Текст:Константин Крылов:Призрак вопроса

Призрак вопроса

Автор:: Константин Крылов

Крылов К.А. «Признак вопроса» // Спецназ России. — июнь 2000. — № 6 (45).

Дата публикации:: июнь 2000

Предмет:: Еврейский вопрос

Шаблон: п·о·и

Форма: о·с

Призрак бродит по России, призрак Еврейского Вопроса. Аккурат накануне официального визита в Россию товарища Клинтона г-н Гусинский, знаменитый олигарх, самодержец всея «Медиа-МОСТа», и Российского Еврейского Конгресса, и прочая, и прочая, и прочая, сообщил изумлённому миру (через посредство газеты «Вашингтон пост»), что «в ходе политической борьбы некоторые политические силы, принадлежащие к государственным структурам, порой используют национализм и антисемитизм, а государственная власть не делает ни малейшей попытки препятствовать этому. Я не вижу никакой реальной государственной политики в отношении проблемы антисемитизма». Поскольку имена и факты г-ну Гусинскому назвать было то ли сложно, то ли неудобно, для раздувания пламени из искр был пущен в дело г-н Адольф Шаевич, главный раввин России. Последний направил Президенту России некое письмо, текст которого быстренько перепечатала всё та же «Вашингтон Пост». А было в том письме, в частности, обвинение в адрес президентской администрации — оттуда, мол, звонили и угрожали Шаевичу снятием с его высокого поста главного еврея всея Руси.

Интересного во всей этой истории то, что она действительно замялась. Наш друг Билл съездил в Москву к Путину, разговаривали они тут о своём, о президентском, а грозный призрак вежливенько этак проигнорировали. На самом Западе тоже не случилось никакого приличествующего случаю шевеления: дескать, ну их всех в этой России, пусть сами разбираются.

Не будем, однако, обольщаться. Нам ещё раз дали понять, что бронепоезд Еврейского Вопроса как стоял, так и стоит на запасном пути, и в случае чего топку можно и раскочегарить. Другое дело, что по каждому левому свистку от какого-то там mr. Gussinsky его выводить из депо не будут. Не тот уровень.

Тем не менее, уместно вспомнить не такие уж далёкие времена, когда вся наша свободная пресса орала, визжала и топала ногами по поводу вот-вот уже завтра ожидающихся «еврейских погромов». Эти крики сплачивали ряды Четвёртой Эмиграции, вскорости откровенно прозванной «колбасной», но начинавшейся «прилично» — заради спасения себя и детишек от кровожадных погромщиков с дубьём, которые вот-вот придут по еврейские души (а заодно и по души «всех приличных людей»). Эти визги озвучивали наши поганые «реформы» — был момент, когда любое критическое высказывание в адрес «младореформаторов» без долгих разговоров определялось российской либеральной прессой как «очередное проявление имперского, шовинистического, погромно-черносотенного сознания». Этот хай поднимается каждый раз, когда какой-либо политик, журналист, или просто публичный деятель заговаривает о проблемах русского народа. И, наконец, именно эти до боли знакомые звуки сливались в общем хоре с воплями предателей, требующих «немедленно дать свободу народу Ичхерии».

Реальная проблематика «национальных отношений» в современном мире всячески игнорируется, а пустое место заполняется брехнёй. Если в каком-нибудь чопорном девятнадцатом веке «необсуждаемой вещью» был секс и всё с ним связанное, то во второй половине века двадцатого пальму первенства по лжи и увёрткам держит именно «национальный вопрос».

Разбираться в этой куче дерьма придётся осторожно и по порядку. Существуют три основные мифа о «национальной нетерпимости». Первый состоит в том, что «национальная нетерпимость» — это какое-то иррациональное чувство, своего рода «безумие толп», охватывающее народы непонятно почему и отчего. Если всё же ищутся какие-то причины, то их ищут обязательно в глубинах «национальной психологии», и притом как можно более гадких: если какой-то народ не любит другой народ, то это обязательно от дикости, зависти, невежества, скотства, на худой конец — от неприятия «чужой национальной культуры». И, наконец, «национальную нетерпимость» всегда отождествляют с «шовинизмом» — как будто неприязнь к чужим обязательно должна сопровождаться истеричной любовью к себе самим.

Между тем всё это чушь. Прежде всего, нелюбовь к какой-нибудь особенно надоевшей нации, вовсе не означает, что её недоброжелатели сами «националисты». Зачастую они даже не являются «нацией». Например, если в большом космополитическом городе большинство жителей не любит цыган, то это ещё не означает, что это самое большинство «настроено националистически», «одержимо предрассудками», или там «отвергает цыганскую культуру». Пёстрая масса горожан совершенно космополитична, да к тому же ещё и состоит из чёртовой дюжины разных народов. Цыган же не любят за конкретные вещи: жульничество, вымогательство и мелкое воровство (но при всём том с удовольствием слушают цыганские песни). То есть ничего специфически «национального» в этом чувстве нет. Точно так же жители того же самого города могут не любить, скажем, местную автоинспекцию — за вымогательство и поборы, — но никому и в голову не придёт объяснять это «анархизмом» и «неприятием власти».

Этот простенький пример многое объясняет. Прежде всего, «безумные толпы», то есть простые обычные люди, как правило, разумны и терпимы, никаким «безумием» не страдают, и обычно не склонны лезть на рожон. Просто им свойственно относиться к ближним потребительски, то есть беззастенчиво пользоваться их полезными чертами, и столь же беззастенчиво ненавидеть их за черты опасные, неприятные, или хотя бы в чём-то неудобные. Кстати сказать, пресловутые «особенности национальной культуры» (даже самые экзотические) обычно всё же проходят по категории полезностей. Скажем, китайцев в Америке не очень-то жалуют, но многое им прощают за ресторанчики с грибной лапшой, жареными пельменями и уткой по-пекински. Американизируйся китайцы до того, чтобы поголовно перейти на биг-маки и кока-колу, неприязнь к ним, наверное, возросла бы (как и к цыганам, будь они менее экзотичны, но столь же вороваты).

Разумеется, есть «народы со сложившейся репутацией». Увидев цыганский табор, благоразумный прохожий постарается обойти его стороной, дабы не подвергать опасности свой кошелёк. Однако, эта репутация обычно заслуженная, и, кстати говоря, довольно быстро меняется в случае изменения поведения. Например, главный объект «национальной» ненависти в Центральной России — «чёрные» (кавказцы) — стал таковым относительно недавно. Разговаривающим о «русской нетерпимости к инородцам» стоило бы вспомнить, что ещё пару десятилетий назад эти же люди были скорее популярны: вспомним рассказы про кавказское застолье, и милый фильм с Шуриком и песенкой про медведей. Отношение изменилось, когда вместо комического «похищения невесты» начались вполне реальные похищения и убийства.

Людям вообще свойственно быть недовольными друг другом, и «национальное недовольство» — ничуть не более удивительное явление, чем, скажем, конфликт поколений: старики всегда будут ворчать по поводу испорченности молодого поколения, а молодёжь столь же искренне будет считать стариков замшелыми пнями, отставшими от жизни. Важно здесь то, что далеко не всякое недовольство обязательно исключает добрые чувства — скажем, тот же самый юнец, который вот только что поносил последними словами своего папашу, будет рыдать в голос, если этот самый папаша, не дай Бог, помрёт. С другой стороны, папаша будет последним идиотом, если, выслушав от сынули порцию гадостей, начнёт перед ним оправдываться, заискивать, или «искать понимания», вместо того, чтобы дать ему хороший подзатыльник и лишить карманных денег.

Вообще-то, всё сказанное выше — азбука практической педагогики. Но этого совершенно разучились понимать «образованные интеллигентные люди» (не только в России, но и на родине «политкорректности»), которые теперь, как только услышат какое-нибудь бурчание какого-нибудь народца, тут же начинают хвататься за голову и гадать, чем же мы их обидели, и как бы загладить свою вину. Народец же, ведомый тем самым потребительским чувством, быстро догадывается, что, недовольничая, он может чего-нибудь с этого поиметь. В случае, если он это что-то получает, он начинает бурчать громче, чтобы получить ещё. Если же не получает, он опять же бурчит, на сей раз искренне возмущаясь тем, что его недовольство проигнорировано... В результате мы имеем «национальную проблему».

Однако, вся эта кухня межнациональных раздоров и претензий никак не включает в себя Еврейского Вопроса. Он существует как бы сам по себе. То есть имеют место быть реальные взаимоотношения с евреями (описываемые, в общем, традиционной формулой «пить с ним не буду, а бухгалтером на работу возьму»). И есть, совершенно отдельно от них, величественный Миф Об Антисемитизме, парящий в воздухе, как облаков летучая гряда.

Будем, наконец, честны. Еврейский Вопрос в нынешнем своём виде не имеет никакого отношения к реальности. Ни для кого не является секретом, что пресловутый Вопрос давно уже оформился в доходнейший транснациональный бизнес с многомиллиардными оборотами. Тема «вековых страданий еврейского народа», в особенности в период Второй мировой, в послевоенной Европе стала чем-то вроде новой религии, своего рода публичного культа, отправление которого отныне стало общеобязательным для страны и культуры, претендующей на просвещённость и следование «общечеловеческим ценностям». Не надо, кстати, думать, что в их числе состоят только евреи. Что вы! Это слишком доходное дело, чтобы вот так просто взять и отдать его в одни руки. Посему существует огромная каста профессиональных служителей этого культа, каста влиятельная, громогласная, прекрасно представленная в мире масс-медиа, на книжном рынке, в публичной политике, и так далее, и тому подобное.

Самое же скверное состоит в том, что упомянутая каста получила монополию на навешивание таких ярлыков, как «шовинист» и «антисемит». И всласть ею пользуется. По большому счёту, «антисемитизмом» обычно называют любое явление, чем-либо угрожающее благополучию этих жрецов. Грубо говоря, антисемитизм в их понимании — это всё то, что мешает их бизнесу. В этом смысле, кстати, настоящий, невыдуманный антисемитизм представляется им безопасным и даже полезным явлением, поскольку служит для разогрева интереса к теме. Напротив, обычное невнимание к Вопросу — это нечто ужасное и недопустимое.. Здесь доходит до смешного. Например, несколько лет назад в Швеции был проведён специальный опрос, из которого выяснилось, что приблизительно треть молодых шведов не осведомлены о Холокосте. Этот вопиющий факт послужил поводом для устройства настоящего пиршества политкорректности: тут же была составлена и проведена в жизнь целая программа мероприятий, посвящённых Великому Вопросу. Было снято и показано — в кинотеатрах и по телевидению — множество фильмов, проведены научные конференции, изданы и переизданы книги по теме. Более того: добросовестные шведы разработали специальные инструкции для родителей — о том, как рассказывать детям про Холокост. Всё это было увенчано международной конференцией по Холокосту, на которую приехали 600 делегатов и более 650 журналистов из более чем 40 стран. На различных мероприятиях в течение этой недели в Швеции по этому вопросу выступили ведущие европейские, американские, латиноамериканские и израильские политики. «Теперь я сомневаюсь, что в Швеции есть хоть один человек, который бы не знал про Холокост», — удовлетворённо констатировала госпожа Короси, председатель Еврейской общины Стокгольма. Бедные шведы.

При этом, все эти пляски вокруг евреев тут же кончаются, когда речь идёт об интересах серьёзных людей. Так, например, недавно имела место очень характерная история с еврейской девочкой, похищенной чеченами «на выкуп». Наверное, никому не надо объяснять, что они с ней делали. К счастью, она выжила. Однако, девочке с отрезанными пальчиками на руках не дали возможность посетить Соединённые Штаты, оплот и твердыню Культа — в тот момент нужно было любить чеченов, а девочка могла выступить по телевидению и сказать о них что-нибудь нехорошее. При этом никто из профессиональных борцов с антисемитизмом и притеснениями еврейского народа не раскрыл рта, несмотря на отличный вроде бы повод.

Возникновение Культа заслуживает отдельного разговора. В принципе, оформился он после второй мировой, когда в мире имело место быть очень сложное переплетение разных интересов, и в этом вопросе они совпали. Так, сионистам нужна была какая-то «национальная израильская идеология» (а также повод стрясти с немцев, да и всего остального мира денег на обустройство страны), западным демократиям — безотказное средство для гнобления правых идеологий (по формуле «правое — это национализм, национализм это фашизм, фашизм это Освенцим, аааааа!», а гуманистическому истеблишменту — повод для разворачивания очередной рекламной компании собственного гуманизма.

За всем этим стоят вещи далеко не безобидные. Оказывается, человеческие страдания можно приватизировать и извлекать из них разного рода выгоды. Как правило, делают это люди, имеющие самое отдалённое отношение к тем жертвам, от имени кого они позволяют себе говорить.

Не нужно думать, что такое случилось только с еврейским вопросом. На наших глазах в России возник того же сорта культ «мучеников ГУЛАГа». При этом, что характерно, в жрецы этого культа вышли как раз те, кто и в глаза не видел вышек и колючей проволоки.

Непонятно, однако, на каком основании мы должны всё это терпеть. Надо, наконец, понять простейшую вещь: никакие Бухенвальды и Освенцимы не дают морального, и тем более юридического, права господину Гусинскому (или какому бы то ни было ещё) чуть что прятаться за их тенью. Мерзкий шантаж должен, наконец, быть прекращён, а бизнес на пепле — хотя бы введён в какие-то рамки. Понятно, что никто не может помешать Спилбергу снять какой-нибудь «Список Шиндлера-2», и получить за него гарантированные «оскары». Но вот Гусинский, изображающий из себя бедного еврея, — это уж слишком.