Текст:Юджин Такер:Патологическая жизнь
Теория избыточна. Достаточно описания. В своей простейшей форме вирус представляет собой генетический материал (часто короткую одноцепочечную молекулу РНК) внутри оболочки (обычно белковой с внешним слоем липидов). Вирусы могут размножаться только внутри клеток другого организма-хозяина. Сложные структуры этих организмов-хозяев перенаправляются вирусом на создание новых инфекционных агентов. И так далее. Спектр организмов-хозяев для вирусов очень широк и разнообразен: от древних видов растений до не-очень-древних миллениалов, от сложно-устроенных микроорганизмов до не-очень-сложноустроенных политических лидеров. Но вирусы не способны выполнять даже самые простейшие процессы, которые обыкновенно проходят в микроорганизмах, не говоря уже о растениях, животных и людях. И всё же они воздействуют на жизнь на генотипическом и фенотипическом уровнях. Миллионы вирусов можно найти в любой природной среде, но только около 5000 видов были определены. Некогда проигнорированные, сейчас вирусы считаются важным фактором эволюции. Всё это заставило ведущих учёных задуматься о том, что же такое вирус. Это что-то живое? Или это неживой патоген? Если вирусы не живые, то как мы можем объяснить их чрезвычайно точную, постоянно мутирующую биологическую эффективность? Больше вопросов. Откуда взялись вирусы? Являются ли они эволюционными потомками доброкачественных генетических структур, вроде плазмид? Или они — это боковая ветвь примордиальной бактериальной эволюции? Или их корни лежат где-то ещё? (И да, почему нет, может быть, они из открытого космоса?) И самое главное, чего они хотят? От меня?
Этот последний вопрос является наиболее абсурдным, но также и наиболее показательным. Субмикроскопическая цепь РНК плюс протеиновая оболочка тесно связаны с глобальным чрезвычайным положением, запретами на перемещение и карантинными рекомендациями, которые меняются каждый день. Они также связаны с перегрузкой медицинской инфраструктуры, нарушением функционирования производства и сферы услуг, дестабилизацией основных социальных институтов, образом пустых полок продуктового магазина, некогда ломящихся от рулонов туалетной бумаги, панической истерией телеприсутствия во всех её карнавальных формах и падением финансовых рынков, которые сами по себе регулируются автоматическими алгоритмами торговли, цели которых не очевидны для нас, — мы неуклюжие, набитые плотью, тугоумные солипсические двуногие — прямо как для вирусов.
Пока мы не можем ничего сделать, но можем быть обеспокоены тем, как что-то, что заражает нашу жизнь, при этом влияет на неё (…включая скрытый вопрос о том, когда наша жизнь станет «нормальной», так как я устал притворяться, что занятия в Zoom действительно являются учёбой или убеждать себя в очередной раз в «аскетическом идеале» социального дистанцирования, но всё это уже есть у Ромеро, Фульчи или в «В поезде в Пусан», и почему бы не вернуться назад к «Дневнику чумного года» Дефо?… «Заражение» теперь документальный фильм… «Клэев ковчег» — определённо самая тёмная книга Октавии Батлер… Интересно, продаст ли Амазон те клювоподобные маски, которые носили во время Чёрной Смерти… никто не дошёл до теории, что люди — идеальная среда для микробов?… новая медиа-теория… человеческая культура — среда для развития… сосед сверху снова запускает кофемолку, а сейчас 3 часа ночи — на самом деле кофе бы сейчас не помешал…), также всё труднее игнорировать способы, по которым шкала человеческого беспокойства в значительной степени затмевалась бы другими, более нечеловеческими уровнями активности.
«Над нами» скорость света алгоритмических сетей. «Под нами» рекомбинантная скорость вирусного заражения. Биологическая сеть неотделима от информационной сети. В этом мире, на этой планете, сквозь эти тела. Моя родственница — медсестра, работающая в Нью-Йоркском госпитале с пациентами, заражёнными COVID-19. Она рассказала нам, что они готовились к сортировке. Прошлой ночью у неё был первый «slow code» пациент.
Именно неоднозначность ситуации заставляет меня задуматься. В какой момент нечто называемое человеком начинает рассеиваться, оставляя после себя безличную структуру шаблонов без цели?
В какой момент человек исчезнет из фокуса, позволяя чему-то нечеловеческому оказаться в фокусе? В какой момент страх смерти превращается в страх жизни?
«Воля к жизни всюду пожирает самое себя и в разных видах служит своей собственной пищей, и наконец, род человеческий в своей победе над всеми другими видит в природе фабрикат для своего потребления». Вместо того, чтобы закончить эту заметку, я решил прогуляться. Соседская кошка отдыхает на прохладном асфальте пустой улицы. Вишня цветёт. В теле человека больше 100 триллионов микробов. Это делает нас микробами на 90 % (я немного разочарован, потому что это всего лишь 90 %).