Текст:Томислав Сунич:Раса и облик: наша идентичность

Раса и облик: наша идентичность

Речь

Автор:

Томислав Сунич

Дата публикации:

14 сентября 2013

Предмет:

Идентитаризм

Ссылки на статью в «Традиции»:

• Идентитаризм

О тексте:

Речь по поводу встречи с читателями журнала «Volk in Bewegung» 14 сентября 2013 года в Гарце.

Европейское Действие

Наша идентичность

Сегодня термин «идентичность» приобрел определенную популярность в различных политических и академических кругах, хотя это выражение многозначно и не всегда уместно. Какая идентичность? Мы должны провести четкую линию между народом и расой или народным сознанием и расовым сознанием. Эти два понятия — отнюдь не синонимы, хотя они часто пересекаются. Например, белый фламандец — это не валлон — и белый серб вообще не хочет быть хорватом, хотя у них обоих один и тот же расовый облик.

Расовая идентичность играет у многих белых национально-настроенных американцев намного большую роль, чем между европейскими народами. Но также и народная идентичность проявляется в Америке иначе, чем в Европе. У белых американцев мало общего с традиционной привязанной к этносу и культуре государственной и народной идентичностью белых европейцев. Кроме того, в английском языке нет точно соответствующего слова для немецкого слова «Народ» (das Volk) или «национальный, народнический» (völkisch). Не подлежит сомнению, что «раса», или давайте скажем это политически корректно, наша «наследственность», на бессознательном уровне играет у нас всех приоритетную роль, хотя мы часто не знаем или не хотим знать этого. Мы можем сменить косметику на нашем лице, мы можем изменить наши паспорта, мы можем изменить наше гражданство или принадлежность к народу. Мы также можем изменить наше культурное сознание, а также покинуть нашу родину. Но мы никак не можем убрать нашу наследственность, которую передали нам наши предки. Проблема состоит в том факте, что большинство из нас не осознает этот биологический факт. Вместо этого мы часто ориентируем нашу идентичность не на наше расовое сознание, а на господствующие идеи духа времени.

Со Второй мировой войны слово «раса» вызывает трудные идеологические, полемические, иногда также правовые споры и постепенно искореняется из немецкой и американской лексики. Вместо этого ученые и политики в Америке и Европе сегодня используют слово «этнический». Но слово «этнический» не является синонимом слова «расовый». В общем можно сказать, что есть большие этнические или национальные различия между родственными белыми европейцами — но трудно представить большие расовые различия между родственными европейцами. Перед Второй мировой войной, тем не менее, слово «этнический» почти никогда не использовали в Европе и Америке в исследованиях о различных народах Земли, как это происходит сегодня. Вместо этого политики и ученые использовали тогда такие выражения как «раса», «учение о расах» (расология) и «сохранение рас». Слово «раса» было в то время нейтральным выражением в антропологических и медицинских исследованиях разных европейских и неевропейских народов.

Сегодня слово «раса» и прилагательное «расовый» приобрели чуть ли не криминальное значение, так что их теперь можно использовать только тогда, когда говорят о «расовых беспорядках», или если белый якобы оскорбляет небелого. Этого белого человека тогда сразу клеймят как «расиста». Но тогда получается непоследовательность в этих новых языковых правилах. Согласно точке зрения сторонников либеральных ценностей не бывает расовых идентичностей, а бывают только этнические. Если эта аргументация справедлива, то тогда, естественно, больше не должно было быть также и расистов. Тем не менее, современным системным теоретикам требуется образ врага в виде так называемых белых расистов, даже если их и нет, чтобы легитимировать свои теории о мнимом несуществовании расовой идентичности.

На бессознательном уровне мы все чувствуем себя связанными с нашим видом, как писал профессор Кевин Макдональд. Это особенно справедливо в крайнем случае. Когда мы приезжаем в Африку или Азию и поселяемся там в отеле, мы у стойки администратора автоматически ищем глазами контакт с нашими белыми «двойниками». Здесь в ФРГ или в другом месте в Европе такое еще не происходит — но сегодня это быстро меняется. В Берлине есть места — я лучше промолчу о Лос-Анджелесе или о подземном аду парижского метро, — где белый пассажир поздно ночью радуется, когда узнает человека своего расового облика, безразлично, будь то поляк, хорват, левый или ультраправый. Беглый контакт взглядом между обоими уже говорит очень много относительно их внезапно востребованной общей белой расовой идентичности.

Можно было бы здесь также парафразировать Карла Шмитта, а именно исходя из того, что принять решение о своем суверенитете — или о нашей идентичности — лучше всего можно только в случае реальной опасности, и соответственно лучше всего можно воспринимать свою белую идентичность тоже только в случае реальной опасности. Например, когда начинается большой кризис, как перед крушением бывшей мультикультурной Югославии. Тогда каждый гражданин знал, хорват он или серб, «скрытый» он или «открытый» националист. В будущем это значило бы, белый он или черный, немец он или хорват, к какой этнической группе или группе рас он принадлежит или кому он должен клясться в верности. Если он забывает эти неписаные биологические правила своей расовой и народной идентичности, тогда ему напомнит об этом «иной» в случае реальной опасности как, например, во время межрасовой драки в берлинском районе Нойкёлльн или в Кливленде, напомнит о том, к какому роду и к какому этносу, и соответственно к какой идентичности он принадлежит или должен был принадлежать.

Естественно, мы должны критически рассмотреть воздействия иммиграции неевропейцев и опасность общества смешанных рас в Европе. Такая Европа метисов — настоящая опасность для всех белых европейцев, также и для бывших врагов, как, например, в случае поляков и немцев, или хорватов и сербов. Но если мы используем только фактор расы как главный признак идентичности, мы подвергаемся опасности попасть в ловушки упрощающих выводов. Разумеется: прежде чем критиковать иммиграцию небелых людей в Европу, мы должны спросить себя, кто ее дирижер и какие идеи стоят за этой массовой иммиграцией. Бесконечный визг о якобы злых иммигрантах, которые вызывают крушение Америки и Европы, — это потеря времени.

Кроме того, есть бесчисленные примеры, когда одинакова расовая идентичность может вести необязательно к согласию или миру, но и к межэтнической ненависти. Здесь этническая идентичность и национальная принадлежность играет гораздо большую роль, чем расовая идентичность. Если предположить, что даже если бы в Америке или в Европе жили только белые люди в абсолютно гомогенной белой стране, никто не мог бы с уверенностью утверждать, что также это белое этническое государство не начало бы вскоре страдать от внутренних расколов и гражданских войн. Это замечание доказывает, что фактор культуры, религии или идеологии всегда играет более сильную роль в образовании идентичности, чем фактор расы, который все еще витает на бессознательном уровне у многих людей. Мы никогда не можем забывать, что наша европейская идентичность основывается на бесчисленных гражданских войнах. На протяжении уже двух тысяч лет белые боролись против белых с таким ужасным насилием, которое часто затмевало реальное или мнимое насилие белых по отношению к небелым народам. С чего нам начать? С Гражданской войны в США? Когда люди с одинаковым расовым наследием уничтожали друг друга? Подобное было и на Гражданской войне в Испании. Или во время недавней войны на Балканах, насилие в которой лежит по ту сторону всей силы воображения? Тридцатилетняя война в Европе была безобразна; она потребовала от немцев миллионы смертей. Но и в этой войне тоже сражались люди одинакового вида.

Были и все еще есть такие белые европейцы, которые сделали бы все, чтобы сотрудничать с людьми иных рас и вместе с тем отрицать свою наследственность. Например, турецкое вторжение в Европу в шестнадцатом-семнадцатом веках определялось не только по расовому принципу — у него были также религиозные корни. Много христианских сербских, венгерских белых родов и белых полководцев по своим причинам стремились усердно сотрудничать с турецкими властями на Балканах. На международном и дипломатическом уровне католическая Франция при Людовике XIV была твердым союзником турок в семнадцатом веке. Основной целью короля Людовика было ослабление Священной Римской империи Немецкой нации и разрушение ее союзников в Центральной Европе. Расовая идентичность в политике с позиции силы всегда играла меньшую роль, чем теология или идеология. В «Песне о Нибелунгах» королева Кримхильда после смерти ее мужа Зигфрида, убитого Хагеном, выходит замуж за азиатского короля, гунна Аттилу, чтобы тем самым отомстить своим собственным людям.

Раса без расизма

Также при рассмотрении с фенотипической перспективы никогда не следует путать расу с религией или культурой: в Центральной Европе, совсем близко отсюда, в соседней Боснии, стране, которая четыреста лет была расовой жемчужиной Османской империи, есть много мусульманских граждан с белокурыми волосами и продолговатыми лицами, больше, чем среди христианских сербов или хорватов. Но взаимно исключающие самовосприятия этих трех народов и их идентичностей, их взаимные представления о самом себе очень далеки друг от друга. Белые мусульмане в Боснии принадлежат к совсем другому культурно-цивилизационному кругу. Впрочем: большинство иммигрантов в США — католики, которые должны были бы соответствовать, следовательно, по мнению здешних христиан, также нашей культурно-цивилизационной области. Но с расовой точки зрения эти иммигранты абсолютно отличны от нас; большинство их — метисы из Латинской Америки.

Вторая мировая война, как учит нас историк профессор Эрнст Нольте, была в значительной степени европейской гражданской войной между родственными державами и народами из одного и того же генного фонда. Три различных великих державы боролись друг против друга — при случае также с помощью своих небелых союзников. В немецком Вермахте имелись также маленькие подразделения и части арабов, индийцев и тюрков в борьбе против белых либеральных колониальных англосаксов и коммунистических Советов. Во Франции (и это не шутка!) все еще есть люди, которые рассказывают, как американские солдаты после высадки в Нормандии летом 1944 года приняли несколько пленных солдат в немецкой форме за японцев. Они не знали, что эти азиатские солдаты служили в немецком Вермахте как добровольцы с оккупированных немцами территорий СССР.

Даже при идеальных расовых обстоятельствах, даже если бы в ФРГ больше не было неевропейских иммигрантов, спорно, как наше одинаковое белое наследие могло бы послужить структурой идентичности. Меня беспокоит не нехватка белых людей, а вопрос расы и характера, а также расы и души белых европейцев. Привлекательный белый мужчина или привлекательная женщина в ФРГ часто может обладать преступным или даже оппортунистским характером. Многие из нас познакомились в Америке и частично также в Европе с большим числом самозваных и пагубных белых националистов, которые причиняют нам большой вред. У них нордическая внешность, но абсолютно другая расовая душа. Это особенно касается так называемых белых, которые воспринимают свою расу только в физическом смысле.

Мы ежедневно сталкиваемся с таким парадоксом. Немецкие левые, например, так называемые антирасисты и «антифа» — большей частью белые люди. Когда мы наблюдаем расовый профиль так называемых «антифа» в ФРГ, которые на своих больших демонстрациях выступают за небелых иммигрантов, мы сразу замечаем, что эти левые большей частью люди белого происхождения. На их собраниях попадается только немного неевропейцев. Патология белой вины потребовала бы от меня отдельного доклада. Сегодня комплексы вины стали частью новой отрицательной идентичности, которая особенно заметна в церковных кругах. Также небелые внеевропейские учения о жертвах сегодня стали новой религией. Теперь белому политику или ученому в ФРГ или в США ясно, что он сначала должен отрицать белое наследие, если он хочет сделать хорошую карьеру в системе.

Ведь раса как раз не нечто только биологическое — это также и духовный облик. Как метафизическая основа понятия расы может помочь только сильное и общее культурное сознание. В традиционном понимании рас у барона Юлиуса Эволы вещественное, материальное всегда следует за умственным:

«Ошибка определенных расовых фанатиков, которые думают, что восстановление расы в их этнической общности в силу самого этого факта означало бы возрождение народа, как раз в этом-то и состоит; они рассматривают человека так, как можно было бы рассматривать „чистокровных“ лошадей, кошек или собак. Сохранение или восстановление чистоты расы в узком смысле может быть всем у животного, но не у человека».

Это частый случай у многих белых националистов, которые фокусируются только на антропологической стороне своего тела и пренебрегают вместе с тем «духом расы». Здесь я хотел бы процитировать великого поэта и мыслителя Готфрида Бенна: «Только дух — дух как способность решения, чувство меры, твердость оценки, острота проверки — образует физическое тело народа или отдельного человека, что можно говорить о расе и селекции (греки любили и, несомненно, формировали тело, но они формировали также диалектику, риторику, историографию, трагедии и первые начала индивидуализма. (Готфрид Бенн, стр. 801, Дух и душа будущих родов)».

Вопрос к нам всем: что было бы лучше для мультикультурной ФРГ или США или для всей Европы в ближайшем будущем: новый неевропейский Каракалла (это был римский император североафриканского происхождения) как глава государства, или новый Гелиогабал, у которого были арийские черты лица, но его короткая жизнь была парадом педерастии и декаданса? Какое зло из этих двух должны были бы выбрать белые европейцы и американцы? Возможная пришедшая в упадок белая Европа не может быть ответом мульткультурной системе. Следовательно, идентичность белых европейцев и американцев нужно осознать, прочувствовать и оформить более широким расово-духовным способом.

Людвиг Клаус далее пишет в своей книге «Раса и характер»: «Ведь раса, в отличие от того, что думают сегодня очень многие дилетанты, является не сгустком передающихся по наследству качеств (например, талантов: музыкальный талант, организаторские способности, интеллект, и т. д.), а передающимся по наследству законом облика, который отражается во всех качествах, которые может иметь отдельный человек, и придает им свой стиль. Не по наличию определенных качеств узнают расу человека, а по стилю, в котором он употребляет эти качества».

Ненависть белых к самим себе; христианские корни

Наше генетическое наследие — основная часть нашей идентичности, пока оно сохраняет хорошее духовное направление. Прекрасные белые тела ни в коем случае не означают сами по себе хороший характер. Только расовый дух может дать идентичности народа или человека окончательную идентификацию. Если завтра начнутся вероятные беспорядки, а также произойдет возможное крушение нынешней системы — а это больше нельзя исключать — разграничительные линии между другом и врагом вовсе не будут полностью ясны. Мы должны быть готовы противостоять многочисленным врагам нашего расового облика. Поэтому наша основная цель должна состоять в том, чтобы разоблачить тех белых индивидуумов, которые используют свою белую внешность, свою расовую идентичность как хобби, как времяпровождение, как модную тенденцию или как денежную сделку, и вместе с тем представляют нас как глупых и как угрозу обществу. Наша цель должна быть в том, чтобы избегать их, этих пагубных белых, которые хотят преступным образом воспользоваться своей европейской идентичностью. Нашей целью должно быть подтвердить нашу расовую гордость, но в первую очередь, как наши предки делали это, оживить наше чувство трагического. Только так мы сможем продолжить нашу фаустовскую борьбу, независимо от того, сколько из нас останется на поле сражения.

Причины массивной ненависти к самим себе в широких слоях белого населения в Америке и Европе можно проследить непосредственно к христианству и его светским ответвлениям. Итак: христианское учение идентичности с его сегодняшними ответвлениями в либерализме и марксизме — вот главная причина так называемого антирасизма и ненависти к самим себе, а также сегодняшнего метисно-мультикультурного общества. Бесполезно пытаться оживить какое-нибудь расовое или народное сознание и воспротивиться массовому переселению неевропейцев, не преодолев и не убрав сначала наследие христианства. Также бессмысленно вести борьбу против марксизма или либерализма и мультикультурализма, не устранив их антропологические корни христианства.

Иудеохристианский монотеизм — наш главный враг!

• * * * * * * * * * * *

«Христианство, порожденное из еврейского корня и понятное только как растение этой земли, представляет собой движение против любой морали селекции, расы, привилегии». (Ницше)

• * * * * * * * * * * *

Цитаты Иисуса Христа в Библии: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня». (Евангелие от Матфея 10,37). И еще более ясная формулировка: «И всякий, кто оставит до́мы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или зе́мли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную». (Евангелие от Матфея 19,29).

Иисус открыто говорит: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку — домашние его». (Евангелие от Матфея 10,34‒36). Или в другом месте: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех». (Евангелие от Луки 12,51‒52).

Элий Аристид из Мизии писал во втором веке нашей эры: «Зато они искусны подрывать дома и приводить семьи в замешательство, натравливая одного члена семьи против другого и овладевая руководством домашних дел».

Принцип этой стратегии настолько же прост, как гениален и зол. Стратегия может быть древней, но в 1968 году она сработала прекрасно. Что происходило тогда? Детей подстрекали против поколения родителей, семьи были разрушены и вследствие этого в обществе утвердился обще-марксистский образ мыслей, прежде всего, в политических и интеллектуальных кругах. Эффект от этого заметен еще сегодня. Чтобы утвердить новый менталитет, люди-цели должны быть отделены от их среды. Эта среда относится не только к самой элементарной ячейке народа, но и к народу и расе. Так у церквей Европы есть деньги для детей в Африке, Азии, Южной Америке, но нет денег на здешних детей. Почему? Нужда одних больше. Оттуда любовь к ближнему и заработок при помощи так же. Так считает христианин. Поэтому церкви содействуют чужакам. «Каритас», католическая благотворительная организация, поддерживает и консультирует иностранцев в правовых вопросах, если их «дискриминируют». Священники содействуют поселению иностранцев. С этой точки зрения в головах людей разрастается иллюзия равенства христианства.

Иллюзия равенства христиан — причина растворения любой общности, которая достигает стабильности и эффективности только с помощью иерархии. В Библии сказано: «ибо что высоко у людей, то мерзость пред Богом» (Евангелие от Луки 16,15). И вообще считается: «ибо, кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится» (Евангелие от Матфея 23,12). «Равенство душ перед Богом» — это одна из самых больших догм, которая до сегодняшнего дня господствует над нашим мышлением. Если перевести это в словоупотребление либералов: «Разве чернокожий виноват, что он родился в Африке и не здесь?!» Как будто бы нет психических различий между мной и им. В этом месте Ницше возражает: «И не будем низко ценить то роковое влияние, которое от христианства пробралось в политику! Никто теперь не имеет более мужества заявлять об особых правах, о правах господства, о чувстве почтения к себе, к другому, нет более пафоса дистанции… Наша политика болеет этим недостатком мужества! — Аристократизм настроения ложью о равенстве душ погребён окончательно; и если вера в „право большинства“ делает революции и будет их делать, то нельзя сомневаться в том, что это — христианство, христианские суждения ценности, которые каждая революция только переводит в кровь и преступление! Христианство есть восстание всего по-земле-пресмыкающегося против того, что над ней возвышается: Евангелие „низших“ унижает…» Если перенести в сегодняшнее время: Наркоделец, иностранный преступник, бездельник, наркозависимый, проститутка — это, следовательно, истинные христиане! Как раз в начале двадцатого века в таких «обществах» распространился коммунизм. И жена Руди Дучке писала свою докторскую диссертацию о коммунизме и раннем христианстве. И смотрите: Там есть несколько параллелей. Все, что из-за естественного отбора выпадало из борьбы за существование, теперь возвышается и делается идеалом. Логический вывод: более высокая жизнь тогда становится образом врага. Ницше об этом: «Оно (христианство) объявило смертельную войну этому высшему типу человека, оно отреклось от всех основных инстинктов этого типа; из этих инстинктов оно выцедило понятие зла, злого человека: сильный человек сделался негодным человеком, „отверженцем“. Христианство взяло сторону всех слабых, униженных, неудачников, оно создало идеал из противоречия инстинктов поддержания сильной жизни; оно внесло порчу в самый разум духовно-сильных натур, так как оно научило их чувствовать высшие духовные ценности как греховные, ведущие к заблуждению, как искушения. Вот пример, вызывающий глубочайшее сожаление: гибель Паскаля, который верил в то, что причиной гибели его разума был первородный грех, между тем как ею было лишь христианство».

• * * * * * * * * * * *

Ницше: «Сравним христианина и анархиста: их цель, их инстинкт ведёт только к разрушению. Доказательство этого положения можно вычитать из истории: она представляет его с ужасающей ясностью».

Иисус в Новом Завете искажает еврейскую любовь к ближнему (В Ветхом Завете любовь к ближнему относится только к соплеменникам-евреям), превращая ее в пацифизм, который принес странам больше разрушений, нежели любая война. Иисус проповедовал, что нужно любить не только членов собственной группы, но и других групп — вплоть до врага. Иисус говорит: «Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» (Евангелие от Матфея 5, 38,39). Такое поведение абсолютно антиэволюционно. Животных или людей, которые поступали бы таким образом в прошлом, больше не существует. Животное умерло бы с голоду, так как оно постоянно позволяло бы красть у себя корм. Человек замерз бы. Но подобных мест в Библии еще много: «Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас». (Евангелие от Матфея 5,43, 44). Кто делает это? Можно ли ненавидеть (любить!) врага, если не обязательно хочется умереть? «Ибо все, взявшие меч, мечом погибнут» (Евангелие от Матфея 26,52). Есть достаточно людей, которые были убиты, ранены или изнасилованы, которые не взяли «меч». Пожалуй, было бы лучше, если бы они взяли его.