Текст:Кто разжигает экстремизм. Диалог художника и журналиста
Диалог художника и журналиста
Сегодня мы публикуем беседу известного художника-реставратора, искусствоведа, писателя Саввы ЯМЩИКОВА с журналистом Игорем ШИШКИНЫМ на тему, которая волнует многих. Вот президент страны всё чаще призывает к борьбе с экстремизмом. Однако возникают вопросы: откуда берется этот самый экстремизм, чем он порождается, кто своими действиями, в том числе на поприще культуры, его разжигает и провоцирует?
Навязывают то, чего у нас нетПравить
Игорь ШИШКИН. Савва Васильевич, не так давно пришло сообщение о разгроме галереи печально известного Марата Гельмана. Мы его хорошо знаем по тем кощунственным мероприятиям, которые он в своей галерее неоднократно проводил, по политтехнологическим процедурам, что он запускал на отечественном телевидении, которые иначе как провокацией не назовешь. И вот теперь его галерею кто-то разгромил. Поднимается шум, что идет волна фашизма, сразу вспоминают национальность Гельмана, соответственно усматривают и антисемитизм. Как вы полагаете, это происшествие стоит в том же ряду, что и разгром выставки в Сахаровском центре, когда русским людям терпеть надоело? Сахаровский центр, как Кондопогу, не выдержали люди и начали по-своему наводить порядок. Или это очередная многоходовка и провокация самого Гельмана?
Савва ЯМЩИКОВ. Меня больше всего поразило в этой истории то, что “Коммерсантъ” поместил материал о случившемся на первой странице с переходом на вторую, хотя были и другие важные события. Но они их не интересуют. Галерея Гельмана — вот для них главное. Что называется, прищемили мальчику часть тела дверью, и они заверещали. В “Коммерсанте” сказано, что работали десять погромщиков без истерик, одеты они были в черные шапки с прорезями, в черные куртки, высокие ботинки. Каждый погром вызывает отторжение. Но Гельман заявил, что готов был к этому. В “Коммерсанте” приведена и справка о его деятельности. Простите меня, пожалуйста, какое он имеет отношение к изобразительному искус-ству, если в свое время “лучшая” его акция “Арт-факт”, как они говорят, заключалась в том, что устроили поедание торта, изображающего Ленина в гробу мавзолейном?
И.Ш. Тем Гельман и прославился.
С.Я. Да, но, простите, это же чудовищно. Моя дочь однажды посетила его выставку на Крымском валу со своей приятельницей-художницей. Она ужаснулась: “Папа, там такая матерщина стоит!” Вот перечень его “подвигов”: помогает баллотироваться в мэры Москвы полковнику Лебедеву; ведет пиар-кампанию выборов “Союза правых сил”; дезавуирует “врага” Немцова —на выборах в Нижнем Новгороде. Причем всегда пользуется самыми грязными приемами. Просто чудовищная грязь! Между прочим, он помогал создавать партию “Родина”. Так какое же отношение погром имеет к искусству? Это, думаю, приведение приговора в исполнение, скорее всего — по политическим делам, если не провокация, о которой вы сказали (они и на это способны — мы знаем массу примеров).
И.Ш. То есть вы считаете, его политические акции настолько дурно пахнут, что кому-то уже стало невыносимо? Надоели ушаты грязи, которые он выливал?
С.Я. Да. Это своего рода предупреждение и его подельникам. Он же вообще идет в одной упряжке с Глебом Павловским по фонду эффективной или неэффективной политики. Это предупреждение таким, как коллега и соратник Павловского господин Глазычев, член Общественной палаты, который в свое время был руководителем штаба предвыборной кампании Кириенко, когда “киндерсюрприз” пытался стать мэром Москвы. Глазычев тоже к искусству имеет отношение — специалист по истории архитектуры.
Он в молодые годы работал в редакции журнала “Декоративное искусство”. Глазычев предлагал тогда конструкцию сохранения памятников: “Зачем в Москве сорок церквей XVII века или сто церквей XVIII века? Оставим по одной, классической, наиболее характерной, а остальное заменим новоделами”. Они такие же и в политике, сажают таких в Общественную палату! Это всё чудовищно. Я считаю, что для них — это тревожный звонок. Дай Бог, чтобы они поскорее убрали грязные свои щупальца с нашего повседневья.
Меня другое тревожит — история в Кондопоге. Я не из трусливых людей, но думаю о своих друзьях, которые там живут, об их детях. Карелия — любимый мой край. Ведь “бессмысленный, беспощадный” кровавый бунт — это вам не придуманные страшилки. Под его колеса будут попадать многие невинные люди. А виноваты в том, что происходит,— гельманы, павловские, лидеры “Союза правых сил”, швыдкие, которые просто уши нам залепили криками о “ксенофобии”. Какая ксенофобия? Ксенофобия — болезнь. От нее лечат в психиатрических больницах. Они навязывают то, что хотели бы от нас услышать. Национального шовинизма в России просто не может быть — мы православны, а иногда и слишком доверчивы, чтобы у нас появились шовинисты.
Костёр ненавистиПравить
И.Ш. Савва Васильевич, подобные акции оправдывать и одобрять невозможно. Любой разгром, любое противоправное насилие не может приветствоваться. Но, с другой стороны, это реакция людей, сигнал, что так дальше нельзя. В ответ на произвол распоясавшихся пришельцев они начинают восстанавливать справедливость теми методами, которыми могут. И что же? Их объявляют фашистами. Почему тогда на Гельмана не заведены уголовные дела за разжигание межнациональной, межрелигиозной ненависти? Достаточно вспомнить, что было в его галерее. Ему давным-давно светят статьи, но почему-то судов не было, наручники не надевались. За клевету его не наказывали. Вот кто-то и решил таким методом восстанавливать справедливость.
С.Я. Может быть, учитывают заслуги его папы, драматурга Гельмана, который был певцом партийных организаций? Все они потом стали либералами. Вы сказали, что это напоминает разгром чудовищной Сахаровской выставки. Нет, там всё было спонтанно. После проповеди отца Александра (Шергунова), замечательного русского священника, люди в благодарном порыве это сделали.
И.Ш. Как и в Кондопоге.
С.Я. А вот здесь, скорее, всё спланировано. Дело в том, что дурить людей до бесконечности нельзя. Вот не такая уж давняя история с Грузией.
Вспоминаю, как в “Новой газете” было вынесено крупными буквами: “Я — грузин” — и портрет Юрия Роста, заявляющего: “Мне плевать на президента этой страны. Мне плевать на население этой страны. Мне плевать на телеведущих этой страны, потому что они плюют на меня. Я — грузин”.
Господин Рост, что вы орете, как зарезанный? А кто нам “привез” эту Грузию? Это ваши “демократические” друзья “родили” сначала бесноватого Гамсахурдиа, потом заменили его вороватым проамериканским ставленником Шеварднадзе, а в результате дождались Саакашвили.
Не надо таким господам, как Рост, говорить, что режиссера Данелия затронут, Басилашвили, не дай Бог, обидят. Это — провокации. Но, по сути дела, вы вели себя так всегда. Сейчас кричите: “Я — грузин!” А во время кровавой бойни, развязанной Ельциным и Березовским, вопили: “Я — чеченец!” Вспомните своих коллег, всех этих савицких, масюк, которые издевались над гибелью псковских десантников и прославляли Аслана Масхадова, Басаева.
Это всё одна командаПравить
И.Ш. Савва Васильевич, вы сейчас затронули несколько тем, но они, по-моему, все связаны. И ничего удивительного нет. Ведь вся та публика, которой президент поручает осуществлять то или иное действо,— плоть от плоти, кровь от крови тех же самых гельманов. Это всё одна команда, только у них разные функции.
С.Я. Вообще рыба гниет с головы, как известно. Эти провокаторы будут иметь почву под ногами до тех пор, пока у нас не будет дана правовая оценка деятельности Ельцина, Собчака, Чубайса, Березовского, пока над ними не состоится суд, пока 75-летие Ельцина будет отмечаться фильмами на телевидении, где все поют ему осанну — от светских властей до духовных. До тех пор, пока у нас по Первому каналу аналитическую телепрограмму будет вести господин Познер.
И.Ш. А по второму каналу — Сванидзе.
С.Я. Познер на Пушкинской сказал, что презирает режим Саакашвили, но и Россию презирает. Пока у нас будут вести передачи на канале “Культура” швыдкие, архангельские, ерофеевы, демократии мы не дождемся. В одной из передач Архангельского “Тем временем” обсуждалась проблема трансплантации и клонирования человека. Приглашены были двое ученых, от Русской православной церкви — отец Всеволод Чаплин, заместитель владыки Кирилла, и Бер Лазар. Бер Лазар решает у нас многие проблемы.
И.Ш. Савва Васильевич, я должен напомнить, что не так давно было опубликовано интервью с этим самым Архангельским, которого почему-то тоже до сих пор не привлекли по статье “Разжигание межнациональной розни”. В интервью он сказал, что в его программах в основном одни евреи, потому что они — самые умные. Представьте, если бы кто-нибудь из ведущих какойнибудь радиостанции заявил, что у него в программе только русские, потому что только они умные?
С.Я. Тотчас пригласили бы его в судебные инстанции.
И.Ш. Это тут же!
С.Я. А он спокойно работает. Отец Всеволод высказал абсолютно верную мысль, что у православных смерть не считается концом жизни человеческой и человек, достойно проживший жизнь, достойно уходящий в мир иной для продолжения вечной жизни,— это основа православия. А Бер Лазар заявил тут же: “Вы этим самым проповедуете идею самоубийства”. И такое часто у нас говорят по телевизору! Швыдкой сейчас немножко суетится, даже что-то про патриотизм иногда выдавит из себя. То есть почуяла кошка, чье мясо съела. Но всё равно от самой кошки попахивает притворством. А Ерофеев, который просто издевается над всем? За это Франция ему вручает почетный орден “За вклад в культуру”.
Я, между прочим, написал короткое письмо французскому послу по этому поводу, и оно напечатано в “Литературной газете”: “Выбирать достойных — прерогатива вашей страны, и я бы никогда не посмел вмешиваться. Но в данном случае это надругательство и над нашими литературными связями, и над литературой, которая дала миру величайшие образцы творчества, отличающиеся блестящим профессионализмом и высокой нравственностью. Вы же даете награду человеку, который поставил во главу угла своих писаний цинизм, матерщину, пошлость”. Я написал, что под этим письмом могут стоять тысячи подписей моих соотечественников — от известных деятелей культуры до простого читателя, слушателя и зрителя. Я сказал, что сам отношусь к наградам абсолютно спокойно и даже отрицательно, потому что считаю, что высшая награда — это жизнь, дарованная Богом, и умение пронести незапятнанное свое имя до конца этой жизни. Дальше пишу: “Я прекрасно понимаю, что всякая награда — это часть политической, культурной жизни, и я никогда бы не стал оспаривать, например, ваше решение отметить такой наградой господина Венедиктова, главного редактора “Эха Москвы” — радиостанции, которая подрывает интересы Российского государства и обслуживает западных партнеров. Это ваше дело награды им давать. Но когда вы награждаете такого человека и как бы ставите его в один ряд с Толстым, Пушкиным, Достоевским, Чеховым, Шолоховым, Распутиным, Пастернаком, то, простите, тут приходят на ум толстовские слова: “Не могу молчать”. Это же растление”.
Надругательства над классикой совершенно чудовищные. Один Фокин, выбившийся в режиссеры, сколько пьес Гоголя испоганил! Игорь Петрович Золотусский после просмотра его “Ревизора” в Александринке хотел в прокуратуру идти. Они совокупляются на сцене, плюют в зал. Теперь вот этот “Евгений Онегин” — на сцене Большого театра, который наконец-то прорвал гнойник в голове госпожи Вишневской. Как она кричала: “Свобода, ура, мы с Собчаком!” Теперь возмущена таким “Евгением Онегиным”. Наконец-то и их достает “демократия”. Ну как могут не достать все эти “Голые пионерки”, “Дети Розенталя”, выкрутасы Кирилла Серебренникова? Сейчас он в “Современнике” поставил “Антония и Клеопатру” по Шекспиру. Я посмотрел. Стало страшно. Чулпан Хаматова, которая думает, когда играет, не головой, а другим органом,— вся в показном сексе. Почему Шекспира можно так похабить?
Доходит до того, что какой-нибудь писатель Пьецух печатает в “Литературной газете” огромную статью, где сказано, что вся русская литература состоялась благодаря тому, что лучшие ее представители были больны: Гоголь — шизофреник, Достоевский — эпилептик, Лермонтов — мегацефал с большой головой и короткими ногами, у Тургенева понос какой-то был неостановимый, Чехов — туберкулезник. А иначе ничего бы и не состоялось. У Толстого тоже нашли что-то в истории болезни. Волосы у меня встали дыбом! Я тогда ответил статьей под названием “Эй, моськи” в “Дне литературы”. Видимо, господин Пьецух такой супермен: бегает по утрам, пьет кефир, обтирается холодной водой. Но пусть он напишет хоть одну строчку, подобную тем, которые умели писать пациенты различных отделений больниц. Но в меня уже камень кидают: как посмел Пьецуха задеть?
Вот вы представьте себе, Валентин Григорьевич Распутин написал бы, что еврейская или американская литература состоялась потому, что Хемингуэй пьяница был, а Бабель был сотрудником ЧК. Статья за разжигание национальной розни ему была бы обеспечена. А здесь, пожалуйста, можно и Толстого оболгать и поставить “Шута Балакирева”, где русская история с ног на голову перевернута. Это очень серьезная причина продолжения той тьмы, в которой мы вынуждены брести, чтобы, как Лев Николаевич Гумилёв говорил, выбраться из ямы, куда мы провалились. Никто нам не поможет, а поскольку уходят из жизни такие люди, как Лев Николаевич, как Дмитрий Михайлович Балашов, всё меньше и меньше остается тех, на кого в культуре можно ориентироваться.
Нам вливают оплаченный ядПравить
И.Ш. Савва Васильевич, вы как-то говорили, что без суда над теми, кто заведовал развалом и растлением, нельзя идти вперед. Я думаю, что это сейчас должно стать самым главным посланием, которое нужно распространять. Это нужно осознавать как можно большему числу людей, потому что пока от этого гнойника не избавимся, ни о каком укреплении государственности, ни о какой морали в обществе не может быть и речи. Нельзя говорить о том, что мы укрепляем государственность, и сохранять всю эту гниль, которая образовалась в нашем обществе за девяностые годы и продолжает ныне активно действовать.
С.Я. Ныне даже еще более активно!
И.Ш. Потому что они понимают прекрасно: как только пойдет реальное укрепление страны, им здесь места не будет. Им жизни здесь не будет. Либо их посадят в тюрьму за то, что они совершили, либо им придется уехать к себе “на землю обетованную” или еще куда-то. Но, Савва Васильевич, вот когда мы приводим примеры всей этой гнили, нужно ведь понимать, что она не только там, вверху, на телевидении, во всех этих галереях, во властных и политических структурах. Она ведь опасна еще тем, что от нее идут метастазы и в общество и они поражают “простых”, нормальных людей. И эти люди начинают совершать поступки, которые для нормального человека — полная дикость. Не так давно, например, пришло сообщение о том, что какие-то вандалы расстреляли памятный знак на месте, где погиб Юрий Гагарин. Я понимаю, что скорее всего это были просто-напросто перепившиеся охотники, которые решили посоревноваться, кто лучше стреляет. Но вот в этом, по-моему, и кроется самое страшное: что для них стало возможным использовать в качестве мишени памятный знак на месте гибели такого человека. И я думаю, что, если бы у нас не было гельманов и прочих, никогда подобное произойти в нашей стране не могло.
С.Я. Я с вами абсолютно согласен. Но ведь надругательство над памятью Юрия Алексеевича стало довольно распространенным. Всё копают, как он погиб, что, может быть, он жив — всей этой чуши хватает, — и тем самым выжигают из людей память и преклонение перед героями, благодаря которым мы существуем.
И.Ш. Нет ничего святого.
С.Я. Да. А вот в Таллине опять памятники нашим воинам оскорбляют. Идут бандеровцы по улицам Киева и кричат: “О, Ющенко!”, “О, “оранжевая революция!” Вот вам “оранжевая” революция — пришли бандеровцы. Рядом стоят наши ветераны, плачут. Я вспомнил стихотворение Сергея Михалкова про русских детей, которые после войны попали в американский приют, и про то, как их там разлагали: “По капле им в душу вливают разведкой проверенный яд”. И нам вливают яд, оплаченный и проверенный теми разведками. Яды всегда стоили дорого.
И.Ш. Пока эти яды не перестанут поступать в наш организм, говорить о выздоровлении страны нет возможности, и, соответственно, одна из главных наших задач сейчас — добиваться, чтобы краны, через которые эти яды идут в тело нашего народа, были перекрыты. А эти краны имеют всем нам прекрасно известные названия, известные фамилии, имена, отчества.
С.Я. Конечно! Вот с них-то и надо начинать борьбу с экстремизмом.