Текст:Игорь Богатырёв:«Чёрный шум», или Не верь ушам своим
Ни для кого не секрет, что, благодаря развитию средств массовой информации, плотным колпаком накрывающим ныне всю, без исключения, российскую аудиторию, потребитель этой самой массовой информации ныне прекрасно осведомлён не о реальных делах, а всего лишь об их пропагандистских фантомах, не о живых людях, а о неких их имиджах, разработанных специалистами той же пропагандистской машины. Благодаря СМИ, которые, в большинстве своём, лишь формально считаются объективными и независимыми, любое нелицеприятное действие реальных хозяев и любую отталкивающую личность в их рядах легко можно перекрасить, поменять чёрное на белое, а в результате создать именно такое «общественное мнение», которое требуется власть имущим. Ну, а любое реально произошедшее «неудобное» им событие, перекраске не поддающееся, можно просто замолчать. Причем замолчать предельно качественно, даже с переводом акцентов в наиболее выгодную для заказчиков сторону.
Шум по-таджикскиПравить
Одним из наиболее распространенных технологий для этого является «шумовое подавление». При котором не только замалчивается неугодное, но, взамен ему, на потеху публике и на «всенародное обсуждение» выставляется событие иное, — потенциально интересное и близкое для обывателя, но предельно безвредное для власти. Технология эта, как впрочем и все остальные такого рода, известна с древнейших времен, но наиболее эффективной и доступной для властителей СМИ стала именно с появлением и развитием последних, — шутка ли, единым росчерком руководящего пера или звонком в соответствующую инстанцию заставить весь народ до пены у рта обсуждать одно, специально выбранное событие, напрочь при этом забывая обо всём остальном. В том числе и о том, о чём и «надо» забыть.
Примеров применения этой технологии за последние годы, когда практически все СМИ (и уж точно — те, что имеют обширную аудиторию) оказались подчинены, в той или иной степени, одному общему хозяину, — не счесть. Пожалуй, самым ярким из них можно назвать дело т. н. «таджикской девочки», убийство которой то ли было инициировано, то ли просто пришлось весьма кстати — аккурат спустя три дня после организованного чеченцами взрыва в московском метро. Результат этой «медиа-операции» ощущается и поныне — мало кто знает, как двигалось следствие о теракте, к каким выводам оно пришло, кто и какие сроки получил за смерть десятков невинных людей. Думается, если бы виновники и избежали суда — большинство когда-то «просвещённых» россиян этого бы и не заметило: настолько мощно перекрывали эту информацию стенания по девятилетней дочери таджикского наркоторговца. Ставшей без преувеличения знаменем борцов «за толерантность», читай — за русофобию, и всевозможной публики, называющей себя «антифашистами», но прочно зарекомендовавшей себя в качестве, лингвистически почти соответствующем такому наименованию, — антирусских фашистов.
Эта «подмена» полностью соответствовала требованиям, предъявляемым к постановкам такого рода. Девятилетняя девочка, ребенок, — кто из обывателей не заинтересуется и не возмутится его убийством? Что из того, что дети, и коренных, и некоренных национальностей гибнут в России ежедневно? Что из того, что подавляющее их большинство, в отличие от «таджикской девочки», не носят на себе дозы героина, выступая торговым агентом папаши-наркоторговца? Всё это можно, при необходимости, тоже замолчать. Можно даже подтолкнуть милицию к тому, чтобы искала она не реальных убийц, а мифических «русских фашистов». Результаты такого «следствия», вполне логично отвергнутые присяжными заседателями, можно использовать как аргумент против последних, — принимающих, мол, «неправильные» решения. А само убийство можно использовать как обоснование той самой «борьбы за толерантность и против ксенофобии», печальные результаты которой можно наблюдать по сию пору.
Шум по-эстонскиПравить
В общем, — возможно всё. Была бы власть над «четвертой властью», — а она у главных внутрироссийских кукловодов имеется. В чём можно убеждаться систематически и регулярно. В том числе и в последние недели, когда в СМИ вновь поднялась волна «шумового подавления», основанная на так называемом «новгородском деле», и на событиях вокруг памятника «Бронзовому солдату» в Эстонии. Что именно они должны были подавить — мы обсудим в процессе разбора «полёта медиатехнологической мысли», пока же заметим, что оба они как нельзя лучше соответствовали требованиям, предъявляемым к подобным отвлекающим событиям.
Оба они затрагивают больные струны обывателя, — в первом случае речь идёт о судьбах ребёнка и его матери, во втором — о покушении на историческую правду, тем более — связанную с Великой отечественной войной, с Победой.
Оба они принадлежат к разряду «одно из многих». Как покушений на детей, трагических случаев с ними — более, чем достаточно; так и акций разного рода против памяти о войне — тоже немало, причём и на территории самой России. Эти два дела даже не выделяются из их числа какой-то особой циничностью или трагизмом.
Оба они либо не затрагивают имиджа власти вообще, либо даже способны принести ему дополнительную благостность. Новгородские события во всех смыслах далеки от Кремля и Старой площади, эстонские же дают заказчикам возможность даже проявить себя с положительной стороны. Хотя бы на словах. Ну, а реального дела при исполнении таких заказов может не предусматриваться вообще. Главное — не сделать что-то полезное, а — не допустить сделать чего бы то ни было неугодного, возможно — совсем в другой плоскости, от которой и необходимо отвлечь внимание широкой публики.
Как оно и произошло в деле о «Бронзовом солдате». Событие это, без сомнения вполне достойное всяческого порицания на всех уровнях, было далеко не единственным в ряду подобных. Точно так же, а иногда и менее цивилизованно, их сносили и сносят и в других странах Восточной Европы, СНГ и даже в самой России. Достаточно вспомнить хотя бы Ставрополь или подмосковные Химки, которые почему-то не вызвали столь мощной медиа-атаки, как в эстонском случае. Которая, в свою очередь, не получила никакого действенного продолжения, — вроде бы, для доверчивого обывателя, напрашивающегося. Власть ограничилась стандартными заявлениями об «обеспокоенности» и «озабоченности», а заявления отдельных политиков-бизнесменов и коммерческих структур о «прекращении отношений с Эстонией» выглядели более популистскими. В некоторых случаях — из-за явной мизерности такого «сотрудничества», в некоторых — из-за отсутствия объективных, доказательных свидетельств его прекращения. И правда — кто же из политической или экономической «элит» захочет терять в своих собственных деньгах? Ну, а всевозможные акции шантрапы из подведомственных власти так называемых «молодежных движений», активно проводившиеся под окнами эстонских посольств и консульств, на ведущих в Эстонию магистралях, и даже в самой Эстонии, носят явно заказной характер. Потому и рассматривать их можно только в качестве очередной искусственной «поддачи пара» в инициирование обсуждения этого вопроса. Пара — в конечном счёте ушедшего-таки в свисток. Как и планировалось.
Несомненно, в результате реализации такой технологии, власти в данном случае удалось получить сразу как минимум два положительных для себя результата, — не только показать себя (пусть — голословно, но всё же) защитником памяти павших, но и попутно отвлечь внимание населения от аналогичных беззаконий, творящихся на территории самой России или «дружественных» стран. Был, вероятно, и ещё один, — о котором мы поговорим дальше.
Пока же рассмотрим второе, так называемое «новгородское дело», — к слову сказать, раскрутка которого началась даже чуть раньше эстонского. Оставили же мы его «на десерт», для более подробного рассмотрения, по той причине, что оно, судя по всему, используется в реализации не только описываемой нами технологии «шумового подавления», но и ещё одной, не менее интересной и важной, технологии оболванивания населения. Впрочем — и не только населения.
Шум по-новгородскиПравить
Напомним вкратце суть событий. 21-летняя жительница Великого Новгорода Антонина Фёдорова обвиняется в покушении на убийство своей трехлетней дочери, свидетелем которого был 11-летний мальчик, видевший, стоя на лестничной площадке четвёртого этажа, то, что происходило в районе третьего. А именно — как Фёдорова просунула ребёнка сквозь перила, подержала и отпустила. На основании показаний этого свидетеля, а также ряда других показаний, косвенно подтверждающих, что такое развитие событий нельзя расценивать, как невозможное, она, хоть и с некоторой задержкой, но была заключена под стражу. Сразу после этого её сожитель — московский журналист, — посредством своего Интернет-блога призвал общественность защитить Фёдорову, добиться освобождения её из-под ареста, да и вообще оправдания. Апеллируя при этом двумя аргументами, — непритязательным «этого не может быть, потому что не может быть никогда» и утверждениями, что «свидетелю нельзя верить». Последнее он пытался подкреплять целым рядом предположений, последовательно — о невозможности увидеть происходящее с той точки, о плохом зрении свидетеля, о его «ненормальности», «фантазии» или «заинтересованности». Все они оказались опровергнуты в скором времени как данными следствия, так и материалами независимых расследований.
Однако, вопреки ожиданиям, медиа-волна не угасла, а, наоборот, набирала силу, — к личным приятелям просителя из числа коллег по цеху активно присоединились представители тех самых — подконтрольных СМИ, а чуть позже — и сотрудники некоторых политтехнологических групп, которые чаще всего выполняют роль передаточного звена между «хозяевами» и подчиненными им медиа. Уже одно это не могло не привлечь к себе внимание объективных наблюдателей, заподозривших, что «что-то тут не так».
Если же рассматривать ситуацию непредвзято, и чуть более глубоко, сразу же бросается в глаза тот факт, что и это дело полностью соответствует требованиям «шумового подавления». Опять же задействован ребёнок и его «бедная» мать, — что не может не вызвать сочувствия у подавляющего большинства населения. Опять же это дело — одно из череды едва ли не ежедневно происходящих аналогичных, поднимать по поводу которых медиа-волну никто вроде бы раньше не стремился. Причём действующими лицами в них участвуют чаще всего отнюдь не некие монстры в женском обличии, а всего лишь замученные жизнью обыкновенные женщины, совершившие такие действия в состоянии стресса, аффекта, как говорят — временного умопомрачения. Никто не может утверждать, что то же самое не могло случиться и в Новгороде.
Наконец, это дело — точно так же, в полном соответствии с требованиями, абсолютно не касается власти и не способно нанести ей хоть какой-то ущерб. В самом деле — как может отразиться на благополучии обитателей территории внутри Садового кольца локальный конфликт между новгородскими следователями, прокурорами и группой журналистов? Никак! При любом исходе дела.
Однако, шум поднялся неимоверный, информация об этом деле, причём под вполне определённым углом зрения, а именно — «молодую мать незаслуженно обижают!» — обошла практически все печатные, электронные и сетевые СМИ, — в первую очередь именно «подведомственные», включая и федеральный уровень. И особенно удивляет даже не то, что множество внешне вроде бы не самых глупых людей, забыв про живого и вполне здорового во всех смыслах свидетеля, начали послушно подпевать тем, кто призывает этому свидетелю не верить, ничем внятным это не аргументируя. Бог, как говорится, с ними. Куда более привлекает внимание активное участие в этом деле именно структур, специализирующихся на медиатехнологиях, причём — участие именно на стороне «бедной матери». К чему бы это?
А ответ может оказаться достаточно простым. Возможно, многие из осведомлённых читателей уже заметили, что «новгородское дело» практически копирует по своему сюжету взаимодействий с медиа недавнее «дело Иванниковой». Напомним, — тогда суд, под давлением армянской диаспоры, был намерен признать виновной и приговорить к реальному сроку заключения москвичку, которая, оказывая сопротивление насильнику-армянину, нанесла ему удар ножом в ногу, по случайности — оказавшийся для него смертельным. Только вмешательство СМИ, придавшее этому делу широкую огласку, заставило суд полностью выполнить требования закона и вынести приговор на основании не чьих-то субъективных требований, основанных на всё том же, знакомом «этого не может быть, потому что не может быть никогда», а — на объективных данных следствия, доказательной базы. Иными словами — медиаподдержка в тот раз заставила суд принять объективно обоснованное решение.
Кстати, — заметим, что уровень участия СМИ в деле Иванниковой на её стороне был обратно пропорционален приближенности того или иного издания к власти. Более всего говорили о нём именно относительно независимые медиа, подконтрольные же предпочитали отмалчиваться, либо давать расплывчатые комментарии. Что вполне естественно, поскольку то дело в достаточной степени было неприятно властям. Медиатехнологические же структуры вообще предпочитали не обращать на него внимание.
Коренное отличие «новгородского дела» от «дела Иванниковой» в том, что у него сменился знак. На противоположный. Если ранее медиа выступали на стороне закона, данных следствия, доказательной базы, то теперь они выступили против них. И это — вполне может оказаться своего рода «обкаткой» технологии оказания с помощью СМИ влияния на суд (или — не только на суд), причём — в сторону, противоположную наличествующим объективным данным. В каких именно судах, процессах, иных ситуациях, эта технология может быть применена в будущем — можно только догадываться. А пока надо констатировать, что некоторые плоды она уже принесла, — Фёдорова к настоящему моменту освобождена из-под стражи и даже намерена жаловаться на «незаконное» заключение под арест. Нам же остаётся надеяться на то, что окончательный суд вынесет своё решение на основании только и исключительно объективных данных, а не эмоций, и не голословных заявлений..
Чистим ушиПравить
Вот такое «шумовое подавление». Осталось ответить на один, небольшой, но по сути главный вопрос, — против чего именно оно было направлено? Ответ на него получить довольно просто, — хронологически проследив появление в медиасфере тех или иных волн, инициирующих громкое обсуждение. Технически сделать это несложно, тем более, что количество особо значимых, и особо неприятных для власти событий, которые «достойны» того, чтобы их «глушить», не так уж и велико. А, прослеживая их, можно убедиться, что инициированная «раскрутка» новгородского дела, а вслед за ней — и эстонского, последовала вскорости после того, как старательно раскрученная теми же подконтрольными СМИ версия «побега от правосудия» капитана Ульмана и его группы, получила неожиданный противовес в виде заявления депутата Госдумы, лидера движения «Родина-КРО» Дмитрия Рогозина об их возможном похищении. Стоило Рогозину, а вслед за ним и крайне небольшому числу СМИ, усомниться в однозначности «побега», — как поднялась новгородская, а затем и эстонская волна. Случайно ли? Ведь — многие ли теперь в курсе дела Ульмана, многие ли помнят о его исчезновении, многие ли задаются вопросом — куда он исчез, как, почему, и жив ли он вообще?
Надо сказать, что тема межнациональных отношений, в первую очередь — отношений к Чечне и выходцам из неё, — выглядит на данный момент максимально болезненной для власти. СМИ молчат о «кондопогских» делах, ставропольские Интернет-ресурсы, дававшие объективную информацию о причинах и следствиях недавней массовой драки с чеченцами, частью закрыты, частью ограничили свои обсуждения. Вполне вероятно, что в самые ближайшие дни нас ждёт новая искусственная «медиа-волна», призванная «заглушить» все происходящее в том регионе. Что это будет? Да всё, что угодно — от какого-нибудь очередного Киркорова и «розовой кофточки», до, слепо вырванного «из общего ряда» и раскрученного, в принципе рядового происшествия. В общем — очередной «черный шум», — так же, как и белый, не несущий в себе никакого содержания, но созданный специально, чтобы подавить то, что слышать не рекомендовано властью.
Что ж, будем работать в обстановке «повышенной зашумлённости». Главное — не поддаваться, и не снижать внимания. Хотя молоко за вредность теперь не дают…