Яков Саулович Агранов

Яков Саулович Агранов (12 октября 1893, местечко Чечерск Рогачёвского уезда Гомельской (Могилёвской) губернии, Российская Империя — 1 августа 1938, Москва) — один из руководителей органов государственной безопасности советской России и СССР.

Яков Саулович Агранов
Дата рождения:	12 октября 1893
Место рождения:	Чечерск
Дата смерти:	1 августа 1938
Место смерти:	Москва
Супруга:	Валентина Александровна Агранова
Этническая принадлежность:	еврей

УДК	92

Ранняя биография

Как ни парадоксально, но даже настоящие имя и фамилию этого человека достоверно установить не удалось. Яков Саулович Агранов — это партийный псевдоним, а в действительности родившегося в еврейском местечке мальчика звали по одним источникам — Янкель-Шевель Шмаев, по другим — Янкель Шмаевич Соренсон. Не исключено, что второй вариант — это просто имя, принятое при крещении. Упоминаются иные варианты отчества (Шевелевич) и фамилии (Сорензон, Сорендзон, Сарандзон), являющиеся скорее всего результатом позднейших ошибок. Во время службы в ВЧК подписывался как Соломонович.

Поэт С. Ю. Куняев в одной из своих документальных публикаций приписал Агранову фамилию Собельсон (на самом деле это была настоящая фамилия К. Радека).

Псевдоним Агранов выбрал себе, по всей видимости, в память об активисте «Бунда» Янкеле-Мойше Агранове, погибшем 14 мая 1905 года в возрасте 17 лет, когда он в составе гомельского отряда еврейской «самообороны» участвовал в революционных беспорядках, организованных местным ферейном «Бунда» и комитетом РСДРП.

Родился Яков Агранов в небедной семье владельца бакалейной лавки (позднее утверждал, что был сыном рабочего — то ли строительного, то ли кузнеца — то есть имел «пролетарское происхождение»), был первенцем в семье, кроме него у Шмая и Ципы потом родилось ещё два сына — Абрам и Мордехай — и дочь Соня. В 1911 году окончил 4-х классное городское училище в Рогачёве (по другим данным — в Чечерске). Работал бухгалтером, конторщиком на складе лесной конторы Исаака Левина в Гомеле. В 1912 году вступил в партию эсеров и быстро сделал партийную карьеру, в 1914—1915 годах избирался членом Гомельского губкома партии социалистов-революционеров.

В 1914 году освобождён от военной службы по состоянию здоровья (страдал эпилепсией). За подрывную работу в тылах действующей армии 25 апреля 1915 года был арестован и по суду в мае 1915 года выслан в Енисейскую губернию. В ссылке познакомился с некоторыми лидерами большевиков, в том числе с И. В. Сталиным и Л. Б. Каменевым. Там же в 1915 году вступил в РСДРП(б). Интересно, что в Чечерске ходили слухи, что перед тем как сгинуть в Сибири, молодой Агранов прихватил кассу лесной конторы Левина — что-то около 3000 рублей.

После Февральской революции Агранов вернулся из ссылки по амнистии и был назначен секретарем Полесского обкома РСДРП(б), председателем которого был Л. М. Каганович. После Октябрьской революции переезжает в Москву, в 1918 году — секретарь Малого Совнаркома, в 1919 году — сотрудник секретариата Совнаркома РСФСР. Якобы в бытность секретарём Малого Совнаркома стал добровольным информатором Сталина, в этот орган тогда не допущенного — снимал для него машинописные копии подготавливаемых документов, собирал сведения. Ленин ценил Агранова, в архивах хранится немало постановлений СНК, подписанных В. Ульяновым (Лениным) и секретарём Совета Я. Аграновым, некоторые постановления СНК выходили вообще только за подписью одного Агранова. Сохранилось несколько записок Ленина, по которым можно судить, что Ленин считал его «компетентным человеком» по многим вопросам и к его мнению прислушивался. Вместе со Сталиным Агранов как уполномоченный Совнаркома выезжал в Царицын, где занимался организацией продотрядов и обеспечением вывоза собранного ими продовольствия, проявив себя жестоким и беспринципным руководителем.

Служба в ВЧК-ГПУ-НКВД

С мая 1919 года по совместительству Агранов назначается (возможно по рекомендации Сталина) особоуполномоченным ВЧК, аналогичную должность (а по сути — звание, поскольку должностные обязанности не были определены), кроме него, в то время имели лишь В. Р. Менжинский, К. И. Ландер, А. Х. Артузов и В. Д. Фельдман. В 1920-1921 годах был заместителем начальника Управления особых отделов ВЧК, выезжал во главе опергрупп на Западный фронт и в Кронштадт. С 1 января 1921 года — начальник 16-го спецотделения ВЧК (линия работы — контрразведка в армии), с 28 апреля 1921 года — особоуполномоченный по важнейшим делам при начальнике СОУ ВЧК-ГПУ, с 2 января (по другим данным — 2 ноября) 1922 года до 1 февраля 1923 года — начальник Особого бюро по делам административной высылки антисоветских элементов и интеллигенции при СОУ ГПУ. В. И. Лениным и Ф. Э. Дзержинским Агранову было поручено составление списков представителей старой интеллигенции, которые подлежали высылке из РСФСР в 1922 году (среди них Н. А. Бердяев, Н. О. Лосский, М. А. Осоргин и т. д.) — его называли, и, вероятно, не без оснований, «продавцом билетов на „философский“ пароход». Агранов лично курировал работу следствия по делу Тактического центра, по делу т. н. «боевой организации» Таганцева (нёс непосредственную ответственность за расстрел 87 проходивших по этому делу, в том числе поэта Н. С. Гумилёва, хотя в данном конкретном случае он и пытался этому противиться, на расстреле якобы настоял лично Г. Е. Зиновьев), по делу участников крестьянского восстания Антонова. С профессором Таганцевым Агранов даже лично заключил договор, условия которого естественно не были им выполнены:

Я, гражданин Владимир Николаевич Таганцев, признаю себя виновным:
1) в активном выступлении против советской власти,
2) в организации антисоветской группы,
3) в организациях членов нового правительства, на случай переворотов в России,
4) в объединении союза «Возрождения России» и «Молодой России»,
5) в принятии главенства и руководительства в П. Б. О.
Я, Таганцев, считаю себя глубоко заблуждавшимся и теперь ясно вижу, что новая экономическая политика Советской республики ведет Россию на новую и здоровую дорогу, сожалею, что много людей ввел в заблуждение, и, благодаря мне, они должны понести тяжелую участь.
Я, Таганцев, сознательно начинаю делать показания о нашей организации, не утаивая ничего, буду говорить о наших задачах, целях и взглядах на будущее и не утаю ни одного лица, причастного к нашей группе. Все это делаю для облегчения участи участников нашего процесса.
Я, уполномоченный ВЧК, Яков Соломонович Агранов, при помощи гражданина Таганцева, обязуюсь быстро закончить следственное дело и после окончания передать в гласный суд, где будут судить всех обвиняемых.
Я, Агранов, обязуюсь, в случае исполнения договора со стороны Таганцева, что ни к кому из обвиняемых, как к самому Таганцеву, так и к его помощникам, даже равно как и к задержанным курьерам из Финляндии, не будет применена высшая мера наказания.

Заведующий секретно-оперативным отделом Республики и уполномоченный ВЧК Агранов
Договор читал и подписываюсь
В.Таганцев.
Петроград 28 июля 1921 г.

Тогда Агранов в ответ на обвинения в аморальности таких методов расследования заявил:

«морально то, что полезно в данный момент международному пролетариату (то есть большевикам)»

Однако, когда в 1922 году главный инспектор военно-учебных заведений РСФСР А. И. Верховский дал показания Агранову, который уверил его от имени коллегии ГПУ и ЦК РКП(б), что эти показания необходимы для исторического выяснения роли партии эсеров, а не для привлечения её членов к ответственности, но затем использовал его показания на суде, Верховный трибунал всё же вынес частное определение в адрес Агранова за «явную неправильность в деле допроса свидетеля».

С 24 мая 1923 года по 26 октября 1929 года Агранов — заместитель, затем начальник Секретного (с марта 1931 года Секретно-политического) отдела ОГПУ. С 24 мая 1930 года — помощник начальника, с 14 марта 1931 года — начальник Секретно-оперативного управления (СОУ) ОГПУ. Имея только четырёхклассное начальное образование, иногда представлялся профессором психологии, специализировался на работе с представителями интеллигенции и старыми большевиками, лично долгое время читал курс «Истории ВЧК» в Высшей школе ОГПУ-НКВД. Не чурался лично проводить допросы (в частности, именно он допрашивал патриарха Тихона, дочь Льва Толстого — Александру Львовну и других), готовил такие известные процессы 1920-х — начала 1930-х годов, как процесс правых эсеров, процессы Промпартии и Трудовой крестьянской партии, по которым были арестованы многие представители интеллигенции. Агранов принимал непосредственное участие в разработке и проведении знаменитой операции «Трест», ликвидации структур «Народного Союза защиты Родины и Свободы» знаменитого эсера-террориста Б.Савинкова. Лично курировал расследование по «Академическому делу» и, судя по всему, был его инициатором. Активно участвовал в художественной жизни Москвы, близко общался с членами РАППа и ЛЕФа, дружил семьями с Ю. К. Олешей, Бриками, был в дружеских отношениях с Л. Л. Авербахом, Б. А. Пильняком, О. Э. Мандельштамом, В. В. Маяковским и другими. По версии некоторых искусствоведов, именно Агранов организовал «самоубийство» Маяковского. Это маловероятно, но застрелился поэт действительно из пистолета, подаренного ему Аграновым. Агранов был завсегдатаем «литературных салонов» Лили Брик и Зинаиды Райх, где был известен как «милый Янечка», дружил с Сергеем Есениным и Михаилом Булгаковым (считается, что именно Агранов послужил прототипом образа Афрания в романе «Мастер и Маргарита», а арестованный Аграновым в 1924 году по делу «Ордена русских фашистов» друг Есенина поэт Иван Приблудный — прототипом Ивана Бездомного), что не помешало ему 4 апреля 1937 года, буквально за считанные дни до своей «опалы», санкционировать арест сына Сергея Есенина — Юрия (Георгия) — как «активного участника к/р фашистско-террористической группы».

Как замначальника СПО, Агранов в начале июня 1925 года привлёк к сотрудничеству с ОГПУ генерального секретаря Русского автономного масонства Б. В. Астромова, который «сдал» ОГПУ в результате этого сотрудничества ложи ордена мартинистов, «Христианский эзотерический орден», масонские ложи, управлявшиеся Великой ложей Астреи. После чего силами ОГПУ было разгромлено и его Русское автономное масонство, всё завершилось летом 1926 года процессом, на котором было осуждено семнадцать масонов, включая и самого Астромова.

Видимо после этого процесса Агранов сказал:

«…мы обязаны противопоставить черной и белой, а проще — белогвардейской магии нашу красную магию»

Одновременно с этим он вместе с известными чекистами Г. Бокием и Я. Блюмкиным (потом, в 1929 году, он лично руководил расстрелом Блюмкина и стрелял сам) разрабатывал и реализовывал сложнейшую операцию по организации под руководством Рёриха и Блюмкина экспедиции ОГПУ в Тибет под легендой поисков Шамбалы, соответствующие обоснования подготовил профессор А. В. Барченко, который в спецотделе ОГПУ под руководством Бокия занимался астрологией, оккультными науками, опытами по гипнозу, телепатии и прочими подобными проблемами (одновременно он заведовал нейроэнергетической лабораторией ВНИИ экспериментальной медицины). Агранов организовывал силовое и оперативное обеспечение этой операции. Позднее, в 1935—1936 годах, он же начал подготовку беспрецедентной акции, завершенной уже после его ареста — танкового рейда спецподразделения НКВД по Тибету и Восточному Туркестану, по следам экспедиции Рёриха-Блюмкина.

После конфликта в руководстве ОГПУ (между С. А. Мессингом, Е. Г. Евдокимовым, И. А. Воронцовым, Я. К. Ольским и Л. Н. Вельским с одной стороны, и Г. Г. Ягодой, поддержанным В. Р. Менжинским — с другой) Агранов 31 июля 1931 года вошёл в состав Коллегии ОГПУ, с 1 сентября (по 21 февраля 1933 года) был назначен полномочным представителем ОГПУ по Московской области (согласно письму Л. Кагановича Сталину, Менжинский, вместе с Акуловым и Балицким, возражал против назначения Агранова на этот пост, считая его незаменимым в СПО). Менжинский предлагал кандидатуру В. Н. Манцева, которого Каганович, считавший, по его словам, «Мессингом № 2», отверг, а кандидатуру Агранова считал «самой подходящей». Одновременно до 11 июня 1932 года Агранов по совместительству — начальник особого отдела Московского ВО. Пользовался большим доверием и уважением у Г. Г. Ягоды, был награждён двумя орденами Красного Знамени (постановления от 14 декабря 1927 года и 20 декабря 1932 года — к 15-летию ВЧК), двумя знаками «Почётный работник ВЧК-ГПУ». Где-то в это время (не позднее 1929 года) он женился на Валентине Александровне Кухаревой, польке по национальности, вдове расстрелянного за «шпионаж» в пользу Польши красного командира, вскоре у них родилась дочь.

С 21 февраля 1933 года Агранов — зампред ОГПУ, на этом посту по поручению Сталина возглавил компанию по борьбе с «очагами гомосексуализма» в советских и партийных органах:

«3 июня 1934 года

Зампред ОГПУ Агранов — Сталину.
Сов.секретно.

ОГПУ при ликвидации очагов гомосексуалистов в Москве выявлен, как гомосексуалист, заведующий протокольной частью НКИД Флоринский Д. Т.
…
Флоринский подтвердил свою принадлежность к гомосексуалистам и назвал свои гомосексуальные связи, которые имел до последнего времени с молодыми людьми, из них большинство вовлечено в гомосексуальные отношения впервые Флоринским.

Вместе с этим Флоринский подал заявление на имя Коллегии ОГПУ, в котором он сообщил, что в 1918-м году являлся платным немецким шпионом, будучи завербованным секретарем германского посольства в Стокгольме»

Вкоре после этого Агранов подготовил для Ягоды докладную записку на имя Сталина о том, что

«актив педерастов, используя кастовую замкнутость педерастических кругов в непосредственно контрреволюционных целях, политически разлагал разные общественные слои юношества, в частности рабочую молодежь, а также пытался проникнуть в армию и на флот».

С 10 июля 1934 года по 17 мая 1937 года Агранов — 1-й замнаркома внутренних дел СССР. Член ЦРК ВКП(б) (XVII съезд), член ЦИК СССР (VII созыв). После убийства С. М. Кирова и смещения начальника УНКВД ЛО Ф. Д. Медведя 2 декабря 1934 года прибыл в Ленинград вместе со Сталиным, в течение 4 дней исполнял обязанности начальника УНКВД, возглавил руководство следствием по этому делу, был инициатором массовых арестов; по версии некоторых историков именно он занимался непосредственной организацией самого убийства. За 10 дней были составлены списки подлежащих высылке, как «не внушающих политического доверия», из Ленинграда более 11 тысяч человек, затем Агранов лично возглавил Особое совещание, осудившее большинство фигурантов дела.

На оперативном совещании оперсостава НКВД СССР 3 февраля 1935 года по результатам расследования убийства Кирова, Агранов докладывал:

«Наша тактика сокрушения врага заключалась в том, чтобы столкнуть лбами всех этих негодяев и их перессорить. А эта задача была трудная. Перессорить их было необходимо потому, что все эти предатели были тесно спаяны десятилетней борьбой с нашей партией. Мы имели дело с матерыми двурушниками, многоопытными очковтирателями.

В ходе следствия нам удалось добиться того, что Зиновьев, Каменев, Евдокимов, Сафаров, Горшенин и другие действительно столкнулись лбами».

Вредительская звезда Агранова со Спасской башни Кремля

С 23 августа 1935 года Агранов организовывал также замену звездами имперских орлов на башнях Кремля, производившуюся силами НКВД, для чего истребовал «на звезды» 67,9 кг золота. К ноябрю четыре звезды были установлены на Спасской, Никольской, Боровицкой и Троицкой башнях, но оказались «вредительскими», и в 1937 году их заменили на хорошо всем известные рубиновые звезды-светильники. До наших дней сохранилась только одна из «аграновских» звезд (со Спасской башни), установленная на шпиле Северного речного вокзала в Москве.

26 ноября 1935 года, после введения специальных званий ГБ (что интересно — он и был инициатором их введения), Агранову присвоено звание комиссар государственной безопасности 1-го ранга.

Агранов был одним из главных организаторов политического процесса по делу Г. Е. Зиновьева, Л. Б. Каменева и т. д., он не только сохранил своё положение после прихода в НКВД Н. И. Ежова, но и объединил в одном лице с 29 декабря 1936 года посты первого замнаркома и начальника ГУГБ НКВД. Под личным контролем Агранова проводились допросы Каменева, Зиновьева, Бухарина, Рыкова, Тухачевского и других. Именно под его руководством готовились материалы для главных политических процессов 1930-х годов в СССР. Долгое время Агранов пользовался исключительным доверием Сталина, ранее в подмосковном Зубалово их дачи располагались рядом и они часто вместе проводили время.

После расстрела Агранова, уже на своём суде, Ежов говорил:

«Никакого заговора против партии и правительства не организовывал, а наоборот, все зависящее от меня я принимал к раскрытию заговора. В 1934 году я начал вести дело „О кировских событиях“. Я не побоялся доложить в Центральный Комитет о Ягоде и других предателях ЧК. Эти враги, сидевшие в ЧК, как Агранов и другие, нас обводили, ссылаясь на то, что это дело рук латвийской разведки. Мы этим чекистам не поверили и заставили открыть нам правду об участии в этом деле протроцкистской организации. Будучи в Ленинграде в момент расследования дела об убийстве С. М. Кирова, я видел, как чекисты хотели замазать это дело. По приезде в Москву я написал обстоятельный доклад по этому вопросу на имя Сталина, который немедленно после этого собрал совещание.

При проверке партдокументов по линии КПК и ЦК ВКП(б) мы много выявили врагов и шпионов разных мастей и разведок. Об этом мы сообщили в ЧК, но там почему-то не производили арестов. Тогда я доложил Сталину, который вызвал к себе Ягоду, приказал ему немедленно заняться этими делами. Ягода был этим очень недоволен, но был вынужден производить аресты лиц, на которых мы дали материалы. Спрашивается, для чего бы я ставил неоднократно вопрос перед Сталиным о плохой работе ЧК, если бы был участником антисоветского заговора.

Мне теперь говорят, что все это ты делал с карьеристской целью, с целью самому пролезть в органы ЧК. Я считаю, что это ничем не обоснованное обвинение, ведь я, начиная вскрывать плохую работу органов ЧК, сразу же после этого перешел к разоблачению конкретных лиц. Первым я разоблачил Сосновского — польского шпиона. Ягода же и Менжинский подняли по этому поводу хай и вместо того, чтобы арестовать его, послали работать в провинцию. При первой же возможности Сосновского я арестовал. Я тогда не разоблачал Миронова и других, но мне в этом мешал Ягода. Вот так было и до моего прихода на работу в органы ЧК.»

Таким образом, осенью 1936 года сохранить свой пост Агранову позволило именно решение Сталина, оформленное в виде шифротелеграммы:

«Из Сочи. 25.09.36. Кагановичу, Молотову. Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост Наркомвнудела. Ягода оказался явным образом не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на 4 года. Замом Ежова можно оставить Агранова. Сталин, Жданов.»

Однако уже в конце 1936 года Ежов якобы получил от Сталина ценное указание:

«Агранов — это неискренний человек, провокатор. Надо еще посмотреть, как он вел следствие по делу об убийстве товарища Кирова, может быть, так, чтобы запутать все дело. Ягода всегда делал на него ставку.»

С 15 апреля 1937 года Агранов (он всё же продолжал считаться «человеком Ягоды», хоть и выступил на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) с жёсткой критикой прежнего руководства НКВД) понижен до замнаркома и начальника 4-го отдела (СПО) ГУГБ НКВД. В начале апреля Ежов сообщил Сталину, что на Агранова от «бдительных товарищей по работе» поступают сигналы о его симпатиях к Троцкому, что он проводил вечера в компании с Каменевым, Бухариным и Радеком, когда они находились под следствием. На это Сталин якобы ответил ему:

«Ты — нарком, решай сам. Раз человек запачкался, его надо убрать».

С 17 мая 1937 года Агранов отправлен Ежовым в «ссылку» — начальником Саратовского облуправления НКВД.

Арест, смерть и попытки реабилитации

Из Саратова, будучи фактически сослан и отстранён от дел, Агранов написал Сталину письмо, в котором предлагал арестовать Крупскую и Маленкова, в то время завотделом руководящих парторганов ЦК. Маленков (вместе с членом Политбюро А. А. Андреевым) из Саратова, куда летом 1937 его послал Сталин для «чистки» местного руководства, предложил арестовать Агранова.

19 июля Маленков доложил Сталину из Саратова, что партийное руководство области сменено, снятый с должности бывший первый секретарь обкома должен быть арестован, а чистку необходимо продолжить:

«… 5)Ознакомление с материалами следствия приводит к выводу, что в Саратове остается до сих пор неразоблаченной и неизъятой серьезная правотроцкистская шпионская организация.

Агранов, видимо, и не стремился к этому.

В то же время, на основании личных, произведенных т. Строминым и т. Маленковым, допросов сотрудников УНКВД и некоторых арестованных, установлено, что следствие направлялось по явно неправильному пути.

Есть арестованные, не имеющие никакого отношения право-троцкистским организациям, ложные показания которых были продиктованы следователями под руководством Агранова, а ближайшим помощником его в этом деле является Зарицкий, довольно подозрительная личность, которого пришлось арестовать. Сам аппарат Саратовского УНКВД до сих пор остается нерасчищенным от врагов… врагов, оставленных Пилляром и Сосновским. Агранов ничего в этом отношении не сделал. На основании этого считаем целесообразным Агранова сместить с должности и арестовать».

После этого Агранов был исключён из ВКП(б) с формулировкой «за систематические нарушения социалистической законности».

20 июля 1937 года Агранов был арестован. После продолжительного следствия «признал» себя виновным в принадлежности к антисоветской троцкистской организации и 1 августа 1938 года был расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда (ВКВС) СССР. Через несколько дней после этого была расстреляна и его жена Валентина Кухарева-Агранова.

Интересно, что помимо «принадлежности к антисоветской троцкистской организации» Агранову была вменена и ст. 58.11 УК РСФСР, предусматривавшая отвественность за

«активные действия или активную борьбу против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственных или особо-секретных должностях при царском строе или у контр-революционных правительств в период гражданской войны»

Таким образом, не исключено, что в ходе расследования всплыли какие-то факты о сотрудничестве Агранова например с царской охранкой или военной контрразведкой — недаром он так легко порвал с партией эсэров и потом активно организовывал репрессии против её бывших членов. Кроме того, одним из специалистов архива ФСБ, работавшим с документами по делу Аграновых, было высказано мнение, что Агранову поставили в вину некую «неправильность» в расследовании «Академического дела», когда ему в руки попал огромный корпус документов, в том числе освещавших дореволюционную деятельность некоторых лидеров большевиков.

В октябре 1955 года Главная военная прокуратура, рассмотрев ходатайство дочери казнённого, отказала в пересмотре дела Агранова и его реабилитации как виновного в организации массовых репрессий:

«1. …Агранов за принадлежность к антисоветской организации был осужден необоснованно.
2. Материалами дела и дополнительной проверкой полностью доказана вина Агранова в систематическом нарушении социалистической законности в период его работы в органах НКВД.
3. В связи с этим является нецелесообразным входить с заключением в Военную Коллегию Верховного Суда СССР на предмет прекращения дела в отношении Агранова, в части принадлежности его к антисоветской организации».

При повторном пересмотре дела в период массовой реабилитации 1988—1991 годов решение ГВП от 1955 года оставлено в силе.

Фотографии

• 

  Я.С.Агранов — секретарь Малого Совнаркома, 1918 год.

• 

  Я.С.Агранов и Г.Г.Ягода (первый и второй слева) — делегаты XVII съезда ВКП(б), Москва, 1934 год.

• 

  Я.С.Агранов и Н.И.Ежов (в центре и первый слева) с группой высшего оперсостава НКВД перед пленумом ЦК ВКП(б), Москва, февраль 1937 года.

Документы

• Постановление СНК о закрытии московских буржуазных газет
• Материалы дела Петроградской боевой организации в отношении Н.С.Гумилёва

Литература

• Абрамов В. Евреи в КГБ. Палачи и жертвы. М., Яуза-Эксмо, 2005.
• Залесский К. А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. Москва, Вече, 2000.
• Скарятин В. Тайна гибели Владимира Маяковского М., 1998.
• Чекисты: история в лицах. Москва, Кучково Поле, 2008.
• РГАЛИ ф. 358 оп. 1 ед. хр. 20 л. 89