Текст:Михаил Харитонов:Операция

Операция

Либерпанк

рассказ

Автор:: Михаил Харитонов

Константин Крылов в молодости

Дата публикации:: 9 сентября 2008

Шаблон: п·о·и

Форма: о·с

3 октября 2033 года. ВечерПравить

Соединённые Штаты Америки, штат Миссури, Канзас-Сити.

Йо-Йо взяла бутылку Thunderbird, открытую накануне. Подумала, что не помешал бы стакан. Скосив глаза, — крутить головой было тяжело, — она разглядела на полу керамический цветочный горшок подходящего размера.

С усилием накренившись, — кресло заскрипело, на лбу выступил пот, — она дотянулась до него, подняла, но он оказался с дыркой в дне. Йо-Йо рассердилась, но быстро утешилась тем, что вино можно пить и из горлышка.

Пойло оставило во рту вкус сосанного железа — как если взять в рот дверную ручку в сортире. В детстве, когда Йо-Йо была не такой толстой и могла ходить сама, она это делала. Этому её научила мама, чтобы развлечь своих друзей. Ещё она научила дочь пользоваться вибратором. Это было самое полезное, что она сделала для неё. Потом мама перестала разговаривать, только ела и смотрела комм. Когда она, наконец, умерла, Йо-Йо заняла мамино любимое место перед экраном.

В животе толстухи громко заурчало. Йо-Йо напряглась, пытаясь выпустить газы.

— Ты пьёшь вино, — сказал Джим из-за спины. — Ты снова пьёшь вино. Это проклятое пойло, из-за которого праотец наш Ной впал в нечестие.

— Да, — не стала отрицать Йо-Йо. — Дай мне ещё бутылку.

— Я тебе не слуга, — сказал Джим, — и не буду подавать тебе пойло, которым ты отравляешь своё тело и душу.

— Я хочу пукнуть, — пожаловалась Йо-Йо, — а мне тяжело. Помоги мне встать. Мне тяжело. Я больная.

— То, что с тобой происходит — не болезнь, а распущенность, — констатировал Джим. — Оторви свою задницу от кресла! Иначе ты скоро дойдёшь до того, что будешь гадить под себя. Посмотри, на кого ты похожа! И ещё от тебя воняет. Как от животного в зоопарке.

-Ты меня плохо помыл вчера, — захныкала Йо-Йо. — Ты плохо меня помыл и теперь я вся грязная.

— Я хорошо тебя помыл. Это мой долг. Хотя мне противно возиться с твоей тушей. Ты жрёшь как свинья и употребляешь алкоголь. Поэтому ты не можешь себя поднять. Ты не следишь за собой, ты опустилась, ты превратилась в скотину, ты сквернишь образ Божий… Йо-Йо допила последний глоток вина и, не глядя, запустила бутылкой себе за спину. Что-то с грохотом упало.

— Это нападение. Я напишу об этом в отчёте, — пообещал Джим.

— Ты не имеешь права меня оскорблять и мне угрожать, — напомнила ему негритянка про социальный контракт. — Включи комм, я хочу посмотреть передачу.

Джим промолчал.

Йо-Йо наклонила голову, пошарила взглядом по грязному полу. Поводка от комма в пределах прямой видимости не было. Видимо, когда она спала, Джим его припрятал.

Вставать очень не хотелось. Да она и не могла подняться на ноги без посторонней помощи.

— Джимми, пожалуйста, пожалуйста, — привычно заканючила негритянка, — включи комм. Ты делаешь мне больно. Пожалуйста, пожалуйста, включи комм. Я старая, я больная. Я очень глупая. Пожалей меня, Джим.

На самом деле Йо-Йо не была старой: ей недавно исполнилось тридцать. Правда, к этому возрасту она успела нажить себе целый букет болячек, в том числе порок сердца — что было неудивительно при живом весе в триста шестьдесят два фунта, большую часть которых составлял жир. Глупой она тоже не была. Диагноз, который ей поставили медики — хроническая социальная дезадаптация — не имел отношения к умственным способностям как таковым. К несчастью для себя, она выросла в семье потомственных безработных с осложнённой алкогольной наследственностью. Но, к счастью для себя, она была законнорождённой гражданкой Соединённых Штатов Америки и имела многочисленные права. Федеральное правительство купило у неё — и ещё у трёхсот тысяч таких же, как она, бесполезных людей — одно из них, а именно право производить потомство. Йо-Йо согласилась на стерилизацию, и за это получила возможность всю жизнь есть гамбургеры, пить плохое вино и пользоваться услугами работников социальной помощи, вроде Джима.

Правда, за это нужно было терпеть Джима и его занудство. Но Йо-Йо понимала, что таковы правила — и терпела.

— Джим, пожалуйста, включи комм. Я буду хорошей, я не буду пить вино. И делать всякие гадости. Я не буду трогать себя в том плохом месте, клянусь душой. Я правда больше не буду. Пожалуйста, включи. Я хочу посмотреть передачу.

— Хорошо, — снизошёл Джим. — Но я не хочу, чтобы ты смотрела глупые и неприличные сериалы. Посмотри новости.

— Да, Джим. Сначала новости, — схитрила Йо-Йо. Она надеялась, что потом убедит Джима отдать ей пульт. А тогда она сможет переключиться на что-нибудь погорячее.

Новости были неинтересные. Хотя в последние дни все передачи были неинтересные. Вместо спорта (Йо-Йо обожала спортивные программы), музыки и ток-шоу по всем каналам показывали красное небо, какие-то точки в нём, а потом говорящие головы вещали о чём-то непонятном. Насколько поняла Йо-Йо, началась война. Кажется, прилетели какие-то пришельцы из космоса и напали на Соединённые Штаты, Президент то ли погиб, то ли пропал, а потом случилось что-то плохое с воздухом, из-за чего небо стало бурым.

Это и показали. Всё то же самое: красно-коричневое небо, потом какие-то развалины и дым, потом говорящая голова. На этот раз — блондинка в кудряшках со смертельно усталым лицом. Йо-Йо вспомнила, что её показывают чаще всего.

— Не нравится мне эта баба, — сказала негритянка, надеясь, что Джим переключит канал.

— Она исчадие ада, — согласился Джим. — Имя её — Вавилонская Блудница. О ней написано в Библии. Послушаем, что она скажет.

— Переключи, я не хочу на неё смотреть, — заныла Йо-Йо, но Джим только усилил звук.

— Комитет Обороны Земли предпринимает всё возможное и необходимое, чтобы организовать масштабное и эффективное сопротивление захватчикам, — говорила женщина, даже не пытаясь изображать энтузиазм.

— Ложь, — сказал Джим.

— Президент Рональд Буш и правительство Соединённых Штатов эвакуировано и находится в безопасности… — продолжала та же женщина.

— Снова ложь, — сказал Джим.

— Правительства всех стран спешном порядке подписали мораторий на ведение конфликтов, — занял место на экране вислоносый брюнет с припухлыми щеками, сизыми от несбритой щетины. — Помните, отныне жизнь каждого землянина драгоценна…

— А это кто? — спросила негритянка, глядя на сменившуюся картинку.

— Очевидно, маг-обманщик, соучастник и помощник в её злодеяниях, — объяснил Джим. — О нём тоже написано в Библии.

— Впервые в истории, — говорил мужчина, — мы подверглись агрессии со звёзд. Иная цивилизация, неведомая и чуждая…

— Эта ложь отвратительна, — сказал Джим и выключил звук.

— Чего? — буркнула Йо-Йо, пытаясь нашарить рядом с креслом вторую бутылку Thunderbird.

Она помнила, что бутылка должна быть где-то рядом. Джим не имел права её прятать совсем: такая самодеятельность работникам социальных служб строго запрещались.

— Никаких пришельцев из космоса нет, — принялся объяснять Джим, хотя Йо-Йо не слушала, — потому что Господь сотворил жизнь только на Земле. Так написано в Библии, а Библия не ошибается. Значит, эти люди лгут. Видимо, они уничтожили законное правительство Соединённых Штатов и теперь готовятся открыть врата Антихристу. Это всё объясняется в Библии. Ты тоже должна узнать об этом больше. Я прочту тебе Апокалипсис…

— Отстань со своей Библией, — отмахнулась негритянка.

Джим Трони неприязненно посмотрел на неё. Он очень любил читать Библию. Когда-то он даже был чтецом на служениях Единой Апостольской Церкви Иисуса Торжествующего, к которой принадлежал душой и телом. Увы, в 2021 году Церковь запретили: один излишне усердный последователь Иисуса оскопил малолетнего сына садовым секатором, чтобы спасти от страшного греха мастурбации. Джима обвинили в том, что он держал ребёнка. Это была неправда: Трони никогда не стал бы участвовать в таком деле. Он-то знал, что душу, осквернившую себя нечистыми вожделениями, нельзя очистить столь простым и лёгким путём: единственное, что принимает Бог во искупление греха — искреннее и глубокое покаяние. Суд не принял во внимание теологические тонкости, поверил косвенным уликам и приговорил Джима к десяти годам исправительных работ. Разумеется, о заключении речь не шла: электронные средства контроля позволяли использовать осуждённых, не изолируя от общества. Трони направили обслуживать социально дезадаптированных.

Он был старательным и исполнительным, поскольку видел в своей работе смысл — вести заблудших к свету. Йо-Йо была тяжёлым случаем — во всех смыслах. Но он не терял надежды на её исправление.

Впрочем, теперь он сомневался, что успеет заронить в неё семя добра: судя по последним событиям, бесконечное терпение Господа всё-таки истощилось и пришли последние времена. Но он будет исполнять свой долг во что бы то ни стало…

Трони дождался, пока опасный человек покинет экран, уступив место новостному блоку, и снова включил звук.

— Последние новости: произошла высадка десанта инопланетян в Мехико. Уничтожен правительственный комплекс и ещё ряд объектов. О человеческих потерях пока не сообщается. По оценкам наших военных экспертов, они не превышают…

— Содом и Гоморра, — сказал Джим и переключил канал.

По другому каналу тоже шла новостная передача.

— …Возможное местонахождение Президента Соединённых Штатов по-прежнему неизвестно, — верещала молоденькая корреспондентка, стоя посреди зеркального холла какого-то здания. — Мы пытаемся получить комментарии от уцелевших представителей администрации…

— Мерзость. — Джим выключил комм. — Скоро здесь появятся всадники Апокалипсиса. Грядёт кровавая жатва.

— Где моё вино? — не выдержала негритянка.

— Вина больше не будет, Йо-Йо.

— Ты нарушаешь правила. Когда придёт проверка, я пожалуюсь на тебя в службу, — предупредила Йо-Йо. Обычно это действовало.

— Нет, — в голосе Джима прозвучало что-то вроде удовлетворения. — Я звонил в офис службы вчера и сегодня. Там никого нет. Видимо, к нам больше никто не придёт, поскольку законной власти в Америке больше не существует. Зато теперь я могу помочь тебе по-настоящему. Ты больше не сможешь делать покупки через электронную сеть. И у тебя больше не будет этого омерзительного пойла. И я больше не буду давать тебе эту мерзкую штуку, которую ты засовываешь в себя, чтобы тешить свою животную похоть и сквернить в себе образ Божий…

— Ты не смеешь! — закричала Йо-Йо. — Отдай вибратор! Это моя собственность!

— Я не посягаю на чужую собственность, ибо это противно Господу, — терпеливо объяснил Джим. — Я просто убрал подальше это орудие Сатаны. Я даже могу сказать тебе, где он лежит. Но ведь ты не можешь даже дойти до сортира без моей помощи, не так ли? Так вот, теперь всё будет по-другому. Сегодня вечером, — торжественно сообщил он, — мы будем вместе читать Священное Писание.

Толстуха поняла, что он говорит серьёзно, и тихо заплакала.

4 октября 2033 года. Раннее утроПравить

Секретная база Омикрон-6 (собственность Соединённых Штатов Америки, передана во временное пользование Комитета Обороны Земли). Точное местонахождение неизвестно.

В бункере было тихо, как бывает только под землёй. Откуда-то издалека доносился ровный водяной шум: работали охладители. Из вентиляционной решётки пованивало жжёной изоляцией.

— Ну вот, — Сид Мадеро закончил рассматривать последнюю сводку, пошлёпал себе пухлыми ладошками по небритым щекам, и, наконец, повернулся к Кимберли. — Теперь они высадились во Флориде.

— О Боже, — Кимберли сжала голову руками, — какая же всё-таки глупость… У меня чувство, как будто мы все разом провалились в мусорное ведро. Набитое дурацкими комиксами про злых космических монстров. Ты комиксы в детстве смотрел, Сид?

— Смотрел, — ухмыльнулся Первый Помощник Координатора Комитета Обороны Земли. — В основном Joe boys. Про парней с крепкими попками.

— Не это, — поморщилась Кимберли. — Про пришельцев. Вторжение из космоса. Бластеры-шмастеры. Звёздные войны.

— Нет, конечно, — Мадеро попытался примоститься в неудобном кресле, кое-как устроился, достал пузырёк, вылущил толстыми пальцами никотиновую пастилку, пихнул в рот. — Меня интересовали исключительно попки. Как на старых картинках Джо Филипса.

— Ну хотя бы пару серий Star Trek ты видел?

— Не помню, Ким. Может, видел. Какая теперь разница? У нас-то вторжение настоящее. И моя раздолбанная задница почему-то уверена, что Супермен не прилетит нас спасать. И Человек-Паук тоже где-нибудь задержится.

Координатор Комитета Обороны Земли, полковник ВВС США Кимберли Блонска обвела взглядом крохотную неуютную комнатушку, заставленную стойками мейнфреймов. База была построена ещё во времена американско-китайского конфликта, большая часть оборудования была устаревшей рухлядью. Тем не менее, эта рухлядь работала. Не так быстро, как хотелось бы, но всё-таки работала. Увы, более совершенную технику, стоявшую в Белом Доме, тридцатого сентября разнесло на молекулы.

— Знаешь что меня больше всего достаёт? — спросил Сид, и, не дожидаясь ответа, с пафосом произнёс: — Жратва. Эти пайки меня выводят из себя. Когда мы отсюда выберемся, первым делом съем миску свежего салата. Я без него жить не могу.

— Ты мне это уже говорил сто раз. Что там со спутниками? — спросила Блонска, массируя виски.

— Плохо, — сказал Мадеро. — Они посшибали почти всё, что у нас было. Нашими же орбитальными лазерами. Вот сволочи, правда? — он вывел на экран комма картинку. — Глянь. Вот что у нас осталось.

— Gowno widze, — буркнула Координатор, прищуриваясь, чтобы рассмотреть детали.

— Что? — не понял Сид.

— В смысле, ничего не вижу, — неохотно объяснила Координатор. — Так моя бабушка говорила. Так где спутники?

— Их нет, — скривил губы Мадеро. — Небо пустое. Кажется, ещё два китайца и один русский где-то бегают.

— Но русских было пять?

— Четыре спеклись. Пока ты спала. О дьявол, мы тут сидим и ждём у моря погоды, а они тем временем поджаривают Землю, как индюшку на вертеле. Вот, полюбуйся, вторая волна этих штук.

Он переключил картинку. На экране из разорванного надвое облака, похожего на безголовую рыбу со вспоротым красным брюхом, вываливалось что-то чёрное и угловатое.

— Откуда такой цвет? — поинтересовалась она.

— Атмосфера горит, — сказал Мадеро.

— Это я понимаю, — госпожа Блонска подавила некстати пробившуюся нотку раздражения, — я про цвет. Вчера всё было синее.

— Наш старый Йозеф, — пожал плечами Сид, — напоследок достал из рукава какую-то израильскую штучку. Правда, пришлось задействовать практически всю нашу авиацию. То есть всю, которую они нам оставили.

— Что, они перестали жечь наши самолёты?

Первый Помощник Верховного Координатора Совета Обороны Земли отправил в рот ещё одну пастилку.

— А чем? Они захватили нашу орбитальную группировку и шарашили нашим же оружием по всему, до чего смогли дотянуться. Больше у них ничего нет. И, похоже, они не взяли с собой никаких самолётов, никаких летающих хреновин… ничего такого, что могло бы летать в нашей атмосфере. Это может стать нашим шансом. Когда-нибудь, — добавил он с большим сомнением в голосе.

— Может быть, на их планете нет воздуха? — спросила Блонска, выводя на экран какие-то цифры.

— Вряд ли. Скорее всего, они берегут ресурсы и людей… то есть, в смысле, своих людей, или кто они там, — без уверенности в голосе сказал Сид. — Кажется, их не очень-то много. И они стараются лишний раз не использовать орбитальное оружие.

— Да? А Белый Дом? А Пентагон?

— Хорошо хоть Ронни жив, — задумчиво сказал Сид. — Он симпатичный. Я за него голосовал.

— Я тоже. Интересно, где он? — спросила Кимберли без всякого интереса в голосе.

— Какая разница? — пожала плечами Сид. — Какая-нибудь суперсекретная база. Лучше спроси меня, в каком он состоянии.

— Да знаю. Они связывались два часа назад, пока ты спал. Ожоги, царапины, но ничего серьёзного. Представляешь, лазером шарахнуло по трибуне, погибло уйма народа, а он жив.

— Бог хранит Америку, — вздохнул Сид.

— Бог не ведает, что творит, — рассеянно сказала Кимберли. Почувствовала, что непроизвольно сводит брови — и слегка шлёпнула себя по лбу ладонью.

— М-м? — Сид с удивлением посмотрел на женщину. — Что, тут блохи?

— А… — Блонска растерялась, потом закрылась улыбкой. — Нет, никаких насекомых. Это такой жест. Меня в детстве шлёпали по лбу, чтобы я не гримасничала. От этого остаются морщины. Потом я себя приучила. Самонаказание.

— Понимаю… — задумчиво протянул Сид. — У меня был парень, он тоже ухаживал за своей мордашкой. Мазал его на ночь каким-то молочком. Представляешь, молочком! Это меня возбуждало.

— Представляю, — без улыбки сказала Кимберли. — Ещё неделю назад я думала, что моя главная проблема — сухая кожа. И ещё это проклятое дежурство.

Неделю назад Сид и Кимберли могли с полным на то основанием считать себя реликтами ушедшей эпохи — той, в которую всемогущим Соединённым Штатам Америки ещё кто-то мог угрожать. После создания системы ПРО космического базирования и окончательного перехода мира на демократический путь развития дежурство в изолированном противоатомном бункере превратилось в чистой воды формальность. Но военные оказались достаточно консервативны, чтобы еженедельно отправлять в противоатомный бункер парочку толковых людей из комсостава. В их обязанности входило одно: в случае любых неожиданностей взять на себя координацию действий по обороне страны, включая представительские функции.

Разумеется, это было типичным проявлением армейского идиотизма. Кимберли тоже так думала. Ровно до тридцатого сентября, когда взбесившиеся спутники системы ПРО прижгли лазерными импульсами основные узлы оборонительной системы США. А сверху посыпались корабли пришельцев.

— Самое плохое, — сказала женщина, цокая длинными ногтями по клавишам, — что мы о них ничего не знаем. У нас нет ни одного пленного. Ни одного сбитого корабля. Вообще ничего.

— А что изменилось бы? — Сид поморщился. — У нас ни на что нет времени. Откровенно говоря, захват Земли — это вопрос дней. Максимум — недель. Они, кажется, не очень торопятся.

— У них впереди много времени, — вздохнула Блонска. Первый помощник склонился над экраном: там что-то изменилось.

— Опа! Привет от русских. Им удалось подбить одну ихнюю посудину. Кажется, где-то в Сибири…

— Эта штука сильно повреждена? Остались хотя бы обломки?

— Пока не сообщают. Может быть, хотят сами разобраться.

— Чёрт бы с ними. Но если они и впрямь сбили ихний корабль, — медленно проговорила госпожа Блонска, — я выпью водки во славу русского оружия. Никогда бы не подумала, что скажу такое… Свяжись с ними немедленно.

4 октября 2033 года. Поздний вечерПравить

Российская Федерация. Подмосковье, дачный посёлок Грудницкое.

Генерал-полковник Гавриил Генрихович Мау отставил в сторону недопитую чашку крепкого вишнёвого чая. Повозил рукой по столику, ища сигареты. Потом вспомнил, что уже полгода как не курит. Разочарованно вдохнул сырой осенний воздух, пахнущий прелой листвой.

Сразу за перилами веранды начиналась густая темнота. Жёлтый шар фонаря кое-как освещал тропинку, отороченную прядками жухлой травы. В сырую землю крепко впечатались следы резиновых сапог. Рядом вился ужом наспех проброшенный через участок кабель спецсвязи.

Мау рассеянно подумал, что надо бы завтра зайти в поселковый совет, предупредить насчёт кабеля. Потом вспомнил про свои полномочия. Вздохнул. Генерал-полковник любил порядок в делах и терпеть не мог чрезвычайщины. К сожалению, сейчас ситуация была именно что чрезвычайной.

Он медленно прокрутил в голове текущие новости. Хороших не было.

Пришельцы разделались с Россией по своей обычной схеме. Зачем-то сожгли Кремль, который давно уже перестал быть средоточием власти. По чистой случайности там как раз находился российский президент — чрезвычайно представительный и совершенно безвредный чиновник, занимающийся в основном устройством парадов. Но одновременно были уничтожены реальные центры управления в Суздале и Владимире. Электромагнитный мазер — родной, российский, краса и гордость Космических Сил — превратил Генштаб, вплоть до подземелий, в груду оплавленного металла. То же самое произошло ещё с несколькими не менее важными объектами. Включая ядерные.

Потому-то генерал-полковник Гавриил Мау, проводивший осень у себя в деревне, и оказался крайним. Во всяком случае, для себя он обозначил своё новое место в этой жизни именно так. Крайний. Тот, кому приходится разгребать всё — и на ком лежит вся ответственность.

Покидать Грудницкое он, разумеется, не стал. Менять место, доказавшее свою безопасность, на любое другое, было бы глупо.

Спецсвязь провели за день. После этого восстановить контроль над уцелевшей частью российской армии оказалось несложно. Особенно помогло физическое уничтожение паркетной сволочи и политиканов, засевших в штабах. Генерал-полковник Мау был искренне благодарен пришельцам за это: ничего более полезного для российских вооружённых сил не смог бы сделать и Господь Бог.

Первое, что сделал генерал-полковник — решительно пресёк суету внизу. Война войной, а гражданские вещи должны делаться по расписанию. В результате общая дезорганизация в России оказалась даже ниже, чем в Европе. Конечно, кое-где пришлось взять ситуацию под контроль — просто чтобы инициативные дураки не наделали глупостей. Особенно в районах высадки пришельцев.

С этим было непонятно. По всем правилам военной науки, пришельцы должны были атаковать и захватить крупные города и центры связи. Атаковать-то они их атаковали. Но, насколько было известно, ни в один по-настоящему крупный город пришельцы не вошли. Наоборот, они высаживались вблизи небольших населённых пунктов, не представляющих абсолютно никакого интереса. Ну например, что они забыли в Якутии? Если бы не та дурацкая ракета, угодившая точно в корабль, они смогли бы захватить пару якутских сёл. Кому нужны якутские сёла?..

— Гавриил Генрихович! — пропищал микрофончик в ухе. — Вам из Вашингтона звонят!

— Нет больше Вашингтона, Витя, — не поворачивая головы сказал генерал-полковник. — Уже три дня как нет никакого Вашингтона.

— Ну да… — голос осёкся. — То есть… Вашингтон, вроде, есть. Белого Дома только нет. И этого, как его… Пентагона. И ещё там чего-то.

— Это и был тот Вашингтон, откуда мне могли звонить. Теперь его нет.

— Ну я не знаю. В общем, главные американцы звонят.

— Комитет Обороны?

— Ага. Которые вчера звонили. Вы мне велели соединять.

— Соединяй.

Мау сжал мочку уха, переключая микрофон комма.

— Это Сид, — зашуршала в ухе английская речь. — Как дела?

— Привет, Сид, — сказал генерал-полковник по-русски, рассматривая истёртую по углам клеёнку. — Дела как сажа бела…

В ухе кольнуло: программа-переводчик не справилась с идиомой.

— В смысле, fucking shit, — пояснил мысль Гавриил Генрихович. — Как там Кимберли?

— Очень устаёт, — вздохнул Мадеро. — У меня вопрос. Ваши сбили над Сибирью корабль?

— Ну да, сбили. Практически случайно. А вот что именно мы сбили… Присылайте своих людей, я приму и распоряжусь. Посмотрите сами.

— Мы пришлём одного типа из Англии, — подумав, сказал Сид. — Он вроде бы специалист по внеземным цивилизациям.

— Гм. У вас есть специалисты по внеземным цивилизациям? — несколько удивился генерал-полковник.

— Ну в каком-то смысле… — Сид замялся. — Скорее, в теории. Он занимался внеземными цивилизациями как научной проблемой. Во всяком случае, — добавил он, — его рекомендовал Берлянт.

— Если так, то присылайте. Йозеф и сам не дурак, и дурака не пришлёт. Только давайте быстро. Оно там тухнет. До связи. Мау отхлебнул чай, но тот успел остыть.

— Витя, — распорядился он, когда американцы отключились, — свяжись с Бабаковым. Пусть даст вертолёт. И чайку завари покрепче. Мне ещё сегодня работать.

5 октября 2033 года. ДеньПравить

Российская федерация. Саха (Якутия), Сангарский район, село Кобяй.

Вертолёт едва тянул, задевая верхушки сосен.

— У вас всегда так? — закричал по-английски профессор Нортон, пытаясь перекрыть шум работающих лопастей. — Другой дороги от Сангара нет?

— Всегда! — закричал пилот по-русски. — Нету другой дороги!

Профессор Нортон снова попытался куда-нибудь пристроить длинные ноги. Покрутил за ухом настройку комма, выставляя полную громкость: он ждал очередного выпуска новостей.

— Мы ждали их появления с тысяча восемьсот девяноста восьмого года, — заполнял паузу диктор, — то есть с момента выхода в свет романа Герберта Уэллса Война миров. История о нашествии захватчиков, которые угро… — комм замолчал: связь была очень скверной.

Потом передача возобновилась, но вместо диктора в ухе занудил синтетический голос комма: видимо, ему удалось настроиться на текстовую нить, сопровождающую передачу. Текст принимался лучше.

— Срочно. Оккупанты высадились на севере Италии. Использована обычная тактика: уничтожение военных объектов из космоса и спускаемые аппараты. Захвачены населённые пункты… — комм снова заткнулся.

Профессор отметил про себя, что выражение обычная тактика уже успело стать общепонятным.

— Координатор Временного Комитета Обороны заявила по этому поводу… — комм начал запинаться, восстанавливая пробелы в текстовой нити самостоятельно, по словарю, — …очередное преступление оккупантов… гнев и возмущение… боль и скорбь… земное человечество не допустит…

Англичанин выключил звук.

— Земное человечество не допустит, — он сплюнул вниз, в грохочущий воздух. — Если его кто-нибудь спросит.

Молчаливый русский, сидящий рядом, закашлялся, прикрыв рот. Несмотря на треск и грохот винтов, кашель прозвучал неожиданно резко, так что англичанин вздрогнул.

— Кобяй! — закричал пилот и пошёл на снижение.

От села осталось ровно два дома. Ещё можно было разглядеть остатки электрического столба. Столб вошёл в землю вертикально. Прямо из земли торчали провода, вокруг валялись белые осколки изоляторов, похожие на зубы дракона..

Инопланетный корабль лежал в самом центре воронки и напоминал игральную кость: чёрный кубик с пятнышками на гранях. Правда, этот кубик был очень большим — примерно как те дома, которые он снёс.

И ещё — от корабля воняло.

Запах был вполне узнаваемым: тухлое мясо. Профессор Нортон с трудом подавил рвотный рефлекс.

— Он просто упал, — русский решил, наконец, заговорить.

— Что значит просто упал? — не понял профессор. — Эти штуки обычно так и делают. Просто падают. Правда, довольно плавно.

— Мы в него попали. Случайно, — объяснил русский. — Обычной ракетой. И он того… грохнулся.

— Почему они не забрали свой корабль? — спросил англичанин. — У вас есть какие-то предположения?

— Потому что это не корабль, — ответил русский, осторожно обходя развалины. — Сейчас вы сами увидите.

Он увидел это раньше, чем ожидал. Оно лежало на снегу в трёх шагах от чёрного куба. Продолговатый белый предмет, из которого торчит красное. Приглядевшись, профессор понял, что это голая человеческая ступня.

— Тут много такого валяется, — объяснил русский. — Руки, ноги. А внутри этой хреновины вообще каша… Одни трупы. Ну что, вам всё ещё нужна эта штуковина?

6 октября 2033 года. Раннее утроПравить

Секретная база Омикрон-6. Точное местонахождение неизвестно.

— Значит, это просто контейнеры, — сказала Блонски. За последние сутки она не спала совсем. Щёки у неё ввалились, глаза налились кровью. Сиду казалось, что они светятся в полумраке.

— Насколько я понял профессора Нортона, это что-то вроде сот, — осторожно ответил Сид. — Металлические коробки, набитые этими… существами.

— Ладно, будь проще. Мы уже знаем, что это люди, — перебила Блонска. — Или что-то очень похожее на людей. Они гуманоиды, биохимия близка к нашей. Здоровенные такие мужики, и все сплошь блондины. Тебе бы они понравились, наверное.

— Никогда не любил блондинов, — неискренне сказал Сид.

— Они спускают их с орбиты в этих ящиках, — продолжала Кимберли, читая новостную ленту. — Голыми, но с оружием. Если спуск проходит нормально, ящик планирует, и с этими парнями внутри тоже ничего не происходит. Интересно, как они это делают?

— Антигравитация какая-нибудь, — предположил Сид, просматривая очередную сводку от Берлянта. — Всё-таки непонятно, почему в этих ящиках нет никакого оборудования. Ну там, двигателей или ещё чего-то.

— Ты ещё не понял? Они им не нужны, — Координатор механическим движением поправила кудряшки. — Их просто сбросили с орбиты, не рассчитывая на возвращение. У этих ребят нет выбора: они не могут вернуться домой. У них простейшая альтернатива: или захватить Землю, или сдохнуть. Супермилитаристская культура.

— Ты, похоже, права… но мне это очень не нравится, — Сид почесал нос. — То есть, конечно, накачанные парни — это круто. В постели я их люблю. А так — нет. А ты любишь качков?

— Я на них каждый день смотрю, — напомнила Кимберли. — Предпочла бы чашечку хорошего кофе… Только не говори мне ничего про салат, пожалуйста.

— А я как раз думал, может, попросить Йозефа… Можно же, наверное, доставить сюда миску свежего салата? По-моему, это отличная идея. Ты так не думаешь?

— Перестань.

Зазвенел комм: пришла порция новых сообщений. Кимберли быстро пролистнула страницу экрана, потом вторую. Остановилась. Наморщила лоб и тут же хлопнула по нему ладонью.

— Опять блохи? — съехидничал Сид.

— Подожди… — Блонска ещё раз перечитала сообщение. — O kurewskie bydle… Нет, это какой-то бред. Нам сообщают, что пришельцы грабят.

— Грабят? — тупо переспросил Мадеро.

— Ну да. Отнимают автомобили, заходят в дома и отбирают вещи, технику… Деньги… Есть жертвы… Ничего не понимаю.

8 октября 2033 года. ДеньПравить

Европа. Точное местонахождение неизвестно.

Генерал-полковник Мау открыл глаза. Было темно, откуда-то шёл ровный гул, знакомый, успокаивающий. Гавриил Генрихович очень хорошо знал, что это за звук.

На всякий случай он подвигал руками. Как он и предполагал, они оказались скованы наручниками, судя по ощущениям — стандартными пластиковыми, без защёлки. Ноги оказались просто связаны.

Генерал-полковник проинспектировал содержимое собственной головы и не обнаружил ни существенных провалов в памяти, ни явных проблем с мышлением. Видимо, химия была относительно безвредной.

Тогда он прикрыл глаза и громко сказал:

— Я проснулся и в сознании. Включите свет.

Свет зажёгся секунд через тридцать.

Как и предполагал Мау, это был салон самолёта — правда, представительского класса: округлые линии, пастельные тона. Иллюминатор был деликатно задёрнут розовой шторкой.

Его разместили на узком, но довольно удобном ложе. На тумбочке рядом стоял стакан с водой и лежал пластиковый нож.

— Так-то лучше, — сказал Гавриил Генрихович. — Кстати, может быть, вы снимете с меня браслеты? Насколько я понимаю, мы в воздухе, летим в неизвестном направлении, и я не собираюсь изображать из себя супергероя.

Через несколько секунд наручники со звонким щелчком открылись. Генерал-полковник дотянулся до ножа и, кряхтя, принялся за ножные путы. Они были сделаны из чего-то вроде жёсткой резины и поддавались плохо. Наконец, верёвка лопнула, и Гавриил Генрихович смог сесть. Взял стакан, прополоскал рот.

— Последнее, что я пил перед сном — чай, — сказал он в пустоту. — Значит, Витя.

— Потом вы сможете его уволить, — раздался голос откуда-то сверху. Говорили по-английски. — Или отдать под суд, или пристрелить. — Да знаю я, на кого он работает, — поморщился Мау. — Вот уж новость. Я не понимаю, к чему этот спектакль. Если я вам нужен, могли бы просто позвонить.

— Видите ли, — замялся голос, — сейчас мы не можем доверять решительно никому. Речь идёт о слишком серьёзных вещах. — То есть вы опасались, что я свяжусь с Кимберли и Сидом? — уточнил Мау.

— И это тоже. Никому — значит никому. И не задавайте лишних вопросов. Вы всё узнаете на месте. Как и все остальные.

— Значит, общий сбор? — вздохнул Мау. — Ладно. Жаль, я хотел утром кое-что сделать.

— Успеете, — пообещал голос. — Ваша миссия не займёт много времени.

10 октября 2033 года. ВечерПравить

Соединённые Штаты Америки, штат Миссури, Канзас-Сити. Утро

— Вспомни, что было тобой принято и услышано, и сохрани в памяти, и покайся. Если же не будешь бодрствовать, то Я приду к тебе, как наказывающий, и ты не сможешь угадать часа, когда я приду к тебе… — нараспев прочитал Джим Трони. — Это слова Господа, переданные тебе через апостола Иоанна в книге Апокалипсиса. Повтори.

— Я не помню, — захныкала Йо-Йо, пытаясь привстать. — Я старая глупая негритянка. Я очень хочу писать. Проводи меня до сортира.

— Это подождёт, — сказал Джим. — Сначала ты выучишь слово Божье и запечатлишь его в памяти навсегда.

— Пожалей меня, Джим. Пожалуйста, ты ведь хороший человек, ты веришь в Бога. Пожалей меня.

— Я жалею тебя, — сказал Джим Трони, — и пытаюсь спасти твою душу от вечного пламени. Ты подобна животному, не знающему слова Божьего. Ещё раз: вспомни, что было тобой принято и услышано, и сохрани в памяти, и покайся. Что будет с тобой, если ты не запомнишь и не покаешься? Что говорит тебе Господь?

Йо-Йо молчала.

— Вот что говорит Господь, — сказал Джим, поднимая руку. В ней была латексная насадка для вибратора, завёрнутая в туалетную бумагу. Трони не хотел прикасаться голыми руками к мерзкой вещи. Зато она оказалась удобной в качестве воспитательного орудия.

Йо-Йо попыталась закрыть лицо руками. Поэтому первый удар пришёлся по рукам. Обвисшая чёрная кожа мелко затряслась.

Женщина взвизгнула.

— Вот что говорит Господь, — повторил Джим, нанося новый удар, на этот раз по лицу. — вот что говорит Господь!

— Пожалуйста! — закричала негритянка. — Пожалуйста, не бей меня! Я выучу, я всё выучу! Только помоги мне пописать.

— Ты должна принять наказание от меня, иначе Господь придёт к тебе, как наказывающий, и ты не сможешь угадать часа, когда Он придёт к тебе…

— Пожалуйста, пожалуйста, — лепетала Йо-Йо. — Я всё запомню. Только не бей меня больше. И покорми меня. Я голодная, я очень голодная.

— Ты умеряешь своё чревоугодие всего два дня, и это уже пошло тебе на пользу, — наставительно заметил Джим. — Но если ты выучишь наизусть слово Господне, я, может быть, дам тебе поесть. Думай. Вспоминай слово Божье.

С этими словами он вышел из комнаты.

— Я хочу в сортир! — крикнула Йо-Йо. — Доведи меня до сортира! Помоги же мне, сволочь!

Джим вернулся и ударил её ещё раз.

Йо-Йо описалась.

11 октября 2033 года. ДеньПравить

Остров в Средиземном Море. Точное местонахождение неизвестно. Комплекс, переданный во временное пользование локального отделения КОЗ Южная Европа II.

Генерал Дао Тхи Лан отличался практическим складом ума, как и большинство его соотечественников. Поэтому он не смотрел на крохотную часовню, прилепившуюся к утёсу, яростно белеющую на фоне ультрамариновых небес. Тёплый ветер, покалывающий лицо невесомыми частицами дорожной пыли и сухой травы, оставлял его равнодушным. Генерал был занят делом: пытался определить функциональное назначение окружающих построек.

Отчасти это ему удалось. В приземистом кубическом строении он опознал дизельную электростанцию, в кое-как сляпанной будке, увитой спиралями Бруно — трансформаторную, в длинном алюминиевом ангаре — складское помещение, наспех переоборудованное под аэрогараж.

Место, где всех собрали, больше всего напоминало футбольное поле. Во всяком случае, длинная деревянная скамья, на которой сидел вьетнамец, вызывала именно такие ассоциации.

С собравшимися тоже было всё понятно. Шестеро мужчин, свезённых с разных концов Земли, имели одну профессию. Форма была не на всех, но прямые спины выдавали.

Самого генерала Лана вытащили из постели, и на нём была розовая пижама с трахающимися слониками. Хорошо ещё, что ему успели подобрать что-то из американского комплекта.

Теперь он щурил узкие глаза, разглядывая поле. Особенно занимала генерала конусовидная конструкция из пластика в центре.

— Похоже, станция слежения, — нарушил молчание длинноногий человек в попугаичье цветастом мундире, устроившийся слева от него.

Дао Тхи Лан с неприязнью посмотрел на него снизу вверх: он не любил рослых людей, к тому же вызывающе одетых. Сухощавый человек в простом кителе, сидевший справа, нравился ему больше.

— Вы — Дао Тхи Лан, генерал Национальной Армии Вьетнама, — так же тихо сказал человек в мундире. — Я из Ливии. Зовите меня Халед. А рядом с нами…

— Если уж пришло время знакомств, я представлюсь сам, — вступил в разговор сосед слева. Он говорил по-английски. — Генерал-полковник Мау, имя труднопроизносимо. До тридцатого числа прошлого месяца — первый заместитель командующего космическими войсками России, в настоящий момент — временно исполняющий обязанности ответственного за всё.

Генерал Дао Тхи Лан вежливо улыбнулся, оценив юмор.

— Я Халед, — повторил ливиец. — Называйте меня капитаном. У нас… — он выдержал демонстративную паузу, — выше капитана званий не бывает.

Дао Тхи Лан понимающе усмехнулся. У любой маленькой страны обязательно имеется шило в рукаве: какая-нибудь небольшая, но боеспособная структура, как бы она ни называлась — особым батальоном, национальной гвардией, коммандос, янычарами или спецназом. Таких обычно снабжали и тренировали на уровне мировых стандартов. Видимо, Халед был руководителем подобной группы.

— Вам удобно в этом мундире? — спросил русский, переходя на неплохой арабский. — Тут жарко.

— Я предпочёл бы одеться иначе, — признал Халед, — но меня привезли сюда прямо с торжественного мероприятия. Годовщина революции, военный парад, всё такое.

Вьетнамец попытался вспомнить, о какой революции идёт речь, но быстро оставил эту тему. Теперь всё это уже не имело никакого значения.

С моря послышался рокот винтов.

— Лёгкий многоцелевой вертолёт ВМС США SH-80B Морской конь образца 2021 года, — зашевелил губами Халед. — Диаметр винта — семнадцать с половиной метров, взлётный вес — тонна двести, крейсерская скорость… — он чуть сбился.

— Мобильная компьютерная система AMPSAR-51, — усмехнулся русский, — анализатор шумов и видео, ландшафтный анализ, распознавание потенциальных угроз, система управления огнём и так далее. Входит в стандартный комплект сержантского состава армии США, — с нескрываемым удовольствием добавил он.

Халед не обиделся.

— У нас такие штуки — только для большого начальства, — признался он. — Они дорогие.

— А зачем начальству такая система? — не понял вьетнамец. — Она нужна только в полевых условиях.

— Да, в общем-то, незачем, — вздохнул Халед. — Просто престижно. Ну и ладно. Зато у нас прекрасные воинские традиции. В искусстве езды на боевых верблюдах нам нет равных.

— Как вы думаете, кого везут? — перевёл разговор в более конструктивное русло вьетнамец.

— Наверное, американцев, — предположил Халед. — Большие господа всегда прибывают последними.

Вертолёт тем временем снизился над пыльным пятачком в центре поля. На землю спрыгнул толстый низенький человечек в полосатом костюме и, пригибаясь, побежал по направлению к собравшимся. Поднимаемый лопастями ветер бил ему в затылок, ероша седину.

Собравшиеся, как по команде, встали, образовав что-то вроде шеренги.

— Йозеф Берлянт, второй заместитель главнокомандующего Косми… — затянул было Халед, в очередной раз демонстрируя возможности системы AMPSAR-51. Потом осёкся, сообразив, что вьетнамский генерал отлично знает, кто такой Йозеф Берлянт.

Толстячок прошёл вдоль импровизированного строя, пожимая всем руки: он был штатским и не любил воинские ритуалы.

— Садитесь, садитесь, господа… — суетился он. — Уж извините, что такая спешка… Мы вас, можно сказать, выдернули…

— Напротив. Я успокоился только тогда, когда за мной пришли ваши люди, — сказал худой человек с орлиным профилем, устроившийся на самом краю скамейки. — Я только не понимаю, почему сейчас, а не раньше.

— Мы выжидали, — объяснил Берлянт. — Мы не знали истинных возможностей пришельцев, а также их намерений относительно Земли.

— В самом деле? — не промолчал русский.

— Мы знали, что Земля подверглась нападению, — принялся объяснять Йозеф, — но это ещё не повод для ответных действий. Возможно, их силы настолько велики, что сопротивление бесполезно. Но сейчас мы так не считаем. Силы пришельцев ограничены. Они сражаются трофейным оружием. Наконец, у них нет поддержки из космоса, кроме наших же орбитальных станций, которые они захватили. Уничтожить орбитальные комплексы сложно, но возможно. У нас есть реальный шанс. И мы… и вы, — поправился Берлянт, — его не упустите. Вам понадобится всё, что у вас есть. Все заначки, все карты из рукавов, все резервы, все тщательно оберегаемые национальные секреты. Речь идее о выживании нашей цивилизации.

— Интересно, — беззаботно улыбнулся Халед, — вы будете нас допрашивать под пытками или ограничитесь сывороткой правды?

— Ну что вы, — вернул улыбку Берлянт. — Мы вам доверяем. Больше доверять ведь некому, не так ли? Нам нужны все ваши возможности. Даже ваша группа, Халед, может понадобиться.

— Блицкриг? — спросил русский.

— Нечто вроде того, — ответил Йозеф. — Пан или пропал.

— Так кто же будет нашей первой мишенью? — Дао Тхи Лан, наконец, разобрался в происходящем. Ему нужно было только убедиться.

Берлянт улыбнулся ещё шире.

— Не пришельцы. Сначала нужно будет решить кое-какие политические вопросы. Чтобы никто не путался под ногами.

12 октября 2033 года. ВечерПравить

Атлантический океан, палуба авианосца Энтерпрайз.

Небо над Атлантикой напоминало картофельную шелуху.

— Это сейчас так везде? — спросил Рональд Буш, Президент Соединённых Штатов.

Йозеф Берлянт стоял на палубе, вцепившись пухлыми руками в никелированный кронштейн. Он боялся моря, даже когда оно спокойно.

— Так везде. Мы зажгли атмосферу, чтобы сжечь хотя бы часть их десанта, — ответил Йозеф. — Израильская секретная разработка. Какое-то время будут лить кислотные дожди. Но мы решим этот вопрос.

— Что значит — вы решите? Я здоров и намерен в скорейшем времени вернуться к исполнению своих обязанностей, — резко сказал Президент. — Удерживать меня здесь больше нет никакой необходимости.

— Есть, — вздохнул Йозеф. — Иначе бы меня тут не было.

— В таком случае объясните мне, в чём состоит эта необходимость. И не питайте иллюзий — решаю здесь я. Никакие предлоги и отговорки не удержат меня здесь, если я сочту их недостаточно вескими. Скажу сразу: я не могу себя представить аргументов, которые смогли бы меня переубедить.

Йозеф Берлянт отметил про себя, что Буш держится так, как подобает уважающему себя человеку в двусмысленной ситуации: решительно настаивая на своём, но не выходя за рамки приличий. И в который раз подумал, что хорошее происхождение стоит хорошего образования.

— Кхе, кхе, — прокашлялся Йозеф. — Давайте с начала. Вы ведь знаете военных. Штабные — это такие параноики с фантазией. Они придумывают планы на случай любых ситуаций. Понимаете, любых. В том числе невероятных. Ну, просто чтобы положить потом свои разработки в надёжное место. И вытащить их оттуда, если вдруг оно всё-таки случится. Например, у Америки имеются разработанные планы войны с любой страной мира. С Канадой. С Францией. Наверное, с Пуэрто-Рико тоже. А также с самыми невозможными военными союзами… — он поймал себя на том, что торопится и проглатывает слова, запнулся, вдохнул-выдохнул.

Паузу немедленно заполнили морские звуки — шорохи, поскрипывания, гул.

— Я себе это примерно так и представлял, — пришёл на помощь Буш. — Продолжайте.

— Ну так вот… Насчёт противодействия космической агрессии… Эта тема разрабатывались с середины прошлого века — как только мы додумались до того, что такое возможно. Точнее, не совсем невероятно. В последние двадцать лет этой теме придавалось особое значение. Я, собственно, занимался именно этой программой…

— Почему я ничего об этом не знаю?

— Вы не интересовались, сэр, — развёл руками Йозеф. Президент чуть повернулся, и Берлянт невольно залюбовался его профилем: прямая линия носа, мужественный подбородок, жёсткая складка губ: настоящий герой, цвет нации.

— Я должен был знать, во что вы там играетесь в ваших Космических Силах. Мне никогда не нравилась ваша закрытость.

— Она необходима. Видите ли, даже самый грубый анализ показывает, что защита от нападения инопланетян относится к очень нетривиальному классу задач… Условия такие. Если на нас на самом деле нападут из космоса, это означает, что противник обладает технологическим превосходством. Причём не количественным, а качественным. Примерно как белые над индейцами. В общем, по всем расчётом получилось так: пришельцы, способные захватить Землю, заведомо способны её уничтожить. Из этого следовало, что попытки вооружённого сопротивления обречены.

— И наша орбитальная группировка тоже?.. — Президент не закончил.

— Да, да. Мы никогда на неё особенно не полагались. В лучшем случае она могла ненадолго задержать вторжение. Как теперь выяснилось, она не способна и на это: её-то и захватили в первую очередь… Но я о другом. Итак, попытки защитить себя при помощи обычных средств заведомо провальны.

— А что, у нас есть необычные средства? Вы только что доказали, что пришельцы заведомо способны уничтожить Землю.

— Да. Но, возможно, они не захотят уничтожать своих. Если удалось бы захватить достаточно большое количество заложников, например…

— Понятно, — Президент и в самом деле быстро соображал. — В таком случае необходимо позволить пришельцам высадиться и рассредоточиться по поверхности планеты. Вы пошли на это?

— Мы пытались их остановить, — уклончиво сказал Йозеф, — даже зажгли воздух…

— Вот как? — Президент задрал голову. — Насколько я понимаю, горящая атмосфера мешала прежде всего нашей авиации. Которая и в самом деле могла бы нанести серьёзный урон противнику.

— Нашей авиации — это американской? — зачем-то уточнил Берлянт.

— Вообще земной. Вы же зажгли атмосферу по границе тропосферы, не так ли?

Йозеф посмотрел на президента с уважением.

— У вас хорошие советники, — отметил он. — Да, по термоклину.

— И вы не боялись, что не сможете её потушить?

— Это совершенно безопасно, — затараторил Берлянт, — процесс идёт с поглощением энергии, кислород так просто не связывается с азотом, и когда мы отключили генераторы, всё пришло в норму…

— Но пришельцы уже были здесь.

— Да. Но я же объяснил: ситуация такова, что сама концепция обороны обесценивается. Мы должны исходить, что вся планета будет атакована, причём успешно. Наша цель — не удержать за собой какие-то территории, а, наоборот, связать противника необходимостью присутствовать сразу везде. Распылить его силы. При этом сохраняя в неприкосновенности несколько тёмных уголков, где будут размещены центры… Но это ещё не всё. Пришельцы должны находиться под постоянным наблюдением: нам понадобится любая информация о них. В этом нам должно помогать участвовать как можно больше людей. В идеале — большинство населения планеты. Что требует централизованного руководства, не связанного с официальными правительствами…

— Подполье, — сказал Президент.

— Да, подполье. Причём готовить это подполье необходимо заранее. Собственно, его ядро существует уже очень давно. Президент Рейган в своё время подписал секретное распоряжение…

— Меня назвали в его честь, — зачем-то сказал Президент.

— М-м-м… очень хорошо, — не нашёл более уместного выражения Йозеф. — Но теперь вы понимаете, почему…

— Я пока понимаю только одно. Вы ведёте какую-то свою войну, с непонятными для меня целями, и используете средства, которые мне не нравятся. Пожалуй, это заслуживает…

— Не надо торопиться с выводами, — Берлянт поднял руки в умоляющем жесте. — Во-первых, о закрытости. Согласно директиве Рейгана…

— …о которой я ничего не знаю, и не уверен, что она существует… — сдвинул брови Буш.

— Тем не менее. Эту войну и в самом деле ведём мы. Сейчас с нами сотрудничают все национальные правительства, точнее, их дееспособные части…

— То есть те, кто пошёл на это сотрудничество, — презрительно бросил Президент. — По каким-нибудь своим соображениям.

— Конструктивные силы, — мягко поправил его Йозеф. — Признающие общее руководство со стороны Комитета Обороны Земли.

— Баба и педик? — намеренно грубо сказал Буш. — Я от нечего делать смотрю комм, но так и не понял, что они делают.

— Они — номинальные фигуры, — принялся объяснять Берлянт. — Кимберли Блонска и Сид Мадеро — это, некоторым образом, символ сопротивления. Их основная задача — выступать по телевизору, поддерживать уверенность в победе и отвлекать на себя внимание оккупантов. А мы будем действовать.

— Как именно? — поинтересовался Президент.

— А вот это — конфиденциальная информация, — развёл пухлыми ручками Берлянт.

— Что значит конфиденциальная? — нахмурился Рональд. — Я — Президент. И я требую объяснений.

— Видите ли… Мы закладываемся на худший вариант. А именно — исходим из того, что пришельцы инфильтровали своими шпионами земные правительства. Вплоть до самого верха.

— То есть вы допускаете, что я — их агент? — посмотрев на Йозефа с брезгливым интересом — как на редкое насекомое. Йозеф выдержал взгляд.

— Обстоятельства вторжения довольно подозрительны, — ответил он. — Есть основания думать, что некто предоставил пришельцам возможность доступа к орбитальному оружию. Кто-то, имевший достаточные полномочия. А что думали бы на моём месте вы?

— Я арестован? — поинтересовался Президент.

— Это предупредительная мера, — ответил Берлянт. — Но не беспокойтесь. Мы будем вас охранять. Как всех.

— Всех? — Буш приподнял бровь.

— Разумеется. Уцелевшие руководители глобальных структур должны находиться под нашей защитой и охраной.

— Знаете что? — Президент в упор посмотрел на Йозефа. — Мне кажется, что среди нас есть агент пришельцев. И это — вы.

Раздался негромкий хлопок. Серебристая игла мягко вошла в шею президента Соединённых Штатов Америки.

Выпорхнувшие откуда-то из темноты люди аккуратно подхватили обмякшее тело.

— Жаль, — сказал Йозеф. — Он был настроен неконструктивно. Спасибо, капитан Халед.

Высокий ливиец вышел из тени. На этот раз на нём был не попугайский мундир, а удобная форма оливкового цвета. В руке он держал длинную духовую трубку.

— Большая честь, — ухмыльнулся он. — Лично вывести из строя самого президента Соединённых Штатов. Дальнейшие действия?

— Дальнейшие действия, — рассеянно сказал Берлянт, — зависят от ситуации. Посмотрим, как отработают русские и вьетнамцы.

— Генерал Дао Тхи Лан производит впечатление, — признал Халед. — Если его люди пройдутся по нижней палубе так же, как мои по верхней…

— Меня больше беспокоит, — признал Берлянт, — сумеют ли русские вскрыть коды управления. У Мау хорошие специалисты, но это всё-таки американский корабль… Кстати, — заметил он, — у вас красивая форма.

— Эта? — Халед провёл себя рукой по груди. — Старьё. Она не менялась чуть ли не с двадцатого века. У нас очень консервативное руководство.

— Пожалуй, — рассеянно заметил Йозеф — мы это используем.

4 октября 2033 года. УтроПравить

Великобритания, Страдфорд-он-Эйвон.

Неизвестно, чем именно приглянулся пришельцам тихий туристский городок, известный разве что домом, где родился Уильям Шекспир. Вряд ли оккупантов со звёзд интересовала английская драматургия. Во всяком случае, старая Сью Кейбл в этом очень сомневалась.

Старуха стояла у окна смотрела, как колонна оккупационных войск движется по улице.

Сью задёрнула шторы и зажгла свет. Так стало ещё хуже: гул не прекратился, но тон чуть поменялся, приобрёл оттенок невнятной угрозы.

Сью была не дурочка и новости смотрела внимательно. Она-то знала, что надо быть в курсе, что происходит в мире. О пришельцах она узнала, как только о них сообщили. Уже знала и то, что они явились на Землю без ничего и воюют земным оружием. Откуда у них оно взялось — сразу и в таком количестве — новости не сообщали. Зато откуда взялись у пришельцев эти роскошные тачки, Сью знала без всяких новостей.

Пришельцы начали своё пребывание на британской земле с того, что разгромили паб Корона. Беловолосые великаны легко повыкидывали всех, кто имел несчастье пить пиво в этом уютном местечке. Что там происходило дальше, все поняли, когда пришельцы подожгли паб. Видимо, пришельцы реагировали на алкоголь примерно так же, как земные мужчины. Потом они начали осваиваться с земной техникой. Делалось это просто: толпа пришельцев остановила движение транспорта по центральной улице, перегородив её. Потом они выкинули людей из тех машин, которые им понравились, и принялись упражняться в вождении. Несколько обугленных остовов автомобилей, вмазавшихся в стены и столбы, остались наглядными следами первых уроков. Погиб ли кто-нибудь из пришельцев, осталось неизвестным. Сью надеялась, что да.

Но теперь, похоже, они чему-то научились — во всяком случае, они ехали колонной и даже соблюдали что-то вроде дистанции.

Из-за поворота выплывали Мерседесы, Фито, Энержи и Ланкрусы. Впереди плыл огромный древний Роллс-Ройс.

Сью стала считать машины. Потом подумала о том, что стало с их владельцами, но постаралась отогнать эту мысль. О некоторых вещах лучше не думать, особенно в тот момент, когда они происходят на самом деле. Это она поняла, когда работала в том месте… впрочем, неважно, мало ли где приходится работать честной женщине, если не заниматься всякими гадостями. А Кейбл никогда в жизни не занималась ничем подобным. Вот ещё. Мужчины — звери, их нельзя близко подпускать к себе. Она-то знает, она видела, каковы они на самом деле — когда работала в том месте. Ужас. Как только женщины решаются иметь с ними дело? Скорее всего, у них в голове пусто, как в муниципальном бюджете. Но она-то не такая. У неё в голове, слава Господу нашему, водятся мозги. Ни один мужчина никогда не коснётся её тела. А если вдруг попытается… старуха нежно погладила тяжёлую штучку в кармане халата.

В эту секунду совсем близко раздался железный грохот.

Когда она открыла окно, то увидела Ланкрус, подминающий под себя остатки ворот. Она бросилась к телефону. Конечно, Сью понимала, что полиция против пришельцев, наверное, не поможет, но это было единственное осмысленное действие в этой ситуации — как можно скорее вызвать полицию.

Пока она пыталась попасть пальцем по кнопкам телефонной трубки, с грохотом обрушилась входная дверь. Вошедший чем-то напоминали полицейского, точнее бейлифа: квадратный подбородок и пустые глаза профессионального исполнителя приговоров. Единственное, что выдавало его нечеловеческое происхождение — рост: это был семифутовый великан. И ещё волосы: белые, толстые, похожие на щетину пластиковой щётки. Он не разговаривал с ней — просто подошёл, заломил худые руки за спину и рванул халат за воротник. Ветхая ткань затрещала и лопнула. Когда она попыталась завыть от ужаса, он взял её крошечное сморщенное личико в ладонь и сжал. Это было очень больно, но то, что великан собирался делать, обещало быть ещё больнее, страшнее… и нелепее.

— Мне семьдесят лет! — закричала она, когда он отпустил её лицо. — Я старуха!

— Ры-ы-ы-э-э-э, — сказал гигант и бросил её на пол.

В этот момент Сьюзи подвернулась под руку вещь, выпавшая из кармана.

15 октября 2033 года. НочьПравить

Великобритания. Опорная база Комитета Обороны Земли. Точное местонахождение неизвестно.

— У нас пленный, — сказал Пузатый, появляясь на пороге комнаты.

— Живой? — уточнил профессор Нортон, поднимая глаза от лабораторного стола. — Трезвый и без повреждений? Вопрос был не праздным. Двух предыдущих пленников пришлось отдать лекарям. Профессор Нортон был вынужден согласиться с таким решением: оба экземпляра были тяжело покалечены, к тому же с запредельно высоким уровнем продуктов распада этилового спирта в крови.

— Да вроде бы, — сообщил Пузатый. Вообще-то Пузатого звали то ли Гудмундсон, то ли Густавсон, и он был, кажется, майором исландских специальных войск. Профессор никак не мог запомнить его имени, поэтому про себя называл Пузатым: фигура майора и в самом деле наводила на мысли о пользе овощной диеты. Зато он хорошо говорил по-английски и умел обращаться с новой техникой. Профессора это вполне устраивало.

— Сейчас его везут к нам, — сказал майор, перебирая в руках бумаги. — Его скрутила старуха. Семьдесят два года бабке.

— М-м-м…. — профессор оторвался от экрана комма и бросил заинтересованный взгляд на майора. — И как ей это удалось?

— Она — чокнутая старая дева, — ухмыльнулся Пузатый. — Всю жизнь боялась нападения мужчины. Никогда не расставалась с электрошокером. И в конце концов её и в самом деле попытались изнасиловать.

— Получилось? — с интересом спросил профессор. Пузатый опять ухмыльнулся.

— Не-а. Она подождала, пока тот вытащит своё хозяйство, и угостила хорошеньким электрическим разрядом прямо в яйца. Он вырубился. А старухе хватило ума дозвониться в полицию. Ну а там уже были наши. Она его ещё и связала, — добавил он, просматривая какую-то бумажку.

— Бойкая старушка, — заметил профессор Нортонн.

— В тюремной больнице работала, — пояснил Пузатый. — А потом санитаркой в психушке. Навидалась, в общем, всякого. Так что пришельцы — это ей раз плюнуть. На таких старухах Британия простоит ещё лет сто, — добавил он с явной симпатией к туманному Альбиону.

— Что ж, это внушает надежду, — профессор воткнул в порт комма длинный красный провод, ведущий к какому-то прибору на столе. — Если парень в норме и у меня будет хотя бы четыре дня, я разберу этого любителя старушек по винтику.

19 октября 2033 года. ВечерПравить

Секретная база Омикрон-6 (собственность Соединённых Штатов Америки, передана во временное пользование Комитета Обороны Земли). Точное местонахождение неизвестно. Время суток неизвестно.

Сид Мадеро выплюнул никотиновую пастилку и достал из ящика стола смятую пачку сигарет. Добыл относительно целую, понюхал, размял в пальцах. Со вздохом положил на место. — Если я когда-нибудь выйду отсюда, — пообещал он, — я куплю себе вересковую трубку. После того, как съем три фунта свежего салата. Или сначала трубку?

— Иногда я перестаю понимать, что мы тут делаем, — вздохнула Кимберли, поправляя прилипшую ко лбу прядь.

— Мы, — Сид скорчил гримасу, — воодушевляем свободолюбивые народы Земли на сопротивление инопланетным агрессорам. Чем тут так воняет?

— Мной, наверное, — зло сказала женщина. — Эти идиоты не предусмотрели в НЗ гигиенических прокладок. Наверное, просто не подумали. Бессознательный мужской шовинизм.

— Очень неудачная конструкция — матка, — заметил Сид. Кимберли хотела огрызнуться, но в последний момент сдержалась.

— Извини, — Мадеро вздохнул. — Я не хотел. Просто мы уже чёрт знает сколько времени сидим в этом подвале. И я тоже не понимаю, что мы тут делаем. Йозеф хотя бы действует…

— Я не понимаю, что делает Йозеф, — решилась Блонска. — Когда он докладывался нам в последний раз?

— Позавчера. Говорит, что координирует деятельность. Дескать, покончим с ними одним ударом. Чушь какая-то.

— Лучше скажи, что там с докладом, — сказала Блонска. Она лежала на узкой клеёнчатой кровати, которую они принесли сюда из медицинского отсека. Иногда нужно было спать. Сейчас как раз пришла очередь Кимберли. Она уже отключалась, когда, наконец, из Англии пришли итоговые документы

— Всё очень странно, — наморщив лоб, сказал Сид. — Профессор Нортон исследовал того парня, которого старуха дёрнула током? И несколько трупов.

— И что? — Кимберли потрясла головой, чтобы разогнать муть.

— Примерно то же, что мы уже знали. Мозг очень похож на человеческий, как структурно, так и функционально. Но работает он неправильно.

— То есть? — уточнила Кимберли.

— Если бы это был человеческий мозг, то они поставили бы тому парню нехороший диагноз. Умственная неполноценность плюс что-то вроде шизофрении, — сообщил Сид. — Во всяком случае, карта биотоков мозга этому вполне соответствует.

— А поведение? Он что-нибудь говорит? Пытается вступить в контакт?

— Судя по отчёту, он отчасти осознаёт своё положение, — сказал Сид. — Пытается общаться жестами. Насколько его понял профессор Нортон, он требует еды, выпивки… и, похоже, ругается. А также издаёт недешифруемые звуки.

— Чего? — не поняла Блонска.

— Рычание, урчание, и всё такое — любезно пояснил Сид.

— Чушь какая-то… А мог он получить травму при посадке? — оживилась женщина. — Мы же не знаем, что они пережили в этих ящиках, когда падали?

— Разве что… — неуверенно сказал Сид. — Хотя… Контейнер спускается довольно плавно. Похоже, они там вообще ничего не чувствуют. Кроме тесноты разве что. Потом эта штука открывается и ребята выбираются наружу. И всё.

— Но они не могут быть идиотами! Кто-то ведь захватил наши спутники? Кто-то атаковал наши аэродромы? В конце концов, они как-то добрались до нашей планеты!

— У профессора есть теория. Она мне кажется глупой, но она вроде бы что-то объясняет. Он считает, что эти парни просто теряют рассудок, когда сталкиваются с нами.

— Это почему же? — Блонска приподнялась на локте.

— Ну вот он пишет… — Сид прокрутил экран. — Главная особенность пришельцев — они все одинаковые. Мы исследовали их гены, это не клоны, но они очень похожи друг на друга. Это может означать, что они у себя на планете просто истребили всех носителей другого фенотипа.

— Ты хочешь сказать, что они ксенофобы? Ненавидят всё, что от них отличается?

— Хуже. Профессор Нортон предполагает, что сам вид существ, похожих на них, но отличающихся внешне, да ещё в разные стороны, вызывает у них тяжелейший стресс. Ну примерно как если бы мы оказались среди уродов и чудовищ. Поэтому у них активизируются всякие низшие инстинкты, а мозги отключаются.

— Кстати, — сказала Кимберли. — Вроде бы были сообщения об изнасилованиях. Значит, мы им всё-таки не так уж отвратительны? Хотя бы физически?

— Профессор, кажется, сам не очень верит в свою теорию. Но надо же как-то объяснить ситуацию…

— Мне надо поспать, — решительно заявила Блонска. — Иначе у меня начнётся что-то вроде шизофрении..

22 октября 2003 года. ДеньПравить

Соединённые Штаты Америки, штат Миссури, Канзас-Сити. Экран комма был почти белым: дрянная оптика не могла передать оттенков бушующего пламени. Иногда там что-то мелькало.

— Господин Трони, — тихо, чтобы не прогневать Джима, попросила Йо-Йо, — может быть, я включу звук?

Джим бросил взгляд на экран. Увиденное его заинтересовало.

— Я разрешаю, — сказал он.

Пульт от комма лежал у Йо-Йо на коленях, но она боялась к нему притронуться. В последние дни Джим стал очень строг и бил её за малейшую провинность. Недавно он ходил в город и вернулся с плёткой, которую тут же и на ней и опробовал.

— …горит образовательный центр в Каракасе, — загудел голос диктора. — Пришельцы уничтожили хранилища данных, а также сожгли старую библиотеку с бумажными книгами. По некоторым сведениям, пострадал персонал центра. Директора центра сожгли заживо вместе с книгами. Комментарий профессора Нортона.

На экране появилось худое лицо англичанина.

— Чудовищная жестокость пришельцев имеет только одно объяснение, — медленно, как бы вкручивая каждое слово, говорил профессор. — Мы имеем дело с супермилитаристской культурой, которая в принципе не приемлет ничего чужого. Они убивают нас потому, что мы не похожи на них. Это урок для всех землян — если, конечно, мы сможем его усвоить…

— Дерьмо, — сказал Джим и выключил звук.

Он сел на своё привычное место, чтобы иметь возможность наблюдать за Йо-Йо, не слишком напрягаясь. Ему нужно было подумать.

С одной стороны, он был удовлетворён. Толстая негритянка, попавшая в руки Господа, —Джим считал себя орудием Всевышнего, — кажется, уже твёрдо встала на путь исправления. Священное Писание вместо вина, молитвы вместо мастурбации и побои вместо сериалов — всё это помогало. Во всяком случае, негритянка выучила наизусть важнейшие молитвы, несколько глав Апокалипсиса и даже что-то поняла из его разъяснений.

С другой стороны, непонятна была ситуация в стране и в мире.

Городу повезло: пришельцы здесь не высаживались. После неразберихи первых дней, когда никого не было на местах, и даже случились какие-то беспорядки, всё снова вошло в колею. Экономика худо-бедно работала, городские службы функционировали в прежнем режиме. Бесконечные рассказы о бесчинствующих бандах пришельцев воспринимались примерно как сообщения об очередном стихийном бедствии. Все говорили, что старая добрая американская армия смела бы эту плесень одним ударом. К сожалению, именно эта, столь нужная, структура, пострадала в первые дни вторжения максимально. По сути, от неё ничего не осталось — прежде всего организационно. Говорящие головы в комме объясняли это умными путаными словами. Джим знал только одно: они лгут. Так же, как они лгали о том, что случилось с законно избранным Президентом Соединённых Штатов: сначала они каждый день говорили, что он жив и находится в безопасности, а потом почему-то перестали говорить об этом вообще, как будто его и не было.

Но это всё можно было пережить. Хуже было то, что социальная служба, к которой он был приписан, уже оклемалась после первых дней неразберихи, и уже направила пару запросов относительно исполнения его обязанностей. Джим честно отвечал, что находится на отведённом ему месте и обслуживает Йо-Йо. Пока что это удовлетворяло начальников, но они в любой момент могли прийти с проверкой. Пожалуй, решил он, толстуха может пожаловаться на то, какими мерами он обращает её к Господу. Это грозило существенным продлением срока.

Он всё ещё думал, когда за дверью раздались тяжёлые, уверенные шаги. Потом задребезжал звонок.

Джим Трони прочитал про себя краткую молитву, вверяя себя в руки Господа. Он был уверен, что это проверка.

За дверью и в самом деле стоял знакомый инспектор из социальной службы. Правда, на нём была незнакомая оливковая форма без знаков различия.

Джон поздоровался и посторонился, приглашая его войти.

— Не нужно, — сказал инспектор. — Всё изменилось. Теперь ты призван.

— Я призван Господом на войну с грехом, — ответил Джим.

— Ну, что-то вроде того. В твоих документах указано, что ты проходил военную подготовку. В этой вашей церкви.

— Верный должен воинствовать не только в духе, но и телом, — сказал Джим. — Как и все верные, я обучался у частного инструктора.

— То есть убивать ты умеешь?

— Я готов убивать только не исповедующих Иисуса Торжествующего, — честно сказал Трони.

— Вот и отлично. Думаю, эти подонки и слыхом не слыхали об Иисусе. У тебя есть полчаса на сборы. Потом явишься вот по этому адресу, — он протянул ему запечатанный конверт.

— Что я должен делать? — поинтересовался Джим.

Инспектор ухмыльнулся.

— Ты хочешь, чтобы тебе скостили срок? Так вот, пришло время показать себя героем. Мы очистим нашу маленькую планету от плохих белобрысых парней.

— А как же она? — Джим кивнул в сторону комнаты, где сидела Йо-Йо.

— Эта падаль? — инспектор скривился. — Тебе что, не надоело с ней возиться?

26 октября 2033 года. УтроПравить

Российская Федерация, город Тверь.

— Дебилы, — сказала Нина и выдула изо рта огромный бубль-гумный пузырь, который тут же с треском лопнул.

— Да, — подтвердила Гюль, вытягиваясь на кровати, как кошечка. Нина с завистью посмотрела на Гюль — маленькую, гибкую, с небольшой упругой грудью. Её собственное вымечко было помясистее, но смотрелось хуже: висячее, бесформенное.

— Красивые у тебя сиськи, — сказала она в который раз.

— Им всё равно, красивые, некрасивые, — Гюль перекатилась на животик, смешно задрав попку. — Они тебя хотят больше меня.

— Тебе же лучше. Я вчера ходить не могла, — пожаловалась Нина. — А их всего двое было.

— Они сильные, — Гюль улыбнулась полными губами, вытянула руки. Подмышки женщины уже начали зарастать чёрным волосом. Нина про себя подумала, что Гюль всё-таки неряха.

— Ты чего не бреешься? — спросила она.

— Зачем? — пожала голыми плечами Гюль. — Они не смотрят это. Они как наши мужчины. Всё равно. Им нужно… — она показала руками, что им нужно.

— Уроды, — ощерилась Нина. — Пожрать что-нибудь есть?

— Они всё ели, — Гюль сделала грустное лицо. — Почему ты всё время ешь? Ты станешь толстая и тебя не будут любить.

— Кто не будет? Пришельцы, что-ли? — зло отрезала женщина. — Они и мужиков пялят. Я видела. Скоты.

Она с тоской оглядела убогую комнату. Потолок с пятном в форме затонувшей Атлантиды. Отклеивающиеся обои. На полу — продавленный. прохоженный линолеум цвета коровьих лёгких. Занавески были давным-давно сорваны, старый пластик рам пожелтел и потрескался. Раньше здесь была какая-то мебель, но пришельцы всё повыкидывали в окно, оставив только две кровати и холодильник. Двери не было. Дальше виднелся неуютный коридор, в углу пара полосатых шлёпанцев, дальше пустая бутылка на полу, потом ванная и кухня. В последние два дня снова стали подавать горячую воду — значит, коммунальные службы заработали. Что радовало.

Когда всё началось, Нина надеялась, что пришельцы быстро наведут свой порядок и всё как-то устаканится. Но они только грабили, пили и беспредельничали. Каждую ночь пылали дома, а недавно они зачем-то расстреляли бензоколонку. Кажется, им нравилось, когда что-нибудь горит. Все магазины были разграблены, богатые квартиры выпотрошены напрочь. Ну и, конечно, всё время страдали бабы, извечные жертвы любых завоевателей.

Нина, правда, страдала не особенно сильно. До вторжения она уже где-то полгода была в профессии. За это время она узнала о мужиках много такого, чего предпочла бы не знать. О бабах тоже. Мужики скоты, а бабы суки — эту древнюю, как мир, мудрость она прочувствовала на собственной шкуре. Правда, пришельцы были и в самом деле редкими скотами. К людям они относились как к расходному материалу. Недавно они убили Машу, Нинкину напарницу. Маша ни в чём не была виновата, просто им было скучно. Поэтому они засунули в неё бутылку с какой-то дрянью, а потом прыгали у неё на животе, пока не разбили бутылку. Девушка помирала где-то сутки, и умерла очень плохо.

Нина не хотела умирать, тем более так, как Маша. Поэтому она очень старалась, и Гюль тоже. За это пришельцы их по-своему ценили и не очень обижали. И каждый вечер притаскивали с собой еды и выпивки.

И не только. Нина удовлетворённо потрогала бриллиантовую серёжку. Наверное, стоит кучу денег. Позавчера пришельцы приволокли с собой какую-то блондинистую сучку в розовых брюках. Та вырывалась и даже плюнула одному беловолосому в лицо. Тогда он достал нож и обрезал ей уши, потом вытряс на кровавые обрубки духи из флакона. Сучка орала так, что у Нины разболелась голова от этого крика. Зато ночью Нина тихо, чтобы не разбудить Гюль, обшарила липкий от крови пол, отыскала оба уха, аккуратно вытащила украшения и надела их сама.

Наутро Гюль заметила серёжки в неё в ушах, но промолчала, только зло сверкнула глазами. Она очень любила украшения, но на этот раз Нина её опередила.

— Грыыы-рррыыы, — донеслось от входа. Дверь со всей дури хряпнула.

— Большой пришёл, — вздохнула Гюль.

Нина сжалась.

На первый взгляд все пришельцы были одинаковы. Но Нина и Гюль жили с ними уже долго и научились отличать. На самом деле они были разные, даже на лицо. И уж тем более ниже.

Да, они были разные. Некоторые вообще не говорили и вели себя странно — как будто в голове у них чего-то не хватало. Те, кто разговаровал, постоянно ссорились. Язык пришельцев был грубым и состоял в основном из ругательств. Однажды Гюль сказала пришельцу, который сделал ей больно, два слова, которые она слышала от Большого. Тот сначала бешено захохотал, а потом стал её бить — не как обычно, а всерьёз. Гюль защитил другой пришелец, которому нужна была женщина. Больше они не пытались

Большой был ихним предводителем, точнее главарём. Вообще-то пришельцы были похожи на обычную банду, к тому же скверно организованную и не шибко дружную. Большого они вроде бы слушались, хотя и не всегда. Он ездил с тремя дружками на огромном джипе и обожал давить разбегающихся людей. Если удавалось кого-нибудь пристроить под колёса, они ржали как сумасшедшие. Ещё он любил в попу, размер у него был порядочный, и ему нравилось, когда женщине больно. Нина научилась орать и извиваться так, что Большой быстро получал своё и отваливал. Ещё он много пил.

На этот раз Большой ввалился в комнату, где держали женщин, еле держась на ногах. На нём была рубашка болотного цвета с блёстками, из разграбленного модного магазина. На штанах цвета хаки темнело мокрое пятно.

— Буууу, — сказал Большой, покачнулся и рухнул. Изо рта у него хлынуло тёмное.

— Ой, — сказала Нина, увидев, что в спине Большого торчит нож.

Гюль улыбнулась. Она понимала, что будет дальше.

Следом ввалился другой пришелец. Он выдернул нож из спины Большого, неаккуратно вытер о штаны. Потом перевёл взгляд на женщин.

— Уыырр, — показал он ножом на Нину.

— Опять меня, — вздохнула она, привычно готовясь к неприятным ощущениям в области малого таза.

Д-дух — стукнуло в воздухе, и во лбу пришельца образовалась маленькая дырочка. Он полсекунды постоял, недоумённо качаясь, потом его тело смялось и обрушилось на пол.

В комнату вошло четверо мужчин в незнакомой оливковой форме. Один держал перед собой автомат с длинным глушителем.

Первый вошедший подошёл к Нине, взял её за волосы и приподнял.

— Ты кто? — он говорил по русски, но с сильным акцентом. — Что вы тут делаете?

— Да просто подстилки ихние, — заговорил другой, безо всякого акцента, явно русский. — Давалки. Ого, смотри-ка, Володь… у неё серёжки, как у твоей Верки.

Третий подошёл, внимательно посмотрел на серёжки. Потом перевёл взгляд на лицо Нины. Глаза у него были такие, что у девушки от страха чуть не вывалилась матка.

— Я чего, я ничего… — залепетала она, надеясь выиграть время и что-нибудь наврать. — Мне сказали надеть, я надевала… Им так нравилось… Они нас тут мучили…

Тем временем Гюль, изящно завернувшись в простынку, встала и подошла к мужчинам.

— Эти серьги, — она улыбнулась полными губами, — отрезали вместе с ушами. А она — изящный палец Гюль указал на Нину — ночью ползала и искала их.

Мужик ещё раз посмотрел на Нинку, потом повернулся и сказал что-то по-английски.

Последний из вошедших — длинный, худой человек с каменным лицом фанатика — спокойно подошёл к Нинке и прочитал нараспев несколько строчек. Потом, не меняясь в лице, выхватил что-то блестящее и ударил женщину в мягкий живот. Нинка отчаянно закричала и забила ногами. Тогда каменнолицый наклонился и одним свернул ей шею.

— Что ты ему сказал? — поинтересовался первый.

— Что она шлюха и трахалась с пришельцами. Этого для него достаточно, — невесело сказал мужик. — Надо бы самому… не хотелось о такую мразь руки марать. А этому всё нипочём. Американец, — добавил он, как будто это слово всё объясняло.

— Ну и дурак, — беззлобно сказал второй. — Мы б её сначала отхарили, а потом ты уже за Верку сквитался бы.

— При Джоне-то? Он этого не любит, — скривился второй. — Он у нас праведник. Не пьёт, не курит, на баб не лазит. Эй, Джим, как тебя там. Почему ты такой зануда?

Джим не проронил ни слова. На его лице было написано усталое отвращение. Услышав своё имя, он чуть повернул голову, но не заинтересовался.

Где-то рядом грохнул выстрел — на этот раз очень громко.

— Добиваем гадов, — сказал второй.

— И так везде, — улыбнулся первый и перевёл взгляд на Гюль. — Я к тебе ещё загляну, крошка.

Та обещающе улыбнулась, чуть приспуская простынку.

1 ноября 2033 года. ДеньПравить

Вашингтон. Комм-центр Национальной сети, шестой этаж, ресторан El

— Господи, как же хорошо! — сказал Сид Мадеро, сладко потягиваясь.

— Знаешь, если бы ты не был педиком, я бы тебя поцеловала, — серьёзно сказала Кимберли.

— Сначала я доем вот это, — Мадеро показал на огромную миску со свежим салатом. — Национальному герою подобает…

— Господин Мадеро, до выступления перед нацией осталось полчаса, — над столиком склонился молодой смазливый парень в оливковом.

— Подождут, — решительно заявил Сид. — Они уже столько раз меня видели, что теперь могут и потерпеть. Я голоден.

— Вообще-то мы победили, — напомнила ему Блонска. — Надо что-нибудь сказать человечеству по этому поводу.

Она ещё раз посмотрела на себя в стенной экран, настроенный на их столик. Движением пальца увеличила изображение. Критически осмотрела себя и осталась довольна. Маленькое чёрное платье, сшитое на руках, сидело на ней идеально. Лицо требовало, конечно, несколько большего ухода — остались следы синяков под глазами, очертания рта чуть жёстче, чем следовало бы, на лбу всё-таки наметилась предательская трещинка. Но это всё поправимо, успокоила она себя. Во всяком случае, теперь. Быть национальной героиней хлопотно, но вот быстро постареть благодарное человечество ей просто не позволит…

— Я не понимаю одного, — говорил, жуя, Сид. — Мы, собственно, кто?

— Йозеф говорил, что мы — официальные лидеры Восстания, — Кимберли машинално потянулась рукой ко лбу, но удержалась. — В смысле, наша работа теперь — раскланиваться и принимать всякие награды. Непонятно только, от кого.

— Как-как? Восстание? Это уже устаревший термин. Я вчера слышал по комму — Восстановление Суверенитета Земли. Знаешь, таким голосом… как будто все три слова с большой буквы.

— Восстановление чего? — не удержалась Блонска. — Какой, к чёрту, суверенитет? Сейчас везде какая-то неразбериха. Ни одного нормального правительства не осталось. Я вообще не понимаю, кто всем этим управляет.

— Вроде бы, — Сид захрустел широким листом, измазанном в белом соусе, — готовится какой-то всепланетный договор… Надо спросить у Йозефа. Он в курсе.

— Йозеф всегда в курсе, — Кимберли вздохнула. — Вот кто мог бы стать всемирным диктатором. Если бы захотел. Но он-то как раз и не хочет. Единственный компетентный человек среди всей этой каши. И его никто не знает. Он даже запретил упоминать о себе. Говорит, что будет заниматься безопасностью Земли. Мало ли что.

— Йозеф, конечно, умница, но параноик, — Мадеро схрумкал ещё листик. — Он и в самом деле думает, что будет новое вторжение? Хотя… — он тяжело задумался. — Знаешь, это не исключено. У нас как-то всё очень просто получилось. Не исключено, что это была просто разведка боем.

— Разведка боем? Это многое объясняет, — задумалась Кимберли. — Пожалуй, скажу Берлянту. Пусть подумает.

— Простите, до выступления осталось… — снова появился смазливый парень. Сид замахал на него обеими руками, и тот скрыля.

— Ну что это такое, дайте закончить, — проворчал он, подцепляя вилкой веточку какой-то вкусной травы. Прожевал. Отодвинул миску подальше.

— Знаешь, съесть столько зелени даже я не могу, — признал он с сожалением. — Я всё-таки не корова. Ладно, в конце концов, хватит спасать мир. Мы теперь герои. А делами пусть занимаются другие.

2 ноября 2033 года. ВечерПравить

Атлантический океан, палуба авианосца Энтерпрайз.

Йозеф Берлянт полулежал в гамаке, чуть покачиваясь, и смотрел на море. Оно было гладким, как стекло, и таким же блестящим.

— Неплохо, — сказал профессор Нортон, возлежащий в соседнем гамаке. В руке он держал бокал с розоватым калифорнийским вином. Профессор не разбирался в винах и пил то, к чему привык.

— Ну да, — подтвердил Берлянт. — Всё прошло просто великолепно. Если бы не ты, Джеймс…

— Я, честно говоря, так и не понял, что случилось, Йозеф. У меня до сих пор голова идёт кругом. Я делал то, что ты мне говорил, но я так и не понял до конца, зачем.

— Ну что ж, — Йозеф был благодушен и готов к разговору. — Теперь, пожалуй, можно и поговорить толком. Всё равно ты должен быть в курсе. В конце концов, первый контакт прошёл через тебя, и ты провёл его блестяще. И у меня на тебя есть планы.

— Я всё-таки учёный, Йозеф, — профессор вытянул руку ладонью вперёд.

— Да, но не только. Этот месяц ты занимался политикой.

— У меня такое впечатление, что я пудрил мозги всему нашему шарику.

— Ну, я бы сказал иначе. Ты участвовал в информационной подготовке новой эры порядка и справедливости. Которая началась благодаря тебе и твоим исследованиям.

— Погоди, — рука профессора рубанула воздух. — Давай всё-таки сначала. Я хочу знать, что происходило на самом деле.

— Что значит на самом деле? — удивился Берлянт, откидываясь в гамаке и продолжая смтореть на спокойное море. — Ты был в курсе происходящего и участвовал во всех событиях.

— Хорошо. Давай я тебе опишу ситуацию, как я её вижу. А потом ты расскажешь мне, как оно было на самом деле. Берлянт задумчиво кивнул.

— Ну так вот. Я, Джеймс Нортон, левый интеллектуал и всё такое, десять лет назад подписал контракт с вашим чёртовым ведомством. Как мне объяснили, его создал ещё Рональд Рейган…

— Когда я это рассказывал президенту, он мне, кажется, не поверил, — усмехнулся Йозеф.

— Не перебивай, пожалуйста… Значит, Рейган. Он распорядился создать секретную службу, занимающуюся противодействием возможному нападению из космоса. Он, кажется, верил в эту чушь. Звёздные войны и все дела… Я тогда планировал заняться серьёзными фундаментальными исследованиями. Если откровенно, мне нужна была синекура: получать деньги и ни за что не отвечать. Это место подходило идеально. Я подписал контракт. И какое-то время всё было прекрасно. Пока я, на свою голову, не выдвинул ту идею насчёт косвенных признаков.

Солнце блеснуло в воде особенно ярко. Солнечный зайчик попал в глаз профессору, тот прищурился. Вино в бокале лениво колыхнулось, не желая проливаться.

— Да, это было красиво, — Йозеф закинул ногу за ногу, но гамак опасно накренился, и он вернулся к прежней позе. — Не искать сигналов других цивилизаций, а попытаться отслеживать их практическую деятельность. Прежде всего перемещение больших масс. Гениальная идея.

— Когда я пытался выбить часы на алабамском гравископе, эта идея никому не казалась геиальной, — буркнул профессор. — Хорошо, что ты меня тогда поддержал.

— Ну, мы с тобой старые друзья. И к тому же я чувствовал, что ты найдёшь что-то интересное.

— Ещё бы. Гравитационный след такой формы… Это противоречило основам небесной механики.

— Ну да. Я помню, ты мне звонил и кричал в трубку, что через Солнечную систему кто-то везёт гружёные составы.

— Тысяч на пятьсот тонн каждый. Этакая железнодорожная ветка вдоль эклиптики.

— Кажется, они что-то на этом экономят? — вспомнил Берлянт.

— Ну ты сразу про экономию. Хотя да, есть такое дело. Они используют гравитационное притяжение больших планет для разгона своих контейнеров. Умно.

— Так или иначе, тебе удалось с ними связаться.

— Тебе спасибо. Ты так пробивал это ядерное испытание в космосе… прямо посреди ихней трассы.

— Да, помню. Знал бы ты, чего стоило мне дать задний ход. Тогда я ещё не был официальным замом главного по космосу. Даже вторым. Пришлось действовать обходными путями.

— Зато они вышли на нас.

— Да.

Берлянт смежил веки, вспоминая. — Знаешь, — сказал он, — что я почувствовал, когда увидел их впервые? Разочарование. Я думал, они будут совсем другими. А это оказались просто люди. Повыше нас и с грубыми толстыми волосами. И все одинаковые.

— Ты мне так и не рассказал о тех переговорах, — упрекнул его профессор.

— Да. Потому что успехом они не увенчались. Понимаешь, у нас не нашлось ни единой точки соприкосновения. Они гонят транзитом через Солнечную систему свои грузы, и заинтересованы в их безопасности. Но наша планета им не нужна. Совершенно. Как и наша цивилизация. Они знают о нас всё, что им нужно, и мы им абсолютно не интересны. Всё, что они хотели бы взять, они могли бы взять сами. Нам нечего было предложить. Я был в тупике. Всё, чего я добился — продолжения контактов.

— Без меня? — вздохнул профессор.

— Ты и так знал больше, чем любой другой, — улыбнулся Берлянт. — А я не хотел перелагать на тебя ответственность. План возник случайно и был очень рискованным.

— Как именно?

— Я же говорю, что добился продолжения контактов. Мы разговаривали, довольно регулярно. Они не дали мне никакой информации о своей планете, своей цивилизации и так далее. Но я видел, что они люди, а значит, у них есть наши человеческие проблемы. И однажды я спросил, что они делают с теми, кто не вписывается в их общество. С девиантами, сумасшедшими, преступниками, дегенератами. Если они люди, должны же у них быть дегенераты?

— Ты оптимист, — сказал профессор, крутя в руке пустой бокал.

— И выяснилось, — продолжал Берлянт, — что это представляет для них проблему. Видишь ли, у них как раз сейчас происходит очередная гуманизация законодательства. Знаешь, что это такое? Это когда группа политиканов в предвыборных целях начинает шантажировать общество тем, что оно слишком зло и кровожадно. Что его моральные нормы не соответствуют высоким идеалам любви и всепрощения. Что преступник — это жертва общества, что сумасшедших и дегенератов вообще не существует, а есть альтернативно мыслящие, и так далее. В начале века у нас всё это было популярно. Но у нас никто не додумался отменять систему наказаний совсем. А у них дело дошло именно до этого. В их законодательстве осталось единственное возможное наказание — ссылка. Причём с сохранением всех прав. Включая право на оружие, на их планете оно священно. И ссылать нужно обязательно туда, где можно жить. Не выживать, а именно жить. Что предполагает определённый уровень комфорта. Профессор осторожно поставил бокал прямо на палубу.

— И ты предложил им Землю в качестве места ссылки для ихних преступников и дегенератов?

— Ну да. Конечно, я честно предупредил, что их тут рано или поздно перебьют. Они на это сказали, что самозащита является законным правом, и если эти подонки успеют тут натворить дел, они не будут возражать против их ликвидации. Правда, сначала они должны дать достаточный повод. Достаточно внушительный, скажем так. Чтобы общественность на их родной планете в случае чего не захлебнулась от гуманизма.

— Хороши гуманисты, — скривился профессор.

— Как и все остальные, — махнул рукой Берлянт. — Все болтают о гуманности, потому что хотят чувствовать себя хорошими. На самом деле им хочется просто избавиться от ублюдков, любым способом. Но так, чтобы не нести за это ответственности, даже моральной… Так что мы довольно быстро договорились.

— Тебе заплатили? — поинтересовался профессор.

Берлянт лучезарно улыбнулся. Физиономия его сделалась, как у сытого кота, вспоминающего о вкусе сметаны.

— И что потом?

— А потом, — вздохнул Йозеф, — я очень сильно рискнул.

— Понимаю.

— Нет. Ты не понимаешь — насколько. Эти ребята взяли на себя контроль над земным орбитальным оружием и отработали по списку целей, который я им дал. Для них это было несложно. Но стереть разом всю политическую структуру планеты не удалось. Представляешь, мы упустили президента Буша! Пришлось повозиться. Я, конечно, на это закладывался — в ходе войны зачистить уцелевших политиканов. В общем-то, мне это удалось. Но кое-где ещё придётся поковыряться… Так или иначе, за этот месяц я отстроил свою систему власти. Буквально с нуля.

— Люди в оливковом, — проговорил профессор Нортон. — И население, запуганное, одураченное, недоумевающее. Лишённое руководства. И готовые принять любой порядок вещей, лишь бы он был понятен.

— Ну зачем так? Сейчас, обрати внимание, мир ликует. Мы одним ударом уничтожили всех захватчиков, которые целый месяц топтали нашу прекрасную планету. Кстати, и в самом деле блестящая операция. Её спланировал генерал Дао Тхи Лан. Очень интересный человек…

— Погоди, погоди. Сейчас, конечно, у всех эйфория. Но через некоторое время, когда всё успокоится, у людей включатся мозги. И они начнут задавать вопросы. В официальной версии дикое количество нестыковок, и их невозможно скрыть. Когда-нибудь люди почувствуют, что их водят за нос.

— А тогда, — ухмыльнулся Берлянт, — начнётся новое вторжение. На этот раз посерьёзнее. Видишь ли, сейчас они нам сбросили самых худших. Придурков, дегенератов, просто больных. Они, конечно, умели бить и стрелять, но и только. Мы дали им немножко погулять, пожечь, пограбить — а потом прихлопнули одним ударом. А в следующей раз контейнеры будут набиты более опасными субъектами, настоящими инопланетными преступниками. С ними придётся повозиться. И так теперь будет всегда: вторжение за вторжением, регулярно. Зато человечество, наконец, объединится. Постоянная внешняя угроза — прекрасный повод забыть старые распри. Нет, не так — единственный достаточно веский повод.

— Но ведь рано или поздно это раскроется, — растерянно сказал профессор. — Нельзя же обмануть всех и навсегда.

— Всех и навсегда, — наставительно произнёс Иосиф Берлянт, — обмануть даже проще, чем некоторых ненадолго. Потому что все всегда хотят именно этого — обманываться, и только некоторые иногда сопротивляются этому. Но это уже философия. В данном случае мы вообще никого не обманываем. Вторжение было? Было. Победа была? Была. Все ликуют… В общем, так или иначе, мы теперь ответственны за эту маленькую планету.

— Мы? — усмехнулся профессор Нортон.

— Конечно. Ты ведь со мной? — без улыбки спросил Берлянт.

— У меня есть выбор? Теперь, после всего, что ты мне сказал?

— Вообще-то нет. Налить ещё?

— Пожалуй, — профессор бросил взгляд на пустую бутылку, — я сегодня напьюсь. Один. Извини.

— Ничего-ничего, — Йозеф Берлянт сладко потянулся. — Я бы всё равно не составил тебе компанию. Столько дел, столько дел… Наша планета очень мала, а возни с ней много.

— Скажи мне одно. Зачем тебе это? — неожиданно спросил Нортон. Берлянт посмотрел на старого друга с недоумением.

— Я же не такой идиот, чтобы отказаться от мировой власти.

3 ноября 2033 года. Ночь (по Гринвичу)Править

Орбита Земли. Космический корабль.

Гравитация была включена на семьдесят процентов от земного стандарта. Профессор Нортон предпочёл бы ноль-девять же, но и ноль-семь было неплохо. Хотя бы не подташнивало. Он терпеть не мог низкой гравитации. Увы, его собеседник не любил гравитацию вообще — слишком привык к чистому космосу. Ноль-семь было терпимо для обоих сторон.

То же самое касалось и обстановки. Кабинка была маленькой, но хотя бы не вызывала приступа клаустрофобии. Для тех, кто провёл в этой скорлупки годы, она казалась вполне комфортабельной. Как и белые пластиковые стулья, чертовски хлипкие — но это была самая прочная мебель из всего, что нашлось на борту.

— Значит, он поверил? — спросил высокий блондин с грубыми чертами лица.

Он сидел на стуле боком, опираясь на единственный подлокотник. Профессор в очередной раз подумал, что пришельцы не очень-то привычны к комфорту.

— Кажется, да, — осторожно сказал профессор. — Он всё принял за чистую монету.

— Ловко вы его надули, — сказал пришелец.

— Это было… — профессор взвесил свои слова и решил, что стоит немножко утяжелить: — достаточно сложно. Берлянт хитёр и недоверчив. Но я придумал правдоподобную версию, а вы её довольно успешно ему её скормили.

— Как вам это удалось? — поинтересовался пришелец. — Глубокое знание психики?

— Скорее политики, — пожал плечами Нортон. — Понимаете, Берлянт — правый. Неоконсерватор, у нас это так называют. То есть не любит либералов, гуманизм, политкорректность, права меньшинств и тому подобное. Ему легко поверить в то, что и за пределами земной атмосферы торжествуют всё те же ненавистные ему идеалы. Что на других планетах тоже носятся со всякими меньшинствами, облизывают задницы психам и дегенератам, и тому подобное. Очень легко поверить в то, что ты ненавидишь. Во всяком случае, люди устроены именно так.

— Интересно, — вежливо сказал белобрысый. — Я над этим никогда не задумывался.

Нортон подумал, что американский английский в исполнении пришельца практически идеален. Впрочем, торговцам приходится уметь быстро находить язык с клиентами.

— Интересно, — заметил он, — Берлянт ни разу не поинтересовался, а что такое находится в ваших контейнерах, которые вы гоните через Солнечную?

Пришелец усмехнулся.

— Нет, — сказал он, — я такого не припомню. Он вообще мало чем интересовался, этот ваш человек. Он слишком много думает о власти, — добавил он.

— Ну да. В результате вы провернули очень удачную афёру. Сбыли с рук негодный товар. Пятьсот тонн испорченного ходячего мяса.

— Мы ещё не всё израсходовали. У нас этих чёртовых андроидов ещё много.

— Ну так израсходуете… А что с ними, собственно, случилось? Почему они вдруг… разладились? Вы мне тогда ничего не объяснили толком, просто поставили перед фактом.

Белобрысый замялся, явно соображая, стоит ли посвящать землянина в подробности. Потом, видимо, решил, что вреда не будет.

— Ну, вообще-то, — сказал он, — производство андроидов — это серьёзный бизнес, там огромные деньги крутятся. Раньше мы занимались контрабандой, но потом нашей фирме прижали хвост. Так что эту партию мы везли законно… ну, почти законно, но это неважно. Взяли хороший товар, застраховали, всё честно… Но очень хотелось поэконономить хоть на чём-то. Прибыли-то почти не светило. Ну, мы немножко облегчили биологическую защиту контейнеров с грузом. Она, сука, дорогая, просто ужас. Наш специалист по вашей части космоса сказал, что всё будет нормально. Не учёл, кретин, динамику радиационного пояса системы, Солнце ваше нестабильно… Конечно, мы ему за такой косяк ноги выдернули. Но толку-то… В общем, товар попал под солнечную вспышку и пришёл в негодность. У всех посносило клетки коры мозга.

— Ну да, я видел. Типичные дебилы и дегенераты, — кивнул профессор. — Вместо идеальных рабов. Да, такое не продашь даже за полцены. И что, — посочувствовал он, — вы сильно пострадали?

— Да мы просто не знали, как рассчитаться с поставщиками и что сказать заказчикам! — выдохнул белобрысый. — Если б не вы… спасибо, в общем, — это было сказано искренне.

— Да какое уж там спасибо. Вы скинули на нашу планету контейнеры, они открылись, роботы вылезли, их перебили. Страховой случай. Как вы, кстати, объяснили отклонение контейнеров от заданной траектории?

— Честно говоря, всё списали на землян. Типа, недоразвитая цивилизация, пыталась взорвать атомную бомбу посреди транспортного потока…

— Н-да, было дело, — пробормотал профессор. — И что теперь?

— Как договаривались, — пожал плечами белобрысый. — Мы скинем на Землю всю патрию нашего дерьма, а вы его будете уничтожать. Потом сюда прилетят представители страховой компании, расследовать дело. Груз-то застрахован, и они должны нам будут выплатить кругленькую сумму.

— И что потребуется от меня? — профессор перешёл к делу.

— Да ничего. Дать показания на земное руководство и Берлянта в частности. Что по его приказу наш товар, попавший на вашу планету, был уничтожен. Недоразвитая цивилизация, классический форс-мажор. Страховщики покобенятся, но выплатят. А ты получишь свои деньги. Пятьсот миллионов стандартных галактических. Хватит на хорошую жизнь где-нибудь на Фомальгауте. Лет этак на тысячу, если не будешь особенно шиковать и вовремя омолаживаться.

— Тысяча лет — это не очень круто, — покачал головой профессор. — К тому же — что будет с Землёй?

— Тебя это волнует? — удивился белобрысый. — Ну, — добавил он, — скорее всего, планету заберут за долги. Вы же были причиной страхового случая, цивилизация бесхозная… страховая компания своего не упустит. Наверное, даже с прибылью останется, если захапает вас целиком.

— А потом что? — Профессор помолчал. Помассировал пальцами закрытые веки. — В таком случае мои показания обойдутся вам в полтора миллиарда стандартных галактических единиц, — сказал он наконец. — Я не могу предать человечество за меньшую сумму. И половину вперёд.

Соединённые Штаты Америки, штат Миссури, Канзас-Сити.

Йо-Йо взяла бутылку Thunderbird, открытую накануне. Подумала, что не помешал бы стакан.

На полу валялся керамический цветочный горшок подходящего размера. Но Йо-Йо помнила, что он бесполезен — из-за дырки в дне. Другой посудины не было.

— Ты пьёшь вино, — сказал Джим из-за спины.

— Да, — не стала отрицать Йо-Йо. — Дай мне ещё бутылку.

— Хорошо, — согласился Джим. — Но у меня нет вина. Есть виски. Четыре розы. Это подарок от нашего командования за операцию в России. Возьми, — он протянул ей пузатую бутылку с чёрно-белой этикеткой.

Йо-Йо обрадовалась, а потом испугалась. Она не была глупой и понимала, что Джим ведёт себя странно.

Он вернулся из России два дня назад. Всё это время он, как будто ничего не было, обслуживал Йо-Йо, мыл её, помогал ходить, готовил ей еду, не бил и не заставлял учить Библию. По правде сказать, он вообще обращал на неё мало внимания.

У него в голове что-то происходило. Мысли текли помимо его воли, тонкой, но неостановимой струйкой — как будто внутри него открыли кран. Джим пытался его закрыть усилием воли, но становилось только хуже.

Впервые в жизни, полной самоотречения, его начали посещать видения. Видения были жуткими, и они были, несомненно, от Бога.

— Джим, включи комм, — попросила негритянка.

Экран мигнул, и появилась блондинка в кудряшках. Она была в голубом платье с золотой застёжкой на плече и выглядела усталой и счастливой.

— …перенесённые нами страдания, пережитый ужас… — говорила она, не переставая улыбаться.

— Ложь, — вздохнул Джим и переключил программу на сериал.

— Мне списали остаток срока, — неожиданно сказал он. — Я больше не обязан тебя обслуживать. Но я останусь.

— Пожалуйста, Джим, — заканючила негритянка, — не бросай меня, я буду хорошей… Включи комм. Там показывают, как мы победили.

— Мы проиграли, — сказал Джим. — Эта война была ложью. Всё это ложь. Нами правят преступники. Они уничтожили законное правительство Соединённых Штатов и теперь готовятся открыть врата Антихристу. Или, — добавил он, подумав, — кому-то ещё хуже Антихриста. Нас всех ждёт что-то очень плохое. Я видел это. И спасения не будет.

— Страшный Суд? — спросила Йо-Йо. Про Страшный Суд она запомнила.

— Страшный Суд — это конец, — вздохнул Джим. — Это освобождение. Мы надеялись на это. А теперь все люди попадут в рабство злу, и оно будет вечным.

— Когда это будет? — спросила Йо-Йо, чтобы хоть что-то сказать.

— Не сейчас. Но скоро. Когда они всё сделают, что задумали, — пояснил Джим.

— Если хочешь, почитай мне Библию, — вздохнув, сказала негритянка. — Я уже привыкла.

— Нет, — сказал Джим. — Я больше не читаю Библию. Эта больше не имеет смысла.

Он ещё помолчал немного, потом вдруг громко рыгнул.

— Ничто не имеет смысла, — сказал он. — Дай мне виски. Я хочу попробовать.

Йо-Йо механически протянула ему бутылку, но, осознав, что происходит, выронила её. Джим успел подхватить её на полу. Негритянка услышала за спиной какой-то сдавленный звук: Джим Трони впервые в жизни пытался сделать глоток виски — прямо из горлышка.

— Гадость, — сказал он, вытирая рот. — Надеюсь, я успею привыкнуть.

— Джим. Ты же всегда был хорошим. Может быть, не нужно? — робко попросила негритянка. Она почуяла, — безошибочным женским чутьём, — что сейчас будет, и впервые в жизни не хотела, чтобы это случилось.

— Я хочу попробовать и это, — ответил Джим Трони и расстегнул брюки.