Стан избранных
Стан избранных
- Автор:
- Жан Распай
Jean Raspail
- Предмет:
- Толерантность, Либерастия, Миграционный кризис
- Переводчик:
- Вадим Давыдов
(аннотация)Править
В 1973 году Жан Распай (Jean Raspail), известный путешественник, исследователь и автор книг о путешествиях, написал футуристический роман «Лагерь Святош» (The camp of the Saints). Время действия — примерно 25 лет в будущем (то есть практически наши дни!).
В полунищей Калькутте (Индия) разразился голод. Из гуманитарных соображений правительство Бельгии решило впустить некоторое количество детей на свою территорию, но когда десятки тысяч изможденных матерей с детьми хлынули в бельгийское Консульство, испугалось, отменило свое решение и закрыло здание. Вспыхнул стихийный бунт, охрана и некоторые сотрудники консульства были убиты и, как следующий логический шаг, в толпе нашелся лидер, мессия, с революционной идеей физического захвата лагеря святош, в данном случае — страны, где есть еда, вода, жильё и чудеса Голливуда. Революционные идеи быстро овладели сознанием полуголодных масс и за несколько дней были захвачены все возможные и невозможные плавучие средства и ржавая флотилия через несколько месяцев жуткого пути — вокруг Африки и через Гибралтарский пролив — достигла южных берегов Франции.
Через 10 лет, в предисловии к очередному переизданию, Распай писал о внезапном видении, посетившем его в один из дней 1972 года, когда он из окна своего дома смотрел на Средиземное Море: «Миллион бедных, убогих, вооруженных только их слабостью и количеством, сокрушенные страданием и нищетой, обремененные голодными коричневыми и черными детьми, готовые высадится на нашу землю, авангард бесчисленных масс, тяжело давящих на все части нашего усталого и сытого Запада. Я буквально видел их, видел страшную проблему, которую они представляют, проблему абсолютно неразрешимую внутри наших моральных стандартов (выделено мною). Дать им высадиться, значит уничтожить нас. Не пустить — уничтожить их».
Идея романа абсолютно ясна: раса определяет все. Ни идеология, ни классы уже не важны. В конце романа поток «потных, липких тел, локтями отталкивая других, безумно пробиваясь вперед — каждый человек за себя, — в свалке пытаясь достичь заветного потока молока и меда», сметает и давит и явного фашиста, и либерального священника, и солдат, отказавшихся стрелять по кораблям. Книга Распая оказалась во многом пророческой. Не окажутся ли пророческим и те книги, которые сегодня отметаются как «неполиткорректные»?
«После того как белая раса была размыта и уничтожена, проводились археологические раскопки пласта времён „мирного завоевания“ Европы цветными. Повсеместно обнаруживались тела изнасилованных и обезображенных белых женщин. Тела несчастных напоминали бомбы Второй Мировой, которые находят и ныне в городах Европы и России…»
Реакция обывателейПравить
Оскорбленная французская элита, взращенная на либерализме 60-х и уверенная в своих особых теплых и гуманных — в отличие от англосаксонского мира — отношениях со странами третьего мира, буквально разнесла в пух и прах Распая. Общий вывод этих критиков был ясен: роман — расистский, а автор — расист и неонацист.
Следующие 12 лет Распай путешествовал, зарабатывая на хлеб безобидными романами и этнографическими исследованиями, а в 1985 году ударил опять, опубликовав вместе с ученым-демографом Жерардом Дюмоном статью в le Figaro Magazine, где утверждал, что быстро растущая неевропейская, иммиграционная часть населения Франции все больше угрожает сохранению и, в конечном счете, выживанию традиционной французской культуры и самой нации.
В 1990 году имя пожилого писателя — ему тогда было 65 лет — опять всплыло на поверхность, на этот раз не как главного действующего лица, но по поводу, схожему с предыдущими.
Би-Би-Си сняло фильм «Марш», который стал классикой европейского ТВ, но никогда не показывался в США. Речь в нём идет о беженцах из Судана, которые для исхода в землю обетованную (в Европу) выбрали прямой путь на север через Сахару, и с материальной и психологической помощью Ливии, назвавшей участников марша «душой страдающей Африки», увеличившись в размере до 250 000 человек, добрались до того же Гибралтарского пролива. Их встречает восторженная толпа журналистов, прямая телевизионная трансляция по всем телеканалам Европы и Америки, группа возбужденно-радостных черных американских конгрессменов, организующих грандиозное шоу-паблисити и плохо различимые в свете фотовспышек солдаты Объединенной Европы. На этом фильм заканчивается. Распай пытался судить Би-Би-Си за плагиат, но проиграл.
В 2001 году о книге вспомнили, когда в Европу стали прибывать лодки с курдскими беженцами.
В 2011 году «Лагерь Святош» переиздается во Франции, несмотря на угрозы в сторону Распая и большие шансы отправиться за решетку за разжигание ненависти. Книга становится бестселлером.
В 2013 году Распай в одном из интервью говорит: «Модель интеграции больше не действует. Даже допуская то, что мы сегодня выпроваживаем из страны немного больше незаконных иммигрантов на границе и успешно интегрируем немного больше иностранцев — численность их не перестанет расти, и это ничего не изменит в фундаментальной проблеме: прогрессирующий захват Франции и Европы не имеющим исчисления третьим миром… Есть только два выхода. Или мы как-то попытаемся приспособиться, и Франция — ее культура, ее цивилизация — просто уйдет, умрет без громких похорон. Это, по моему мнению, именно то, что произойдет в будущем. Или же мы не приспосабливаемся вовсе — то есть перестанем создавать культ Другого и откроем заново для себя то, что наш ближний — это, во-первых, тот, кто рядом с нами, что предполагает, что мы на какое-то время остановимся на „безумных христианских идеях“, как говорил Честертон, на этих сбившихся с пути правах человека и примем меры для коллективного отдаления, совершенно необходимые для того, чтобы предотвратить растворение страны во всеобщем скрещивании. Другого выхода я не вижу. В молодости я много путешествовал. Все народы замечательны, но если их слишком сильно перемешать, то это скорее даст выход злобе и враждебности, чем симпатии. Смешивание никогда не остается миролюбивым, это опасная утопия».
В интервью, данном Le Point осенью 2015 года, Жан Распай уже просто констатирует факт: всё только ещё начинается для Европы и худшее впереди.[2]
СсылкиПравить
См. также: