Текст:Егор Холмогоров:Существует ли Восточный Вопрос

Существует ли Восточный Вопрос?

В июле этого года государственный министр Турции Абдулхаллюк Чей выступил с заявлениям, далеко выходящим за рамки любого дипломатического протокола, и каких-нибудь сто лет назад неизбежно бы приведшим к войне между двумя странами. Представитель официальной Анкары сравнил Президента России Владимира Путина с Гитлером, а действия по наведению порядка в Чечне с гитлеровским геноцидом евреев и потребовал от Москвы "прекращения насилия". Счет жертв в Чечне (в том числе и со стороны бандформирований) далеко еще не дошел до действительных и, тем более, вымышленных цифр геноцида евреев, и никак уж не приблизился к цифрам зверского геноцида армян, устроенного Турцией. Так что — чья бы корова мычала…

Однако турецкий министр этим не ограничился. В одном из своих выступлений он призвал "реабилитировать Великую Османскую Империю", пополнив ее за счет Азербайджана, тюркских республик Средней Азии, Ирана и даже… Украины. "Россия не в силах противостоять нам" — этого для Чея достаточно, чтобы простирать свои аппетиты далеко за пределы исторической Османской Империи, на земли, никогда ей не принадлежавшие. Впрочем, даже если господин государственный министр Турции ограничится только "историческими" землями "Оттоманской Порты", например Крымом и черноморским побережьем Украины, то и тогда нам мало не покажется.

Высказывания турецкого министра — не бред параноика, по крайней мере в турецком правительстве у него немало единомышленников. Скорее это просто нервный срыв — слишком долго Анкара рассчитывала на то, что ей удастся беспрепятственно расширять свое влияние в регионе при активном содействии США и бессильном молчании России — и вдруг, вместе со сменой власти в Москве, Россия резко активизировала политику в регионе. К такому развитию событий великотурецкие стратеги оказались явно не готовы и им волей неволей приходится маскировать смятение воинственными выкриками, среди которых нет-нет да раздаются жалобы на то, что "с избранием Владимира Путина на пост президента России Турция стала наблюдать явные признаки усиления традиционной экспансионистской политики Москвы". Россиянам немалое удовольствие доставит узнать, что Путин "шаг за шагом реализует решение Госдумы от 1995 года о восстановлении СССР". А "дефедерализация" России, то есть укрепление центральной власти, "угрожает Северному Кавказу", то есть тамошней турецкой агентуре.

Переживаниям пантюркистов можно было бы только порадоваться, если бы они не напоминали о том, что уже пять с половиной столетий на повестке дня российской внешней политики стоит Восточный Вопрос. Приблизившаяся к его решению в годы Первой Мировой Войны, не сумевшая его решить в 1945-м, Россия сегодня отброшена далеко назад, фактически на исходные позиции. Но вопрос от этого не снят — напротив, сегодня он стоит как нельзя остро, во многом — как угроза самому существованию России.

Что такое Восточный Вопрос?
Восточный Вопрос родился вечером 29 мая 1453 года, когда окончательно стихло сопротивление на улицах взятого турками Константинополя. "Новый Рим" превратился в Стамбул — столицу Османской Империи, а у византийского мира, византийской цивилизации, соединявшей в единой вере и единой культуре народы Балкан, Причерноморья, Закавказья и Ближнего Востока было вырвано сердце. Парадоксальным образом не погибшая, но лишившаяся исторического центра и раздробленная цивилизация, жила надеждой на освобождение от османского ига и воссоединение. Крест над Святой Софией грезился не одному поколению греков, сербов, болгар, сирийцев, молдаван, грузин, армян, а единственной силой, способной поднять византийский стяг и воссоединить единство цивилизации с самого начала оказалась Россия, взявшая на себя основную тяжесть в решении Восточного Вопроса.
Итак, Восточный Вопрос, — это вопрос восстановления единства византийской православной цивилизации и возвращения ее исторического центра, Константинополя.

Зачем это нужно?
В том состоянии геополитического убожества, до которого довели Российское государство эксперименты по части "демократизации" трудно, казалось бы, ставить перед собой столь масштабные и сложные задачи, как Восточный Вопрос. Нам бы свое сохранить… Но сохранить "свое" можно только в наступлении. История показывает, что без полноценного решения Восточного Вопроса все геостратегические завоевания России оказываются непрочными, и в силу прагматических причин (невозможности создать полноценный заслон для влияния враждебных держав на южных рубежах, невозможность держать в руках даже "ключи от собственного дома" — Черноморские Проливы, невозможность терпеть в соседях столь опасного врага как пантюркизм) и в силу причин идеальных. Последние главнее — Восточный Вопрос — роковой для русской истории, не определившись по отношению к византийскому наследству Россия не сможет полноценно развиваться. Наш парадокс в том, что Россия одновременно и часть и целое, часть византийской цивилизации и сама цивилизация, часть византийского содружества и центр содружества (не в смысле СНГ) российского. Не решив византийского вопроса, не сделав византийское пространство органичной частью русского, или же не отделив его от себя как родное, дружественное, но чужое, мы не сможем добиться и кристаллизации русской цивилизационной идентичности. Мы должны ответить самим себе на вопрос: является ли русская идея продолжением византийской, ее высшей реализацией, или же мы — носители иного идеала, по отношению к которому Византия — подготовительная ступень. Византийская имперская идея не знала пространственных границ, но для того, чтобы воплотить эту безграничность необходимо восстановить исторические границы Византии. Утратив сегодня, в текущей внешнеполитической суете, перспективу Восточного Вопроса мы рискуем остаться народом без цели и без будущего.

Бесконечный тупик
В своей истории Восточный вопрос прошел несколько этапов, в связи с изменением в нем роли России.

Этап первый (1453- конец XVII века). На этом этапе Османская Империя расширяется, покоряя себе все новые и новые земли и покоряя новые православные народы на Балканах, в Закавказье, в Крыму и Украинских степях. Даже надменным европейцам, вместо привычных для них завоевательных планов, приходится заботиться прежде всего о защите собственных земель — от турок едва удалось дважды отстоять Вену. Российское государство только-только окрепло и само находится на пограничье между православным и мусульманским мирами. Турецкие вассалы — крымские татары могут еще нападать на Москву. Московская Русь еще поглощена консолидацией вокруг себя русского народа, но уже сознает себя "Третьим Римом", русские великие князья в 1546 году принимают царский титул. Этот титул признается на всем Востоке и патриарх Константинопольский именует русского царя "надеждою и упованием всех родов христианских, которых он избавит от варварской тяготы". Имя русского царя отныне провозглашается во всех церквах Востока, как имя владыки всех православных христиан. Первое время Россия в силах только материально поддерживать восточных патриархов, укрепляя связи с православным Востоком, но уже отец Петра Великого — Алексей Михайлович обещает греческим посланцам: "я принесу в жертву свое войско, казну и даже кровь свою для вашего избавления".

Этап второй (Конец XVII — начало XIX вв.). Османская империя переживает кризис, а Россия, напротив, переходит к решению своих национальных задач, подумывая уже и об имперских. Великий Петр начинает свои ратные подвиги с мощного рывка к Черному Морю — завоевывается Азов, основан Таганрог, но начавшаяся Северная Война отвлекает все внимание России к северу, далеко от Константинополя. Однако Россия не может не вернуться на юг, обречена вернуться, хотя бы для того, чтобы установить свою власть над своей территорией — Украиной, Крымом, получить надежный выход к Черному морю. Екатерина и ее полководцы — Суворов, Потемкин, Румянцев, совершают это великое дело, задумываясь уже и о большем — полном уничтожении власти турок над православными народами. Флот Алексея Орлова действует в Средиземноморье, громя турецкий флот и поднимая на восстание греков, Кучюк-Кайнарджийский мир, подписанный в 1774 году, закрепляет покровительство русского императора над православным населением всей Османской Империи и в особенности — над Святыми Местами в Палестине, сама Екатерина уже мечтает о константинопольском престоле для внука — Константина. К 20-м годам XIX века Россия отобрала у Турции все, что могла взять себе и перешла к последовательной упорной реконструкции византийского пространства, казалось, что новая Византия вот-вот станет реальностью, но здесь в Восточном Вопросе появилось сразу несколько новых факторов, на многие годы отодвинувших его разрешение.

Этап Третий (XIX — начало XX вв.). Долгое время Европа, напуганная турецкой угрозой, сама стремилась натравить Россию на Османскую Империю, взывая к христианским чувствам русских государей. Но когда Российская Империя стала по настоящему сильна и замаячила перспектива утверждения русских на Босфоре на пути России встал европейский "концерт держав", во главе с Великобританией. Англичане более всего опасались, что русские получат контроль над путями на Восток и превратят свою страну в по настоящему влиятельную морскую державу. Неведомо почему англичанам казалось, что русские в Константинополе — это полшага до русских в Индии, а потому гимном британских ультрапатриотов стала залихватская песенка про "Джинго" с припевом: "Русские не получат Константинополя". Средств у британской политики было три, применявшихся одновременно — дипломатический и военный шантаж России, поддержка жизнеспособности "больного человека Европы" — Османской Империи, отрыв от России православных народов, через превращение их движения по восстановлению Византии в "национально-освободительную борьбу". Там, где не срабатывало одно средство помогало другое. То России, требовавшей контроля над судоходством в черноморских проливах ("ключей от собственного дома", по меткому выражению одного публициста) "осаживала" коалиция европейских держав, то, военной интервенцией в Крымскую Войну, удавалось лишить Россию черноморского флота и затормозить ее продвижение на восток, то православные народы, еще недавно смотревшие на Россию как на единственную освободительницу, соблазнялись на европейские "пряники" и Россию предавали… Единый православный мир оказался раздроблен на множество мелких государств, бывших игрушками в руках "держав" и ненавидевших не столько турок, сколько соседей. Впрочем и сама Россия, под западным влиянием, стала проявлять не свойственную прежде нерешительность — русское общество разделилось на западников, — вовсе не интересовавшихся темой, славянофилов, главной целью видевших "освобождение славян" и враждебных к православным неславянам едва ли не больше, чем к туркам, и, наконец, немногочисленных "византинистов" — хранивших верность византийской идее. Однако все усилия Европы только отсрочивали решение Вопроса — не более того. Россия остановилась у стен Константинополя в 1878, не рискнув пойти на открытую войну с Англией, но в 1917 Россия и Англия были союзниками в борьбе против Германии и Турции, Константинополь был почетным "призом" России в случае успешного окончания войны. Война окончилась успешно, но без России. В дни дележа развалившейся Османской Империи российского государства попросту не существовало… Восточный Вопрос вновь не получил разрешения.

Этап четвертый (1917-1991). Интернационалисты-большевики удивительно быстро освоились с национальными задачами России. Уже в 1918 Ленин, еще не контролирующий и четверти территории прежней России, безапелляционно заявляет: "Советской России нужны проливы". Правда, в духе "пролетарского интернационализма" решение вопроса выбирается экстравагантное — большевики поддерживают турецкого национального лидера Мустафу Кемаля в его победоносной войне против греков и стоявшей за ними Антанты. В жертву Кемалю приносятся награбленные (под предлогом помощи голодающим) церковные ценности, интересы только что пережившего геноцид армянского народа, и все это в надежде получить в благодарность проливы. Однако взяв Стамбул Кемаль первым делом отворачивается от старых друзей, заявляя: "Социализм — да, СССР — нет". Международными договорами закрепляется исключительный контроль Турции над проливами (прежде всего — конвенцией Монтре 1937 года). Новая неудача в попытках разрешения Восточного Вопроса в советские времена подстерегает Сталина после Второй Мировой Войны. У победителя Германии в руках практически все Балканы, остаются только Греция (где разворачивается поддерживаемое СССР мощное партизанское движение) и Турция (в годы войны хранившая прогерманский нейтралитет и записавшаяся в "антигитлеровскую коалицию лишь тогда, когда все уже было ясно). В 1945 Сталинское правительство предъявляет Турции требование разместить советскую военную базу на Босфоре, одновременно поднимается вопрос об армянских областях Российской Империи, подаренных Кемалю Лениным. В ответ Турция обращается за поддержкой к США, те провозглашают "доктрину Трумена": коммунизм не должен распространиться на юго-восточную Европу. Турция и Греция вступают в НАТО и вопрос вновь откладывается — с Турецкой территории на СССР нацелено американское ядерное оружие, а одна из натовских военных баз находится прямо на священном для армян Арарате. Турция, превратившаяся в оплот американского влияния на востоке ведет себя со всевозрастающей дерзостью, как доказал Кипрский кризис 1974 года, когда турками была оккупирована половина греческого острова, игравшего столь важную роль в Византийском пространстве. Серьезно меняется и внутреннее устройство поствизантийского пространства — на территории нынешней Турции не остается практически греков, многонациональный Стамбул становится чисто турецким городом, православные народы Балкан постепенно растрачивают свое православие, сперва советизируясь, а затем не менее стремительно вестернизируясь, их отдельная государственность оформляется устойчиво, а границы становятся неприкосновенными, завязываются узлы многочисленных региональных конфликтов, связывающих православные народы по рукам и ногам и делающие их заложниками США. А главное — сама Россия по инерции еще стремится разрешить вопрос — но уже плохо понимая зачем и во имя чего. Короче — объективных предпосылок для разрешения восточного вопроса становится все меньше и меньше. Однако, как это ни покажется странным – распад СССР, катастрофические ослабление России, крушение биполярной мировой системы поставили Восточный Вопрос вновь ребром и дали шансы на его разрешение.

Этап пятый (1991 — ?). Болезненный распад постсоветского пространства плох всем, кроме одного — он внес в ситуацию творческую неопределенность. Многие вещи, еще недавно воспринимавшиеся как данность, поставлены под вопрос. А значит под вопрос можно поставить и любую из догм существующего мирового порядка во главе с США. Прежде всего — распад СССР развязал руки Турции, которая вышла далеко за отведенные ей границы влияния и стремится подмять под себя все тюркские республики бывшего СССР, российский Северный Кавказ, втайне подумывает о Крыме — другими словами, геополитические аппетиты Турции таковы, что с неизбежностью подталкивают ее к роли агрессора. Агрессора, который опасен для соседей и который, в случае поражения, неизбежно будет жестоко и справедливо наказан. Из страны, защищающей свой национальный суверенитет (позиция почти неуязвимая) Турция становится региональной сверхдержавой, "укоротить" которую возникнет желание у очень и очень многих. Оспаривая чужие границы турки ставят под сомнение и свои собственные. В вопросе о Проливах Турция имела неосторожность пойти на явные нарушения конвенции Монтре, ограничивая российское судоходство в своих экономических интересах (связанных с расчетами перетянуть на себя нефтеторговые потоки) — если до того у Росси отсутствовал повод жаловаться — для военных судов проливы были закрыты, а для торговых полностью открыты, то теперь Турция сама поставила под вопрос статус проливов и свою роль "честного" сторожа. Американская антисербская агрессия на Балканах также сыграла свою положительную роль — границы в этом регионе становятся все боле и более виртуальными, подлежащими насильственному пересмотру под надзором "дядюшки Сэма", а значит никто уже не чувствует никаких гарантий и каждый, кто окажется так или иначе обижен американцами (потворствующими исламской агрессии в самом центре Балкан) волей-неволей будут искать другого покровителя, которым не сможет выступить никто, кроме России. Прекращение блоково-идеологического противостояния открыто простор для действия других факторов объединения, стройные ряды НАТО все более и более явственно раскалываются, в частности в Восточном Вопросе начинает формироваться греко-кипро-армяно-ирано-сирийская коалиция, явно направленная против Турции. Все члены этой коалиции, действуя с оглядкой на США, рассчитывают на активную геостратегическую поддержку России. Наконец сама Россия, освободившись от "интернационалистической" догмы может сама более четко сформулировать свои задачи и идеальные и прагматические. Этот прыжок из царства блоковой "необходимости" в царство свободы, дает шанс, что при благоприятном стечении обстоятельств дает надежду на то, что Восточный Вопрос наконец-то получит свое разрешение.

Структура вопроса
Теперь коснемся структуры Вопроса, какой она вырисовывается сегодня. Геополитическое пространство вопроса организованно в виде колец, в центре которых Константинополь. Россия должна шаг за шагом решать становящиеся перед ней на этом направлении геополитические задачи, постепенно охватывая все более тесным кольцом Турцию.

Украина-Крым-Черное море. Эта задача стоит на грани Восточного Вопроса и вопроса Русского. Понятно, что Россия не сможет существовать как держава с отторгнутой Малороссией, да и вряд ли просто сможет долго существовать без южнорусских земель, но установление прочного контроля над этим регионом — это предварительное условие, без выполнения которого дальнейшие действия в восточном вопросе попросту невозможны. Без контроля над Украиной для России невозможен контроль над Черным морем, без контроля над Черным морем невозможен черноморский флот, являющийся необходимым орудием политики России в Восточном вопросе. Необходимо помнить слова великого Петра: "Всякий потентат, который армию имеет — одну руку имеет, который флот имеет — обе руки имеет".

Армянский вопрос. Армения — важнейший стратегический союзник России в регионе, кровно заинтересованный в разрешении Восточного Вопроса. Прежде всего потому, что армяне хотят восстановления исторической справедливости, попранной Турцией в 1915 году, когда была обезлюжена и большей частью вырезана вся Западная Армения, находящаяся под властью Турции. Армянский народ всего за несколько месяцев лишился двух третей территории своего проживания и значительной части своей численности и с тех пор Ай Дат — воздаяние за Геноцид является важнейшей составной частью армянской национальной идеологии. Осуществление Ай Дата мыслится армянами в теснейшем союзе с Россией, армяне как бы приписывают русским роль главного судии и отмстителя, сами будучи готовы и впредь выступать политической и военной опорой России в Закавказье. Возвращение Западной Армении армянскому народу — одна из важнейших составных частей решения Восточного Вопроса.

Балканы. Главная проблема этого региона — его этнографическая раздробленность и пестрота. Полуостров не зря зовут "пороховой бочкой" — узлы конфликтов переплетаются столь причудливо, что невозможно заподозрить их естественное происхождение. Границы на Балканах в течении долгого времени создавались с тем расчетом, чтобы провоцировать возможные будущие конфликты. "Ни одна из балканских наций, — отмечали исследователи, — не собрала своих рассыпанных частей и наоборот, каждое из балканских государств включает в свои пределы враждебное ему компактное меньшинство". Югославская катастрофа показала, что может сделать с Балканами враждебная сила, в любой момент инициировав один из тлеющих конфликтов. Поэтому уже сегодня балканские народы должны задуматься над альтернативой националистической катастрофе — имперском решении балканского вопроса, том государственном и геополитическом устройстве, при котором ведущее значение приобретут не племенные, а цивилизационные и религиозные характеристики, в этом же отношении, за исключением католической Хорватии и искуственно поддерживаемых США мусульманских форпостов в Боснии и Албании регион един. Он только нуждается во внешней силе, которая принесет ему мир и имперский порядок.

Греция — Кипрский вопрос. Греция так и не смогла оправиться от ударов, нанесенных ей Кемалем в 20-х годах. Сегодня греческакя территория сократилась, фактически, до территории Греческой республики и Южного Кпра. Поэтому угроза греческого соперничества России в деле византийской реставрации практически исключена. Напротив — Греция остро нуждается в российской поддержке в Кипрском вопросе. В 1974 году Турция, воспользовавшись распрей турецкой и греческой общин, оккупировала северную часть острова и начала фактическую его тюркизацию. Кипр имеет огромное стратегическое значение в Средиземноморье и исключительно важен для греческого народа — поэтому устранение его турецкой оккупации — должно стать одним из важнейших этапов на пути к решению Восточного Вопроса. Впоследствии возможна эллинизация Западного Побережья Малой Азии, как составная часть ее неизбежной детюркизации.

Константинополь — Проливы — Турция. Главный элемент Восточного Вопроса — это восстановление цивилизационного ядра Византии — Константинополя, превращение Стамбула обратно в "Новый Рим", центр Византийского Содружества при лидерстве России (единственной державы — способной восстановить византийское пространство). С того момента, когда Константинополь вновь станет православным городом, его притягательная сила ускорит интеграцию "византийских" народов во много раз. При этом "тюркизация" Города оказалась решением многих проблем XIX века — тогда русские пришли бы на Босфор "первыми среди равных" — ведь город был столь же греческим, сколь и турецким. Сегодня это чисто турецкий город, а значит значительно проще будет сделать его русским городом. Вопрос о доминировании в Византийском содружестве будет решен раз и навсегда. Ведь еще Достоевский писал: "Константинополь должен быть наш, завоеван нами, русскими, у турок и остаться нашим навеки. Одним нам он должен принадлежать, а мы, конечно, владея им можем допустить в него всех, кого захотим… Если Россия займет Константинополь одна, за свой счет, она может сказать тогда восточным народам, что она потому берет себе Константинополь, "что ни единый из вас, ни все вы вместе не доросли до него, а она, Россия, доросла". Именно теперь наступает этот новый фазис жизни России. Константинополь есть центр восточного мира, а духовный центр и глава его есть Россия. Россия, владея Константинополем, будет стоять именно как бы на страже свободы всех славян и всех восточных народностей, не различая их со славянами". Русский Константинополь — это окончательное и жесткое решение Восточного Вопроса. Решение, автоматически устраняющее и болезненную для безопасности России проблему проливов и вопрос о Турции — турецкие политики не случайно опасаются внешнеполитического пробуждения России, поскольку каждая постановка Восточного Вопроса с неизбежностью ставит под сомнение само существование турецкого государства. Турция абсолютно невозможна и неуместна в центральных землях возрожденного византийского содружества, ее национальное существование, принцип "самоопределения нации" с неизбежностью будет принесено в жертву более высокому цивилизационному, имперскому принципу. Поэтому для Турции Восточный Вопрос — это вопрос жизни и смерти и не следует недооценивать ожесточенности ее сопротивления даже если она останется одна, без ядерной дубинки США за спиной.

Православный вопрос. Существует еще один вопрос, теснейшим образом связанный с разрешением всего Восточного Вопроса, ставящий препятствие на пути этого разрешения, но не относящийся к области собственно геополитики — это вопрос православный, вопрос о состоянии православных церквей у народов византийского сообщества. В большинстве своем православная ревность о вере уступила в этих странах место теплохладности, приспособления к мирскому духу, а затем и стала на путь внутреннего саморазрушения. С одной стороны православные церкви все активнее участвуют в экуменическом движении — либеральном проекте, ставящем задачей размывание всех вероучительных и нравственных устоев христианских конфессий, слияние их в единый котел, с полным пренебрежением к различиям в вере и духовном строе. С другой — православие, сближаясь в рамках экуменизма с Западом, все больше утрачивает внутреннее единство — различия между православными церквами возводятся в абсолют, православная традиция рассматривается как часть "национальной культуры", тем самым утрачивается чувство единства в Истине, скреплявшее дотоле византийское пространство. Как итог — на престоле Великой Церкви в Константинополе оказываются лица являющиеся кем угодно — католиками, мусульманами, масонами, но только не подлинно православными патриархами. Восточный Вопрос не может быть разрешен без того, чтобы Православие не было восстановлено как живая духовная традиция народов византийского содружества, чтобы не были вновь осознаны его вероучительные отличия от иных религий и еретических вероисповеданий Запада, чтобы не пришло понимание, что Православная Истина выше и полнее национальных культур тех или иных народов. В этом восстановлении Православия русским логичнее всего начать с себя, с возрождения духовной притягательности Православной Церкви в России, возвращения православных начал в фундамент русской государственности. Тогда мы сможем принести эту истину и другим народам.

Итак, только на одном из геостратегических направлений России предстоит огромная работа, которая многим покажется не по силам. Тем более, что, по словам Н.Я. Данилевского: "Восточный вопрос не принадлежит к числу тех, что подлежат решению дипломатии". Однако без разрешения этого вопроса имперское будущее России навсегда останется неясным и незаконченным. Та тревога, которую вызывает в Турции даже небольшое усиление внешнеполитической активности России говорит о том, что там чувствуют способность России покончить с Восточным Вопросом раз и навсегда, а потому во всех планах, во всех политических расчетах наших дальнейших действий не иметь ввиду этого вопроса нельзя. В Восточном Вопросе, по словам Достоевского, скрыты судьба и назначение России, а потому отвернуться, уйти от него — нельзя. Его можно только решить.