метров (59 метров за счет таяния Антарктиды, 7 метров – за счет Гренландии). В результате будут затоплены земли, на которых живет 1/10 человечества – Бангладеш, Египет, Индонезия, Пакистан, Таиланд, Нидерланды (правда они уже давно «затоплены» и существуют только за счет упорства голландцев, поддерживающих свои плотины). Погибнут (?) или вынуждены будут стать беженцами десятки миллионов людей. А что ожидает остальных… Тут выдерживается эффектная пауза.
Об этом пишутся статьи и книги, делаются доклады на международных конференциях, снимаются фильмы. Вспомним знаменитую компьютерную игру «Цивилизация» — с удивительной выверенностью формирующую социально-историческую парадигму сознания западного (а теперь и нашего) подростка: технический прогресс, преимущество демократии, даже феминизм есть. «Глобальное потепление» присутствует в ней в качестве одной из наиболее значительных угроз, пренебрежение экологией приводит к этому самому потеплению и необратимой порче природных ресурсов, вызывающей крах цивилизации.
Нужно некоторое упорство, чтобы разобраться в теме и убедиться – прогнозы ученых разнятся и в частностях и в целом очень серьезно. Если по мнению одних нас ждут катастрофы, то по мнению других (они обычно появляются позднее, основаны на более тщательно проверенных данных и широко не рекламируются) потепление даже не достигнет того уровня, который некогда сделал возможным заселение викингами Южной оконечности Гренландии. А уж таяние Антарктиды оказывается чем-то из разряда ненаучной фантастики – ее ледниковому щиту ученые дают 35 миллионов лет отроду. Кроме того, под сомнение поставлена была сама доктрина «парникового эффекта» — многие исследования указывают на крайне незначительную роль выброса углеводородов в потеплении глобального климата и считают это потепление естественным процессом. Грядущие климатические изменения оказываются довольно увлекательной научной проблемой, в которой почти все спорно, но институт «глобальной проблемы» неумолим. Поэтому интересна не столько суть дела, сколько его геополитический контекст.
Игра на выживании
Политические игры вокруг климата начались еще в начале 70-х и окончательно оформились в 1983 году созданием ООН Всемирной комиссии по окружающей среде и ее развитию, которую возглавила премьер-министр Норвегии Брунтланд. В 1987 году эта комиссия опубликовала доклад: «Наше общее будущее». Документ прелюбопытный. Главной причиной нынешних и грядущих экологических бедствий на планете была объявлена – экономическая деятельность людей, желающих жить все богаче и комфортнее. На смену этому нездоровому желанию должна придти «новая эра», когда экономическая деятельность людей будет согласована с экологическими возможностями планеты. Тогда же был введен термин «устойчивое развитие», то есть экономическое развитие, определяемое не человеческими потребностями, а будущим человечества, в котором будущим поколениям тоже надо чего-то оставить. Если раньше предполагалось, что экономический прогресс, используя прежние ресурсы, создает для будущих поколений новые возможности и перспективы, то теперь экономическое развитие было объявлено хищническим проеданием будущих запасов, с которым надо бороться. Эта оценка во многом (хотя и не полностью) соответствует той реальности, которая сложилась в Западном «обществе потребления», но она же была распространена глобалистами и на развивающиеся страны (которые еще только стремятся достичь западного уровня развития и потребления), причем в главном хищничестве были обвинены именно они, не умеющие обставить свое природопользование экологическим антуражем. Фактически доктрина «устойчивого развития» означает добровольный отказ большинства стран планеты от прогресса в области промышленного производства и высоких технологий, поскольку это сопряжено с «экологическим риском». Отныне технологический прогресс могут себе позволить только те, кто имеет средства для оплаты огромных экологических издержек.
В этом контексте в 1992 году в Рио де Жанейро состоялась Конференция ООН по окружающей среде и развитию, принявшая целый ряд программных документов, из которых наверное самый важный – «Конвенция ООН об изменении климата». В этой конвенции научная гипотеза «парникового эффекта» была провозглашена в качестве международно признанной доктрины (теперь, кстати, ничто не мешает напринимать законов, запрещающих критику этой гипотезы). Углекислый газ был признан главной причиной грядущих климатических изменений, а борьба с его выбросами – приоритетной международной задачей. Подписавшие конвенцию страны – члены ООН (в том числе и Россия) приняли на себя обязательство не превышать норму выбросов установленную на уровне их выбросов 1990 года. Фактически была установлена система квот на промышленное развитие (так как обеспечить такое развитие без превышения квот – очень дорого, почти невозможно). При этом ни рост населения (а соответственно — естественное увеличение потребности в промтоварах), ни что еще не является смягчающим обстоятельством и к нарушителям в любой момент могут быть применены санкции.
Самое интересное началось дальше. В конвенции специально было оговорено право обладателей квот продавать их целиком или частями другим странам. Таким образом никакого решения о сокращении выбросов углекислоты в атмосферу не было принято – было принято решение о том, что отныне право на выброс имеют только богатые страны, а страны бедные, запутавшиеся в долгах, имеют возможность несколько снизить их бремя продав свое право на развитие. Нетрудно понять, что в России немедленно нашлись энтузиасты, полагающие, что «Одной из форм расчета с внешними инвесторами может стать переуступка квот на выбросы парниковых газов» (Из доклада института при Минтопэнерго).
А пока дело не дошло да таких безумств на государственном уровне осуществляется мелкое хищничество на уровне региональном. Нижегородская газета в статье с характерным заголовком «А я не желаю жить в парнике!» с радостью рапортует об успешном окончании проекта по установке голландцами «экологически чистой» центральной котельной в одном из провинциальных городков области. Радостно сообщается о том, что голландцы потратили на котельную 800 000 $, а дальше, как бы между строк, проскальзывает фраза: «Объемы сокращенных выбросов парниковых газов будут засчитаны стране-инвестору». Остается призадуматься – Голландия, страна, которая по логике веще больше всех пострадает в результате «потопа» при потеплении занимается скупкой квот на выброс парниковых газов, причем на довольно выгодных условиях и явно для того, чтобы пустить их в дело. Следовательно парникового эффекта даже голландцы не боятся, а вот выгоды от сопровождающей его суеты получить готовы.
Становится что-то понятнее и с другой «странностью» — тем, что «международное сообщество» проигнорировало призывы ученых не зацикливаться на выбросах газов, а заняться значительно более перспективной вещью – абсорбцией, поглощением углекислого газа биомассой планеты, происходящим в ходе фотосинтеза — то есть высаживанием лесов, выращиванием морской биомассы (главным «абсорбентом» планеты). Спору нет – это было бы и экологичней, и приятней для людей, и расширяло бы, а не ограничивало возможности технического прогресса. Однако международные организации фактически игнорируют эту часть проблемы и даже напротив – поощряют иностранные инвестиции в деревообрабатывающую промышленность, особенно в странах СНГ, способствуя тем самым хищнической вырубке лесов. Не ограничение экологического загрязнения, а ограничение развития, создание в нем односторонних выгод группе «развитых стран» — вот главная цель политических манипуляций вокруг «глобального потепления».
В чем наше богатство?
А теперь о самом парадоксальном аспекте проблемы, во многом проливающем свет на стремление Запада не допустить даже минимального потепления климата на планете. Россия, с «общечеловеческим» энтузиазмом участвующая в деле ограничения выбросов и борьбы с климатическими изменениями участвует в деле для себя чудовищно невыгодном. Россия оказывается единственной страной мира для которой любая возможная степень глобального потепления является абсолютным выигрышем, что многократно доказано научными исследованиями. Помните фразу Ломоносова, что «Богатство России прирастать будет Сибирью». Если глобальное потепление станет реальностью мы станем свидетелями этого прирастания на наших глазах. Средняя температура в Сибири вырастет на 8 гр. Зимой и на 6 летом. Северный Морской Путь окажется пригодным для навигации большую часть года. Значительную часть нынешней тундры покроют хвойные леса, а территория нынешней тайги станет вполне пригодна для земледелия. Рост годовой суммы осадков благоприятно скажется на всех земледельческих регионах России и СНГ. В Средней Азии (которую тоже не следует сбрасывать с российских счетов) начнется наступление степи на пустыню, а главные реки и Аральское море станут значительно более полноводными без всякого «поворота сибирских рек». В этих условиях во многом устареют утверждения автора популярной ныне книги «Почему Россия не Америка» Паршева, утверждающего, что России никогда не достигнуть уровня развития США просто в силу слишком высоких издержек, связанных с суровым климатом. Эко-демографическая емкость российских просторов значительно увеличится, а значит, можно будет ожидать значительного прироста населения. Это конечно только один из немногих факторов, которые могут способствовать подъему России, но его правильное использование, вместо бессмысленно участия в чужих геополитических играх, сможет разрешить огромное количество «неразрешимых» и «вечных» проблем России. Этот факт и вызывает известную «обеспокоенность» наших западных «партнеров», порой перерастающую у авторов пугающих прогнозов о глобальной катастрофе в настоящую белую горячку. Но от Истории не убежишь.'