Текст:Константин Крылов:Эмиграция
Рассуждая о каком бы то ни было явлении, полезно сначала представить себе (и предъявить другим свои представления) «нормальную модель» этого явления. То есть — «как оно должно быть».
«Должно» — не в смысле «соответствия идеалам добра и справедливости» (мало что им соответствует), а в смысле средненормального (в этом смысле можно говорить о «нормальном ходе болезни», например). Нормальность модели — это отдельный сложный вопрос, решаемый по-разному (тут пропускаем методологический пассаж на две страницы). Вкратце: «нормальная» модель неспецифична: она хорошо описывает разнородные случаи. Например, «нормальная» модель роста раковой опухоли хорошо описывает и рост опухоли у одноногой чернокожей старухи, и у белого подростка из богатой семьи.
Теперь к теме. Эмиграция и поведение эмигранта — это не табула раса, это хорошо изученное явление. Социология эмиграции — вполне почтенная отрасль знания, к тому же весьма востребованная практически. Тут, разумеется, есть свои проблемы — но всё же некий набор нормативных моделей существует.
Рассмотрим сначала три типические случая эмиграции. Первый — переезд из села в город. Второй — выезд из страны «третьего мира» в одну из европейских стран. И третий — эмиграция, скажем, из Великобритании в Австралию (такое тоже бывает).
Начнём с первого. Деревенский парень уезжает в город, рассчитывая на более динамичную, интересную и обеспеченную жизнь. При этом он не чувствует никакой неприязни к родному селу. Да и с чего бы: это его родина, он здесь вырос, ему здесь всё знакомо и т. д. Другое дело, что ему здесь «тесно и скучно»: он считает, что «способен на большее» (например, получить высшее образование, интересную профессию, заняться бизнесом, и т. п).
Покинув село, он рано или поздно начнёт испытывать известную ностальгию, которая усиливается с годами: в селе-то и воздух был чище, и люди приятнее. Разумеется, он не вернётся в село — хотя не исключено, что «на возрасте» он купит себе там домик, в котором будет проводить лето. Но даже если он этого не сделает, он, скорее всего, будет с удовольствием рассказывать новым городским друзьям про «родное Шемякино», про рыбалку на рассвете, про чистую речку, про какого-нибудь деда Семёна, который гнал отменный самогон, и т. п. На вопросы «а что ж ты оттуда уехал» он ответит что-нибудь вроде «да вот хотел на инженера учиться». Если у нашего героя осталась родня на селе, он будет о ней вспоминать, а то и помогать материально (особенно если родня достаточно близкая и не слишком требовательная). Если он где-то встретит человека родом из того же села, он наверняка постарается завести знакомство: как минимум, крепко выпьет с «земелей», как максимум — поможет с устройством или другими делами («всё-таки свой, земляк, не пропадать же ему»).
Если он вдруг узнает, что с родным Шемякино что-то случилось (скажем, наводнение — «всё затопило»), он, как минимум, сильно расстроится, как максимум — начнёт действовать (скажем, загрузит свою машину жратвой и поедет «выручать» — знаю подобный случай). И уж во всяком случае, ему не придёт в голову радоваться горю шемякинцев.
Второй случай. Египтянин (пакистанец, вьетнамец) переправляется — возможно, нелегально — в «белую» страну, рассчитывая на то, что там он «заработает на жизнь», да и жизнь будет интереснее. Разумеется, для того, чтобы там удержаться, он готов на всё. И если от этого будет зависеть его пребывание в стране, он скажет чиновникам всё, что они захотят от него выслушать — в том числе красочно распишет ужасы, творящиеся на его родине (а себя объявит жертвой политических репрессий). Но при этом он постарается держаться поближе к «уже устроившимся» соотечественникам, поскольку они — его единственная защита и опора в недружелюбном белом мире. Он будет испытывать определённую ностальгию по покинутой родине — где и климат был привычнее, и еда, и вообще всё (что нисколько не мешает спокойному пониманию того, что он туда не вернётся). Если ему удастся выучить язык и устроиться на работу, он никогда не позволит себе дурно отзываться о своей стране, и постарается, чтобы другие (особенно местные) этого тоже не делали — хотя бы в его присутствии. Скорее всего, он будет пересылать определённую часть заработка своим родственникам, оставшимся на родине. Если на родине случится беда (скажем, революция или война), он, как минимум, сильно огорчится, а то и постарается «что-то сделать». И опять-таки, никакой радости по такому поводу он уж точно не испытает.
Третий случай. Англичанин из каких-то соображений (скажем, обломилось крупное наследство от покойной тётушки — «заводы, газеты, параходы») едет в какую-нибудь Австралию или Бразилию. В общем, его поведение по некоторым параметрам будет не сильно отличаться от предыдущих случаев: он будет охотно общаться «со своими» (скажем, ходить в местный «английский клуб»), петь «Правь, Британия» и т. п. Дальше неинтересно — общая картина уже, наверное, понятна.