Текст:Константин Крылов:Тезисы о традиции
- Самое слово «традиция» означает: передача, понимаемая как сохранение.
Латинское traditio означает (в числе прочего): передачу или вручение какой-то вещи; преподавание и обучение; установившееся издавна мнение или привычку, поверие. Это слово является производным от глагола tradо, имеющего много значений: передача или отдача (навсегда или в распоряжение), выдачу замуж дочери, завещание, выражение доверия, рассказ о чём-то важном (то, что выражалось старым русским глаголом поверять, например — поверять тайну). Однако, это же слово означает сдачу неприятелю или подчинение ему, предавание страстям или порокам, и даже предательство. Traditor — это и «преподаватель», «учитель», и «изменник», «предатель».
Это обстоятельство указывает на странный двойной статус традиции — как нарушения естественных границ существования, которое может быть и полезным, и пагубным. - Такое понимание резко ограничивает сферу традиционного: далеко не всякое сохранение осуществляется путём передачи, и далеко не всякая передача подразумевает сохранение передаваемого.
Более того, это антонимы. Передача — это изменение, а изменение противоположно сохранению. Напротив, сохранение предполагает покой, консервацию, пребывание в неизменности. Традиционное — это то, что может быть сохранено только в процессе передачи. Более того — оно существует только в процессе передачи. - Даже само сочетание сохранения (исходно данного) и передачи (в чужие руки) парадоксально: для того, чтобы сохранить нечто в неприкосновенности, его обычно стараются не трогать, и уж, во всяком случае, хранить в одних руках: что может быть губительнее для тщательно сохраняемой редкости, чем смена владельца?
Сохранение всегда предполагает установление особого рода связей между сохраняемым и сохраняющим. Владелец редкости (винного погреба, коллекции картин, или старого дома) ощущает себя не только владельцем, но и частью этой редкости. Коллекционер есть часть коллекции. - Тем не менее, традиция подразумевает именно такую эстафету — постоянную смену владельцев и хранителей «традиционного», своевременную передачу из одних рук в другие. При этом передача должна быть именно что своевременной: задержка здесь не менее (а то и более) губительна, нежели поспешность.
Например, передача «научного знания» традиционна: учёный должен вырастить учеников — прекрасно зная, что они рано или поздно превзойдут учителя или откажутся от него.
Известно, что некоторые традиции пресеклись только потому, что носители традиции не нашли вовремя достойных преемников, которым можно было бы доверить традиционное знание — или, того хуже, не захотевшие этого сделать. Те, кто удерживают традицию в своих руках дольше, чем позволено самой традицией, тем самым уничтожают её. - Это вполне объяснимо: то, что слишком долго находится в одних руках, пачкается об эти руки. Стереть эту грязь могут только другие руки. Только постоянная передача из рук в руки может сохранить передаваемое.
Коллекционер, становясь частью коллекции, тем самым вносит себя в неё — не думая, является ли он сам ценностью, сравнимой с коллекционируемыми. Но традиция может передавать нечто настолько ценное, что любая примесь к нему нежелательна.
Традиция — это нечто вроде перебрасывания мяча. Мяч не должен оставаться в руках дольше, чем это нужно для передачи, и не должен касаться земли. - Однако, передача традиции в неподходящие руки ещё опаснее. Традиция, предающая себя тем, кто не готов и не хочет её продолжать, убивает себя.
Поэтому традиция окружена тайной. Тайна охраняет традицию от тех, кто не готов или не хочет её передавать. - Традиционное возникает один раз: то, что легко воспроизвести, не стоит того, чтобы его передавать.
Традиция существует только благодаря передаче от одних людей другим (от учителя к ученику, от старшего к младшему, от предков к потомкам, от мёртвых к живым). Здесь важно слово «только»: если какую-то вещь, текст, дело, занятие, общественный институт, или что-то ещё, возможно создать заново, то «традиционным» его называть не следует. - Начало традиции необъяснимо: это чудо, возникающее из ничего. Именно поэтому оно единократно. Возникающее из ничего отличается от создаваемого из «чего-то» тем, что оно невоспроизводимо: сотворённое из ничто не имеет в себе ничего такого, что можно было бы повторить.
Так, вся современная цивилизация так или иначе основана на достижениях античности, которая является началом целого ряда традиций. Если мы их утратим, они никогда больше не будут нам даны. - Мир, сотворённый из ничего, единственен: второго такого мира не было, нет, и не будет. Возможно, сам Творец не смог бы повторить Творение. Поэтому само существование мира есть традиция — даже, можно сказать, первотрадиция, на которую опираются остальные.
Жизнь, разум, цивилизация — это традиции. Но и бытие — это тоже традиция. Бытие дано один раз, и другого бытия быть не может. - Традиционное — это уникальное, имеющее вес общезначимого. Это — то частное, без которого общее не может существовать.
- Смысл жизни состоит в причастности к традиции.
Если жизнь человека сводится к тому, что может быть повторено и воспроизведено другими людьми, то и сам этот человек может быть повторен и воспроизведён — а, следовательно, его существование имеет лишь функциональную ценность, то есть ценность полезного инструмента. Но воспроизведение уникального — то есть причастность к традиции — оправдывает жизнь, поскольку она оказывается причастной к невоспроизводимому. - Все ценности — в том числе и самые абстрактные — являются традиционными. Добро, Истина, Красота — все они возникли один раз, и существуют только благодаря передаче.
Зло, ложь, безобразие воспроизводят себя сами, не нуждаясь ни в какой передаче. Они банальны. Ценности ценны тем, что они — по своему происхождению — уникальны и единственны. - Внутри традиции могут быть воспроизводимые фрагменты — но сама традиция всегда одна.
Например, научные открытия могут быть воспроизведены (впрочем, не все). Но сама наука есть традиция. Если её когда-либо не станет, она кончится навсегда. Возможно, на её месте возникнет что-то другое — но не она сама. - Традиция есть передача невосстановимого.
То, что было, может быть восстановлено по своим следам, например археологически. В передаче нуждается прежде всего то, что не оставляет следов, и потому не может быть реконструировано.
Впрочем, иногда восстановление утраченной традиции всё-таки возможно — но только как чудо, сопоставимое с её появлением, и даже превосходящее его, поскольку повторение неповторяемого есть чудо. - Никаких следов не оставляет небывшее — или не могущее быть. Поэтому традиция может состоять в передаче знания о том, что могло бы быть, но не стало — или же не могло возникнуть, но стало.
Первое — это малая, левая, субъективная, лунная традиция, Boas. Второе — великая, правая, объективная, солнечная традиция, Jahin.
То, что могло бы быть, но не стало — это Ничто, неосуществлённые возможности. О них, однако, следует знать. - Современный мир стремится поддерживать только лунные традиции.
Тем самым он стремится к небытию, поскольку само существование — солнечная традиция: бытие не могло возникнуть — но возникло, и с тех пор передаётся от вещи к вещи.
Анаксимандр сказал, что вещи передают друг другу небытие, гасят друг друга. Это тоже верно, поскольку взаимное уничтожение — это первая лунная традиция. Все вещи не существуют на самом деле: ударяясь друг о друга, они лопаются, показывая, что ни из чего не состоят. Вещи — это всего лишь возможное, но никогда не становящееся подлинно действительным.
Однако же, все вещи должны друг другу только потому, что Начало, давшее им всем бытие, отсутствует среди них. Это было чудо, создавшее их из ничего. Оно невоспроизводимо: его можно только передавать дальше.