Текст:Трой Саутгейт:Кровь и почва
Кровь и почва
- Автор:
- Трой Саутгейт
- Предмет:
- Кровь и почва
Кровь и почва: революционный национализм, как авангард экологической чистоты
«Однажды сточные воды городов очистятся, превратятся в реки и напоят землю, которая родит для людей хорошую еду. Однажды лососи снова начнут плавать в Темзе; человеческий труд станет творческим и радостным. Однажды душа человека, на протяжении столетий подавлявшаяся борьбой за выживание, ярко раскроется под полуденным солнцем» — Генри Уильямсон .
Во время, когда современный мир находится в состоянии неопределенности, возрождение роли природы, как проводника и вдохновения к лучшему существования, вызывает все больше доверия и внимания.
К сожалению, большинство людей оторвалась от своей почвы, отказалась от расового и культурного наследия и отрубили корни предков. Уже в далеком 1833 году Уильям Коббетт предсказал, что англичане «убегут от плуга». И, действительно, словно по мановению волшебной палочки, люди покинули поля и направились в города, к зловонным трубам и фабрикам без окон. Началась Индустриальная революция. Однако даже сегодня деревня продолжает сопротивляться, пытаясь убедить нас, что «всё современное является поверхностным и временным, а некоторые вещи остаются стабильными, неизменными и вечными». Действительно, привлекательность простой жизни остается неизменной. В противовес Системе и бледной стерильностью модернизма, очарование наших лесов, холмов и долин продолжают напоминать, что человек может вернуться к своему первоначальному существованию. Хотя чрезмерное увлечение научным прогрессом и привело к необратимым последствиям, но люди наконец-то начинают отходить от потребительского нигилизма буржуазии. Какое же значение для нас имеют «кровь и почва», и откуда происходит поезд к образованию небольших сельских самоуправляемых общин?
Эта тема появилась в Германии в 20-х годах прошлого столетия. Первым за её изучение взялся Август Виннинг — бывший социал-демократ, оставивший партию из-за её интернационализма. В 1927 году Георг Кенстлер основывает в Трансильвании журнал «Кровь и почва», в котором пропагандировал «внутреннюю связь между народом и его землей, который, если необходимо, скрепляется кровью».
Для немецких крестьян понятие «кровь и почва» стали «кодовым словом, которое защищало их человеческую индивидуальность. Оно обращалось к племенному инстинкту и выделяло роль крестьянина в жизни народа. Городские жители только потребляют продукт, а сельские — воспроизводят его. Крестьяне являются животворной кровью нации, её культурной и духовной основой». Но утверждение, что раса своими корнями соединенная с территорией, на которой её предки проливали свою кровь, не является терминологическим открытием Веймарской Германии. Нелогично связывать феномен «крови и почвы» с последующим приходом к власти национал-социалистов, или считать, что романтики двадцатого столетия, такие как Немецкое молодёжное движение и различные фёлькише коммуны, олицетворяют в себе средневековый арийский дух. Совсем нет! Образ отважного фермера и его преданной жены выходит за пределы тевтонских легенд, «кровь и почва» являются неотъемлемыми частями естественного порядка и не укладываются ни в какие исторические сроки. Для тех, кого вдохновляет этот идеал, он стал живым проявлением нордической души, «неписаной истории Европы, которая не связана с торговцами, бандитской аристократией и двуглавой гидрой церкви и монархии».
На протяжении веков сила империализма бережно лелеялась капиталистами-марксистами. Это привело к появлению и развитию его многочисленных идеологических вариантов, которые возникали, как империи на песке, и быстро шли в небытие. Конечно, самозваные феодалы всё же успевали вытащить самое ценное из тонущего корабля фальшивых идеологий и извлечь из этого большую денежную выгоду. Революционный национализм, или, как некоторые его называют, национал-анархизм, — это больше, чем политическая идеология. Так же, как и связь между обществом и его землей, является духовным, что невозможно измерить. Как объясняла Анна Брамвелл, «кровь и почва» является «скорее чем-то скрытым, чем явным». На практике это сейчас часто можно увидеть во Франции и Греции, в некоторых штатах Америки, где продажа земли иностранцам или запрещена, или связана с большими трудностями. Короче говоря, те, кто принимает концепцию «крови и почвы», должны понимать, что она не ограничивается только политикой. Насколько в будущем возможно возрождение этой концепции для всего человечества, настолько наш дальнейшее развитие будет естественным и органичным.
Никто не сомневается, что советник Гитлера по вопросам сельского хозяйства Вальтер Дарре был прежде всего политиком. Но он понимал, что, если Германия хочет сохранить свои сельские традиции, то правительство национал-социалистов должно обезопасить существование крестьян от любых неблагоприятных воздействий. Дарре не хотел, чтобы здоровые крестьянские силы превратились в городских беглецов или алчных буржуа, которые видят в земле только денежную выгоду и будущий урожай. Но Дарре был идеалистом, и, к сожалению, Гитлер не принял его идеи серьезно. 6 марта 1930 национал-социалистическая немецкая рабочая партия (НСДАП) опубликовала « |Официальный манифест о позиции НСДАП по отношению к крестьянам и сельскому хозяйству». В этом документе отмечалось, что «Мощный класс сельских жителей, играет ключевую роль в росте нации, является краеугольным камнем платформы Национал-социалистов». Далее отмечалось, что крестьяне притесняются несколькими силами:
- «еврейский мировой капитал — который на самом деле контролирует парламентскую демократию в Германии;
- иностранные сельхозпроизводители, имеющие более благоприятные природные условия;
- посредники — представители этого среднего класса, пытающиеся получить наибольшую выгоду и от потребителей, и от производителя;
- энергетические кампании, также контролируемые евреями, которые предлагают завышенные цены за электричество и средства производства».
Исходя из условий существующей эксплуатации сельских жителей, национал-социалисты требуют, чтобы владеть землей могли только граждане Германии, которые имеют право также на её наследование (чтобы крепче привязать крестьян к почве). Также необходимо было колонизировать новые земли для нужд постоянно растущего немецкого населения.
Но, эти простые принципы, очень привлекательные для простых крестьян и приближенных к земле энтузиастов, так и не были воплощены в жизнь после прихода Гитлера к власти в 1933 году. В 1940 году Отто Штрассер раскритиковал правительственный «Закон о земле», который поддерживал только часть сельских жителей и «создал три вида сельхозпроизводителей крестьян, доля которых во владении землей такая небольшая, что они не имеют никакого влияния; средних и богатых арендаторов; и больших землевладельцев, поставивших свои владения на капиталистическую линию».
Вальтер Дарре (который присоединился к национал-социалистам лишь в 1930 году) завоевал еще в 20-х годах репутацию высокопринципиального человека после того, как отказался от прибыльной должности в Восточной Пруссии, после конфликта с начальством. В 1926 году Дарре написал статью, в которой предостерегал тех, кто стремился восстановить Германскую колониальную империю. Эту идею он считал «вредной и разрушительной для Немецкой отечества». Дарре был скорее исключением в партии, которая проповедовала насильственную колонизацию оккупированных Германией земель. Через несколько лет, когда Гитлер провёл аннексию чешских Богемии и Моравии, Дарре записал в своём дневнике, что, создавая империю счёт национальных интересов, Германия повторяет ошибки Англии. Тем не менее, когда Гитлер понял, что бешеная популярность Дарре может обеспечить для национал-социалистов необходимые голоса на выборах, то ввел его в состав партийной верхушки и позволил занять министерский пост.
Было бы неплохо, если бы современные «зелёные» позаимствовали бы честность и целостность у таких людей, как Вальтер Дарре. К сожалению, большинство из них боятся признать, что Раса должна занять ключевое место в восстановлении естественного порядка. Так, как это сделал Дарре, провозгласив, что крестьяне являются «однородной расовой группой, имеет нордических предков и формируют расовую и культурную матрицу Германской нации». В 1929 Дарре опубликовал «Крестьянство и ключ к пониманию нордической расы», в которой он сделал вывод, что «провидение предоставило много преимуществ нордической расе, которые она с честью использовала. Представители этой расы должны положить свою жизнь для развития и воплощения нравственных принципов».
На самом деле, Дарре сделал больше, чем уменьшение максимального процента с сельхозкредитов до 2 % или обеспечения крестьян правом наследовать землю. Однако позже он понял, что Гитлер не стремится воплощать в жизнь «Двадцать пять пунктов национал-социалистов», которые имели в своей основе крестьянские принципы. Поэтому Дарре пытался сделать как можно больше за короткий срок, так-как что чувствовал, что ему на смену готовят гитлеровского лакея технократа Герберта Бакке. В Госларе, старинном средневековом городе, Дарре основал «крестьянскую столицу», где пытался воссоздать историю немецкого земледелия и пропагандировать распространение природного обработки земли. Его мечтой было создать в Госларе новый крестьянский интернационал, зеленый союз северных европейцев. Здесь он произносил речи, в которых нападал на диктатуру и имперские амбиции национал-социалистов. В город стекались толпы сторонников. Энтузиасты природного фермерства из Англии приветствовали планы Дарре и его новое законодательство о наследовании земли. Представители крестьянских движений из Норвегии и Дании присоединились его концепции «крови и почвы». Дальнейшие планы Дарре были еще более радикальными — он стремился уничтожить всё индустриальное общество и создать на его месте что-то вроде сельских общин.
По его мнению, «капитализм и индустриализация вскоре потерпят поражение (такого взгляда придерживалось много людей во время Депрессии), и вместе с ними закончится эпоха массовой урбанизации и механизации. Урбанизированное общество не сможет восстановиться. Его гибели помогут крестьяне, объявив городам блокаду. На его месте образуется новое общество, костяк которого составят здоровые, крепкие крестьяне». Дарре, таким образом, понимал, что город черпает свои силы из села. Он знал, что если немецкие крестьяне отрежут паразитические индустриальные регионы от сельских источников, то можно ускорить и саморазрушения капитализма в целом. Лидеры национал-социалистов пытались присвоить достижения Дарре в свою пользу и в то же время свести его идеи на нет. В августе 1937 года на Международной конференции Герман Гёринг провозгласил, что «ни одна страна не может сегодня находиться вне мировой экономической системы. Ни одна страна не может больше сказать, что мы выходим из сферы мировой экономики и будем жить и обеспечивая себя самостоятельно». С апреля 1939 года, согласно четырехлетнему плану Геринга, который перестраивал экономику в соответствии с военным положением, молодых людей забирали от земли и принудительно мобилизовали на фабрики.
Дарре критиковал нацистский режим за «экономический империализм, который не имеет ничего общего с идеалами „крови и почвы“». В 1942 г. Дарре был лишён министерского кресла, на его место назначили одиозного и менее опасного Герберта Бакке. С этого момента Дарре понял, что Гитлер жестоко предал немецких крестьян. По словам Брамвелла: «Гитлер считал Дарре полезным теоретиком и организатором во время кризиса, но, когда он попытался внедрить свои идеи в жизнь, как и многие другие революционные идеологи, то его отстранили от власти». Фюрер лишил Германию её лучшего пионера экологического движения; человека, которую можно считать настоящим патриархом современных зеленых.
Но Дарре был не единственным радикалом среди национал-социалистов. Он был лишь одним из когорты разочарованных антикапиталистов, которые пытались радикализировать национал-социалистов изнутри. В этом отношении Дарре был ещё счастливее других, таких как Федер и [[Отто Штрассер[Штрассер]], которые также не увидели воплощение своих идей в жизнь. Несмотря на свой аграрный радикализм, Дарре так и не понял пагубность своего сотрудничества с национал-социалистами, пока не стало слишком поздно. С другой стороны, если бы он не занял пост министра сельского хозяйства, то не смог бы воплотить свою доктрину «крови и почвы» хотя бы частично. Но это вовсе не является свидетельством в пользу тех стратегов, которые пытаются воплотить свои идеалы, сотрудничая с правительством, а просто показывает, на примере Дарре и его ближайших последователей, кое-чего можно достичь и в рамках существующей системы. Дарре верил, что только Зеленая революция может смести старую Систему и заложить основы Нового аграрного порядка.
Взгляды Дарре на среду нашли поддержку также у Корнелиу Кодряну и среди руководства Румынского легионерского движения («Железная гвардия»), главным образом потому, что перед Второй мировой войной 90 % населения Румынии составляли крестьяне. Антиурбанизм был характерной чертой этих зеленых национал-революционеров, мощного духовного бастиона тогдашней Европы. О многом свидетельствует их девиз — «идя вверх, мы защитим существования деревьев и гор от дальнейшего истребления. Спускаясь вниз, в города, мы принесем смерть и прощение». Их взгляды можно сравнить с теми современными национал-анархистами, которые пытаются разрушить капитализм изнутри, вместо того, чтобы строить ему внешнюю альтернативу .. Кодряну глубоко чувствовал духовные корни своей родины. Другим примером того, какое влияние на Железную гвардию произвела концепция «крови и почвы» символика Легионеров, которая подчеркивает физическое и духовное бессмертие. В 1927 году, 27 легионеров поклялись охранять родину, держа руки на кожаных сумках с родной землей. Хотя вся церемония и имела больше театральный эффект, но эта земля была олицетворением души нации, включает в себя «не только римлян, живущих на одной территории, имеющих общее прошлое и будущее, одинаковую одежду, но и всех римлян, живых или мертвых, живших на этой земле от начала истории и тех, кто будет жить здесь в будущем».
В Испании концепцию «крови и почвы» частично приняли фалангисты Хосе Антонио Примо де Риверы. Хотя этот националистический лидер «резко нападал на патриотизм типа» крови и почвы", характерный для румынских и немецких национал-социалистов, и на романтический национализм, он проповедовал «тягу к земле». Согласно высказывания Хью Томаса, «патриотизм должен уходить не от сердца, а от ума».Фалангисты были идеалистами, что им не помешало встать на сторону реакционера генерала Франко во время Гражданской войны в 1936 году. Хосе Антонио стремился, чтобы его страна доминировала в мире, и глубокую привязанность крестьян к земле считал «анахронизмом». К сожалению, многие его «экономические и политические ценности были модернизацией учения Муссолини и Мосли». С другой стороны, Испанский лидер резко критиковал тех, кто распространял заразу декадентской городской жизни: «наше место — на свежем воздухе, под безоблачным звёздным небом, с оружием в руках. Пусть другие занимаются своей возней. Мы находимся вне этого — возбуждённые, горящие, чистые, мы ощущаем как занимается заря в наших сердцах».
Но, в то время, как капитализм несет основную ответственность за разрушение природной среды, то марксизм, даже, не принимает её во внимание. Как писал Джон Сеймур, один из пионеров природного земледелия и самообеспечения: «Карл Маркс, который провёл большую часть своей жизни в библиотеке, сталкивался с природой настолько мало, насколько это возможно, вообще, для существования живого существа. В результате, его философия полностью игнорирует всё, что не является человеческим. Он только знал, что пища приходит из села, что где-то есть какие-то люди, которые её выращивают. И при этом он решился сделать заявление о „идиотизме деревенской жизни“. А не является ли идиотизмом, провести всю свою жизнь в библиотеке?». Практическое воплощение марксистской философии в Восточной Европе показало, что он полностью игнорирует естественный порядок. Курьезом является уже то, что в результате такой политики Россия — которая является крупнейшей житницей мира — вынуждена была импортировать зерно из-за границы. В результате внедрения принципов государственного планирования, Сталин привёл миллионы крестьян к массовой нищете и голоду. Некомпетентность Красного диктатора в сельском хозяйстве была омрачена стремительной индустриализацией, которая отвлекла внимание мировой общественности. Марксизм возлагается больше на кровь, чем на почву.
И, возвращаясь к современности, надо отметить, что пока участники экологических движений не почувствуют ту духовную связь, объединяющую человека с его окружением, то реакционеры, либералы и различные левые будут продолжать разрушать естественный порядок. Мы, революционеры, — единственные, кто может оживить и освободить природу из капиталистического плена, но лишь тогда, когда откроем в себе внутреннюю связь с ней. Необходимо осознать, что, поскольку мы произошли от предка — почвы, частью которого мы всегда являемся, то мы обречены вернуться к нему в конце нашего короткого пребывания на земле. Иначе, без осознания своих унаследованных расовых особенностей и принадлежности к территории предков, которая определяет нашу национальность, мы станем таким же исчезающим видом, как гигантская панда, белый носорог или большая голубая бабочка. Необходимо учесть катастрофический опыт Европы и Северной Америки с её самоубийственным Смешением рас и урбанизацией.
Национал-революционеры никогда не должны забывать, что мы, люди, являемся естественными хранителями земли своей, и наше исчезновение будет крупнейшей экологической потерей. Поэтому необходимо вернуться к историческому проживанию в сельских самообеспечивающихся общинах, чтобы однажды мы могли с гордостью повторить слова Вальтера Дарре: «отсюда прорастают наши расовое корни, и поэтому мы будем жить здесь вечно».