Берлинский кризис 1953 года

Берлинский кризис 1953 года

восстание

Файл:17June1953DemonstratorsInBerlin.jpg

Демонстранты с общенациональными германскими флагами перед Бранденбургскими воротами. 17 июня 1953

Дата начала:: 16 июня 1953

Дата окончания:: 17 июня 1953

Место:: ГДР

Шаблон: п·о·и

Форма: о·с

Файл:17June1953TankBerlin.jpg

Советские танки на улицах Берлина. 17 июня 1953

Берлинский кризис июня 1953 г. (широко известно как «Берлинское восстание»; в Германии — как «Народное восстание 17 июня») — массовые антиправительственные народные выступления в ГДР 16-17 июня 1953 г.

Причины и предпосылки кризисаПравить

«Планомерное строительство социализма»Править

В июле 1952 г. на II конференция Социалистической единой партии Германии ее генеральный секретарь Вальтер Ульбрихт провозгласил курс на «планомерное строительство социализма», что сводилось к последовательной советизации восточногерманского строя: усилению роли полиции и государственной безопасности, форсированной коллективизации, мер против мелких собственников и частной торговли, массовой национализации предприятий. Одновременно было уничтожено традиционное территориальное деление (вместо 5 исторических «земель» было введено 14 районов). По советскому же образцу, усиленно развивалась тяжелая промышленность в ущерб другим отраслям, что привело к серьезному дефициту продовольствия и потребительских товаров, при чем в продовольственном кризисе пропаганда обвиняла «спекулянтов и кулаков»^[1]. Наконец, было объявлено о создании Народной Армии, и милитаризация, соединенная с репарациями, тяжело сказывалась на бюджете страны: военные расходы составляли 11 % бюджета, а вместе с репарациями — 20 % непроизводительных трат. В такой ситуации, происходило массовое бегство жителей в западную зону, прежде всего высококвалифицированных кадров — «утечка мозгов» (только в марте 1953 г. бежало 50 тысяч человек)^[2], которая в свою очередь создавала новые экономические проблемы. Нарастали также политические и антицерковные репрессии. В частности, были разгромлены и арестованы в полном составе две молодежные евангелические организации — «Молодая община» и «Евангелическая студенческая община».

Либерализация советской оккупационной политикиПравить

В то же время, смерть Сталина в марте 1953 года привела к ослаблению советского оккупационного контроля: была расформирована советская Контрольная комиссия, замененная Верховным комиссаром, получившим либеральные инструкции; 15 мая советское МВД вручило руководству ГДР меморандум с требованием прекращения коллективизации и ослабления репрессий. 3 июня руководители ГДР были вызваны в Москву, по возвращении из которой объявили (9 июня) о прекращении планомерного строительства социализма, провозгласили «Новый курс», публично признали, что в прошлом совершались ошибки, и отменили многие мероприятия, вызвавшие ранее недовольство населения.

Повышение норм выработкиПравить

В то же время не было отменено ранее принятое решение ЦК СЕПГ поднять нормы выработки для рабочих в целях борьбы с экономическими трудностями. Это решение о 10 % (а в некоторых областях до 30 %) повышении нормы выработки было принято на пленуме ЦК 14 мая 1953 г. и опубликовано 28 мая в следующей формулировке:

Правительство Германской Демократической Республики приветствует инициативу рабочих по повышению норм выработки. Оно благодарит всех работников, которые повысили свои нормы за их большое патриотическое дело. Одновременно оно отвечает на пожелание рабочих по пересмотру и повышению норм^[3]

Повышение норм предполагалось вводить постепенно и завершить к 30 июня (день рождения В. Ульбрихта). Это вызывало сильное недовольство у рабочих.

В поддержку повышения норм высказалось и руководство (коммунистических) профсоюзов, теоретически призванное стоять на страже интересов рабочих. Соответствующая статья появивилась в профсоюзной газете «Трибуна» 16 июня и стала важным стимулятором начавшегося в тот день восстания.

Еще одним источником недовольства было повышение цен на мармелад, являвшийся стандартным завтраком немецкого рабочего. Это дало повод к появлению выражения «мармеладный бунт»^[3].

КризисПравить

Начало забастовкиПравить

После того, как рабочие получили зарплату и обнаружили в ней вычеты, как за недоработку — началось брожение. В пятницу 12 июня среди рабочих крупной берлинской стройки (больницы Фридрихсхайн) возникла идея объявить забастовку. Забастовку назначили на понедельник 15 июня. Утром 15 июня строители Фридрихсхайн отказались выйти на работу и на общем собрании потребовали отмены повышенных норм.

События 16 июняПравить

Утром 16 июня среди рабочих распространился слух, что полиция занимает больницу Фридрихсхайн. После этого около 100 строителей со строек элитного партийного жилья на Сталин-аллее двинулись к больнице, чтобы «освободить» своих коллег. Оттуда демонстранты, с частично присоединившимися к ним строителями больницы и уже в количестве около 1500 человек^[4], двинулись к другим стройкам; затем демонстрация, численность которой дошла до 10 000 человек, направилась к зданию коммунистических профсозов, но найдя его пустым, к полудню подошла к Дому министерств на Лейпцигерштрассе. Демонстранты, кроме снижения норм выработки, требовали, снижения цен и роспуска народной армии ^[5]. Перед Домом министерств начался митинг. Выступивший перед забастовщиками министр промышленности Фриц Зельбманн пытался успокаивать толпу и обещал возвращение прежних норм выработки (соответствующе решение тут же было принято на экстренном заседании правительства^[6]); но это не возымело успеха. Оратор на митинге стал выдвигать политические лозунги: объединения Германии, свободных выборов, освобождения политических заключенных и т. д. Толпа вызывала Ульбрихта или Гротеволя, но они не появились^[5]. После этого демонстранты двинулись к стройплощадкам Сталин-аллее, призывая к всеобщей забастовке и к тому, чтобы на следующее утро собраться на митинг протеста на площади Штраусбергер. Для успокоения толпы были направлены автомобили с громкоговорителями, но демонстрантам удалось овладеть одним из этих и с помощью его распространять собственные призывы^[5].

О происходящем регулярно сообщало западноберлинская радиостанция РИАС («Радио в американском секторе»). При этом журналисты намеренно нарушали инструкции американских хозяев станции, требовавшие не вмешиваться в происходящее и ограничиться сухими репортажами о событиях^[7] Редактор радиостанции Эгон Бар (впоследствии видный социал-демократический политик) даже помогал бастующим выбрать лозунги и чётко сформулировать требования для передачи по радио^[8]. Требования сводились к четырем пунктам: 1. Восстановление старых норм зарплаты. 2. Немедленное снижение цен на основные продукты. 3.Свободные и тайные выборы. 4. Амнистия забастовщиков и ораторов. ^[9] Вечером лидер западноберлинского отделения Германской Федерации Профсоюзов Эрнст Шарновский в выступлении по радио призвал западных берлинцев поддержать протестующих:

«Не оставляйте их одних! Они борются не только за социальные права рабочих, но за общие человеческие права всего населения восточной зоны. Присоединяйтесь к движению восточно-берлинский строителей и занимайте свои места на площади Штраусбергер!»^[4]

Передачи РИАС сыграли важную роль катализатора. Сам Бар до сих пор считает, что если бы не РИАС, всё могло бы завершиться 16 июня. Благодаря этим передачам, известие о событиях в Берлине и планах на 17 распространилось по всей Восточной Германии, в свою очередь подстрекая тамошних рабочих к выступлениям.

В то же время существует противоположная западная точка зрения, что радиостанция РИАС, наоборот, предала восставших, сообщив о провале мятежа еще до того, как глава советского сектора Берлина ввел чрезвычайное положение, и это значительно снизило накал восстания^[10].

Вечером 16 июня к всеобщей забастовке в ГДР призвала также западноберлинская газета «Дер Абенд».

События 17 июняПравить

Утром 17 июня в Берлине забастовка была уже всеобщей. Рабочие, собиравшиеся на предприятиях, там же строились в колонны и направлялись в центр города. Уже в 7 часов на площади Штраусбергер собралась 10-тысячная толпа. К полудню численность манифестантов в городе достигла 150.000 человек. Лозунгами манифестантов были: «Долой правительство! Долой Народную Полицию!» «Мы не хотим быть рабами, мы хотим быть свободными!» ^[11]. Большую популярность приобрел лозунги, направленные лично против В.Ульбрихта: «Бородка, брюхо и очки — это не воля народа!» «У нас нет иной цели — Козлобородый должен уйти!» ^[9] Также выдвигались лозунги, направленные против оккупационных войск: «Русские, убирайтесь вон!» ^[2] Впрочем, антисоветские лозунги, с энтузиазмом выдвигавшиеся присоединившимися к демонстрантам жителями Западного Берлина, не нашли особой поддержки у восточноберлинцев. ^[12] ^[5].

Были разгромлены пограничные знаки и сооружения на границах советского и западного секторов города. Толпа громила полицейские участки, здания партийных и государственных органов и газетные киоски, продававшие коммунистическую прессу. Участники волнений уничтожали символы коммунистической власти — флаги, плакаты, портреты и пр. Были осаждены полицейские казармы; восставшие также попытались освободить заключенных из тюрьмы. Дом Министерств был разгромлен; оттуда толпа двинулась к театру Фридрихштадтпаласт, где шло заседание СЕПГ, и партийное руководство спешно эвакуировалось под защиту советских войск в Карлсхорст. Город фактически оказался в руках участников волнений.

Волнения перекинулись на всю Восточную Германию. В индустриальных центрах стихийно возникали забастовочные комитеты и рабочие советы, бравшие в свои руки власть на фабриках и заводах ^[11]. В Дрездене участники массовых волнений захватили радиостанцию и начали передавать антиправительственные передачи; в Галле были захвачены редакции газет, в Биттерфельде забастовочный комитет послал в Берлин телеграмму с требованием «формирования временного правительства, составленного из революционных рабочих». Согласно последним исследованиям, волнения были не менее чем в 701 населенном пункте Германии (и это, видимо, еще неполное число)^[13]. Официальные власти ГДР оценили число участников движения в 300 тысяч. По новейшим исследованиям число бастующих рабочих оценивается примерно в 500 тысяч, а общее число участников демонстраций — в 3-4 миллиона из 18 миллионов населения и 5,5 миллиона рабочих (следует иметь в виду, что крестьяне не могли принимать участия в движении) ^[14]

Всего подверглось осаде и штурму 250 (по другим данным 160) правительственных и партийных зданий.[2] Повстанцами было занято 11 зданий районных советов, 14 канцелярий бургомистра, 7 районных и 1 окружной комитет СЕПГ; были захвачены 9 тюрем, 2 здания министерства государственной безопасности и 12 полицейских учреждений (округов и участков), в результате чего освобождено около 1400 человек. По офицаильным данным, было убито 17 и ранено 166 функционеров СЕПГ^[15]. В ряде случаев волнения сопровождались погромами универсальных магазинов и мародерством.

Подавление волненийПравить

Файл:Niemieckie powstanie.jpg

Танки разгоняют толпу

Правительство ГДР, в свою очередь, обратилось к СССР за вооруженной поддержкой. В ГДР в тот момент стояло 16 советских полков общей численностью 20.000 человек; кроме того, правительство могло рассчитывать на «народную полицию» численностью в 8 тысяч человек. Принципиальное решение о вооруженном вмешательстве было принято в Москве уже вечером 16 числа. Ночью в резиденции советской оккупационной администрации Карлсхорсте германская делегация в составе Ульбрихта, премьер-министра Отто Гротеволя и министра госбезопасности Цайссера встретилась с советским верховным комиссаром Семеновым и командующим оккупационными войсками Андреем Гречко обговорила с ними подробности действий против восставших.

Файл:17June1953StonesAgainstTanks.jpg

Берлинцы бросают камни в танк

. В Берлин срочно вылетел министр внутренних дел СССР Лаврентий Берия.

Около полудня 17 июня против протестующих, были двинуты полиция и советские танки. Демонстранты кидали в танки камнями и пытались повреждать у них радиоантенны. Толпа не расходилась, и советские войска открыли огонь. В 13-00 было объявлено чрезвычайное положение. В 14-00 по радио Гротеволь зачитал правительственное сообщение:

"Мероприятия правительства Германской Демократической Республики по улучшению положения народа были отмечены фашистскими и другими реакционными элементами в Западном Берлине провокациями и тяжелыми нарушениями порядка в демократическом <советском> секторе Берлина. (…)
Беспорядки (…) являются делом провокаторов и фашистских агентов зарубежных держав и их пособников из немецких капиталистических монополий. Эти силы недовольны демократической властью в Германской Демократической Республике, организующей улучшение положения населения.
Правительство призывает население:
Поддержать мероприятия по немедленному восстановлению порядка в городе и создать условия для нормальной и спокойной работы на предприятиях.

Виновные в беспорядках будут привлечены к ответственности и строго наказаны. Призываем рабочих и всех честных граждан схватить провокаторов и передать их государственным органам.(…)^[3]

Столкновения между советскими войсками и участниками волнений и стрельба продолжались до 19-00. На следующее утро вновь были попытки демонстраций, но они жёстко пресекались. Забастовки однако спорадически вспыхивали вновь; в июле происходит новый подъём забастовочного движения.

Итоги и последствияПравить

ЖертвыПравить

Братская могила и музей 11 погибших берлинцев на кладбище-колумбарии Зеештрассе

Согласно минимальным подсчетам, погибло 55 человек, из них 4 женщины и 6 подростков 14-17 лет: 34 человека было убито в народной полицией и советскими солдатами на улицах 17-23 июня; 5 человек были судимы и казнены советской оккупационной администрацией; 2 человека были казнены властями ГДР; 4 умерли в заключении из-за плохих условий содержания; 4 покончили самоубийством в заключении; 1 умер от сердечного приступа при штурме полицейского участка. Со стороны властей было 5 убитых, принадлежащих к силовым структурам, из них один полицейский по ошибке застрелен советским солдатом. Кроме того, 25 человек пропали без вести или умерли при неясных обстоятельствах^[16]^[17].

На основании документов, рассекреченных в 1990 г., можно сделать вывод минимум о 125 погибших. В частности, советскими оккупационными властями было приговорено к смерти 29 человек.^[18] Вообще советский верховный комиссар Семенов получил из Москвы приказ расстрелять не менее 12 зачинщиков с широким опубликованием их имен; первым, расстрелянным советскими властями, был 36-летний безработный художник Вилли Геттлинг, отец двоих детей^[13]. 100 человек было осуждено советскими судами на сроки от 3 до 25 лет, примерно пятая часть из них была направлена в советские лагеря, остальные содержались в тюрьмах ГДР^[13]. Всего же было арестовано около 20 тысяч человек^[18] , из них осуждено немецкими судами не менее 1526 (видимо, это неполная цифра): 2 - к смерти, 3 - к пожизненному заключению, 13 – на сроки 10-15 лет, 99 – на сроки 5-10 лет, 994 – на сроки 1-5 лет и 546 на сроки до одного года..^[18]

Было ранено 46 полицейских, из них 14 тяжело. Общий материальный ущерб составил 500.000 марок.

Число жертв на Западе сильно преувеличивалось — называлась например цифра 507 убитых. Современные немецкие исследователи Йозеф Ландау и Тобиас Зандер отмечают относительную умеренность, проявленную советскими властями при подавлении волнений: «вопреки всему, советская оккупационная власть выступает не такой бесцеремонной и кровожадной, как это утверждал западный мир. При подобном обращении с повстанцами жертв могло бы оказаться намного больше, если учесть, что Советы направили несколько дивизий и несколько сот танков»^[14] .

Слухи о расстрелянных советских солдатахПравить

Обелиск в Целендорфе

И поныне упорно ходит слух^[10], будто некоторые советские солдаты отказались стрелять в рабочих, штурмовавших тюрьму в Магдебурге, и как следствие 18 (по другой версии 41) военнослужащий были расстреляны 28 июня 1953 года в близлежащем городке Бидериц. Приводятся даже имена трех из расстрелянных.^[19].

По мнению советских исследователей и работников спецслужб, этот слух являлся проявлением антисоветской пропаганды времён «холодной войны»^[15]. В глазах же самих немцев этот предполагаемый факт служил к чести советских солдат, и в 1954 году бывшие участники восстания^[10] поставили в западном районе Берлина Целендорф, на Потсдамер-шоссе, своеобразный обелиск — усечённую каменную пирамиду с надписью (на немецком языке): «Русским офицерам и солдатам, которым пришлось умереть, потому что они отказались стрелять в борцов за свободу 17 июня 1953.»^[20]

В 1998 г. в журнале «Nature» появилась и сразу же была широко растиражирована в СМИ публикация сотрудников Института судебной медицины Магдебургского университета «Анализ пыльцы раскрывает сезон убийства». ^[21]^[22]. В своей статье немецкие авторы сообщали, что в 1994 в центре Магдебурга была обнаружена братская могила с останками 32 молодых людей, убитых, по заключению экспертов, между 1945 и 1960 гг. (до весны 1945 г. незаметно сделать захоронение в центре грода было невозможно). Выдвигались предположения, что это — либо жертвы Гестапо, расстрелянные весной 1945 г., либо советские жертвы 17 июня 1953 г. Пыльца, обнаруженная экспертами в носовых ходах у 7 черепов из 21 проверенных, позволила сделать заключение, что смерть этих лиц наступила в июне-июле. Это склонило мнение исследователей в пользу второго предположения. При этом важно заметить, что количество погибших и место захоронения не соответствовали ходившим слухам о предполагаемом событии. В статье также не указывалось кто конкретно и на основании чего выдвигал такие предположения о причине смерти жертв, однако, сообщалось, что после экспертизы пыльцы «исследователи ищут подтверждение этой теории в архивах Москвы».

По новейшим данным германских ученых, проведших специальное исследование этого вопроса, установлено, что это — легенда, не имеющая под собой почвы^[16]^[15].

Тем не менее ряд исследователей не считает факт принципиально невозможным, а скорее невыясненным из-за недостатка и/или недоступности архивных источников^[10].

Реакция ЗападаПравить

Американцы были застигнуты событиями врасплох и решили сначала, что это — инспирированные ГДР выступления с целью овладеть всем Берлином, что уже имело место ранее при первом берлинском кризисе, поэтому вначале они вели себя очень сдержанно. Американские военные власти в Вене отказались предоставить специальный самолет бургомистру Западного Берлина, который в этот момент оказался в столице Австрии на Дне Европы. Позже, когда антиправительственный характер волнений стал очевиден, америкацы решили, что инспирированная властями демонстрация вышла из-под контроля. Ввиду развития событий директор ЦРУ Аллан Даллес вылетел в Западный Берлин для выяснения обстановки. Затем над советскими военными объектами в ГДР стали появляться американские самолеты, разбрасывавшие листовки, «содержащие враждебные выпады в отношении Советских Вооруженных Сил и социалистического строительства в Восточной Германии»^[3]. Американские солдаты в Западном Берлине открыто выражали сочувствие демонстрантам: у Бранденбургских ворот они например предоставили бензин для сожжения советского флага.

В самом Западном Берлине в момент восстания просто не оказалось лидеров: бургомистр, как указывалось, был в Вене, его заместитель — в отпуске, глава СДПГ на лечении в Италии, а глава ХДС — в Бонне. Канцлер ФРГ Аденауэр прибыл в Западный Берлин только 19 июня, чтобы почтить память погибших^[23]. За свою пассивность он подвергался в ФРГ резкой критике^[15].

Франция проявляла сдержанность сама и призывала к ней других; британский премьер Уинстон Черчилль гарантировал СССР возможность подавить волнения войсками. Черчилль вообще был крайне недоволен волнениями, так как оно ставило под угрозу вынашивавшийся им план новой четвертой конференции^[23].

По мнению некоторых источников демократический Запад предал восстание: например, упоминавшаяся выше западноберлинская радиостанция РИАС сообщила о провале мятежа еще до того, как глава советского сектора Берлина ввел чрезвычайное положение, после чего и началось подавление восстания^[10].

ПоследствияПравить

Непосредственно кризис не ослабил, а наоборот укрепил позиции Ульбрихта, против которого и его сталинистского курса в тот момент существовала сильная оппозиция в СЕПГ (включая руководство), имевшая все основания надеяться на поддержку из Москвы. Кризис позволил Ульбрихту провести чистку партии от своих противников, обвинённых в пассивности и социал-демократическом уклоне. Таким образом до конца года было исключено около 60 % избранных окружных комитетов СЕПГ.

Опираясь на безусловную советскую поддержку, правительство демонстрировало «твёрдость»: 21 июня было отменено объявленное было восстановление старых норм выработки; в октябре цены были повышены на 10-25 %. С другой стороны, СССР поспешил снизить требования репараций (теперь они составляли лишь 5 % бюджета ГДР), что улучшило материальное положение. Однако бегство в ФРГ усилилось: если в 1952 г. бежало 136 тыс. человек^[8], то в 1953—331 тыс., в 1954—184 тыс., в 1955—252 тыс.^[24]

Непосредственным последствием кризиса было также прекращение в 1954 году режима оккупации и обретение ГДР суверенитета.

Психологические последствия кризиса для жителей ГДР Вилли Брандт определяет в своих мемуарах следующим образом:

«Восставшим стало ясно, что они остались в одиночестве. Появились глубокие сомнения в искренности политики Запада. Противоречие между громкими словами и малыми делами запомнились всем и пошло на пользу власть имущим. В конце концов люди стали устраиваться как могли»^[2]

.

Восточногерманско-советская версия событийПравить

Власти ГДР объявили волнения результатом иностранного вмешательства. Официальная восточногерманская газета «Ноес Дойчленд» именовала происшедшее «авантюрой иностранных агентов», «преступлением западно-берлинских провокаторов» и наконец «попыткой фашистского путча» ^[14]. Составленное после подавления волнений заявление ЦК СЕПГ расценило его как «попытку фашистского путча» и «контрреволюцию», направляемую западногерманскими и американскими политиками из Западного Берлина. «Благодаря их агентам и другим подкупленным личностям, которые, прежде всего, массами прибывали из Западного Берлина в ГДР, агрессивным силам немецкого и американского монополистического капитала удалось подвигнуть части населения на забастовку и на демонстрации в столице Берлине и нескольких населенным пунктах республики. 16 и 17 июня тысячи фашистских боевиков, а также много дезориентированных западноберлинских молодых людей организованными группами двинулись к границе секторов, распространяя листовки и поджигая универсальные магазины и другие здания на Потсдамерплац. […] Тем не менее, беспорядки произошли в целом только в 272 из примерно 10.000 общин ГДР, а именно только там, где империалистические тайные полиции имели свои базы или куда они могли посылать своих агентов»^[14]

Идея, что кризис было инспирирован западными спецслужбами, по настоящее время популярна в российской прессе. В качестве подтверждения, указывается на передачи западноберлинского радио и выступление Шарновского. Утверждается также, что автомобили с громкоговорителями, через которые восставшие распространяли свои призывы, были американские^[25].

Память о событияхПравить

День 17 июня был объявлен в ФРГ национальным праздником — Днем немецкого единства. В 1990 г. праздник был перенесен на 3 октября — дату объединения.

В Берлине, как указывалось, вскоре после событий был поставлен памятник предполагаемым советским жертвам, а отрезок улицы Унтер-ден-Линден от Бранденбургских ворот до Кайзер-дамм получил название «Улица 17 июня».