Азиатская экспедиция Маннергейма 1906-1908
Азиатская экспедиция Маннергейма (29 марта 1906 — 21 декабря 1908).
В связи, с формально завершенной русско-японской войной (1904—1905), перед Россией возникает задача контроля влияния Японии в регионе.
Генеральный штаб России организовывает географическую экспедицию в Китай во главе с Карлом Маннергеймом.
Основной задачей экспедиции была разведывательная деятельность, картографирование местности. Однако, кроме «реальных» задач, были великолепно выполнены и «формальные»: собрано более 1200 различных предметов, касающихся культуры Китая; привезено около 2000 древних манускриптов; привезено редкое собрание китайских зарисовок, дающих представление о 420 персонажах разных религий, составлен фонетический словарь языков народностей, проживающих в северном Китае; проведены антропометрические измерения калмыков, киргизов, малоизвестных племён абдалов, жёлтых тангутов, торгоутов; привезено 1353 фотоснимка, а также большое количество дневниковых записей.
По результатам «азиатского похода» Маннергейм принят в почётные члены Русского географического общества.
Подготовка экспедицииПравить
20 марта 1906 по предписанию Главного управления Генерального штаба царской России Маннергейм прибыл к генералу от инфантерии Фёдору Фёдоровичу Палицыну, который сообщил барону, что в отношении Густава готовится некое важное решение. 29 марта Палицын в присутствии начальника 2-го Азиатского отдела Генштаба генерал-майора Васильева и начальника 4-го Туркестанского отделения полковника Цейля сообщил: «Китайские реформы превратили Поднебесную в опасный фактор силы… Густав Карлович, Вам предстоит совершить строго секретную поездку из Ташкента в Западный Китай, провинции Ганьсу, Шэньси. Продумайте маршрут и согласуйте его с Васильевым, по организационным вопросам обращайтесь к полковнику Цейлю…». Через день Маннергейм дал согласие и попросил 2 месяца на подготовку к экспедиции. Густав загорелся этим предложением, ведь это было в русле традиций его семьи, зарождённых ещё знаменитым исследователем Нильсом Норденшельдом.
Подготовка началась сразу же. Забыв обо всём, полковник по 12 часов сидел за документами. Он изучил в библиотеке Генштаба закрытые для печати отчёты об экспедициях в Среднюю Азию Н. М. Пржевальского и М. В. Певцова. По рекомендации действительного члена Русского географического общества генерала от инфантерии Бильдерлинга Густав получил доступ к фондам Музея антропологии и этнографии, а также отдела этнографии Русского музея. Состоялись встречи с известным исследователем Средней Азии П. К. Козловым и двоюродным братом Густава Эрландом Норденшельдом, исследователем племён Южной Америки. Работа по подготовке была проведена более чем серьёзная. Маннергейм также имел поручение Финно-угорского общества собрать археологические и этнографические коллекции для создававшегося в Гельсингфорсе Национального музея Финляндии.
10 июня состоялось большое совещание у Палицына, на котором было утверждены основные параметры экспедиции и каналы передачи данных в Петербург (через отца Маннергейма). Сначала Густав был включён в состав экспедиции французского социолога Поля Пеллио, но потом по его просьбе Николай II придал Маннергейму самостоятельный статус.
19 июня полковник с 490 кг. багажа, включая фотоаппарат «Кодак» и две тысячи стеклянных фотопластинок с химреактивами для их обработки, отбывает из столицы. Москва — Нижний Новгород, далее водным путём: Казань — Саратов — Астрахань — Баку — Красноводск, далее опять поездом до Ташкента. 6 июля Маннергейм посетил штаб военного округа, где познакомился с полковником Л. Г. Корниловым, уроженцем Казахстана, великолепно владеющим несколькими тюркскими языками. Корнилов помог в комплектации снаряжением, и подобрав двух казаков в помощники из состава 2-го Уральского казачьего полка, 29 июля экспедиция тронулась в путь.
КашгарПравить
Перебравшись через Талдынский перевал, Маннергейм 14 августа пересёк российскую границу и 17-го прибыл в город Кашгар. В своём дневнике он пишет: «В Кашгаре простоял вторую половину августа и первую сентября. Мне пришлось прикупить лошадей и нанять трёх человек: одного для разведок, одного — повара, а другого для ухода за вьючными лошадьми, взамен казака Юнусова, который был отправлен в полк. Я старался использовать продолжительное пребывание в Кашгаре и усиленно занимался китайским языком.»
Из Кашгара Маннергейм выезжает 29 сентября в Хотан, чтобы проверить информацию о наличии японцев на территориях южного Кашгара. Информация оказалась ложной — слухи распускали местные мусульмане. Во время поездки барон провёл тщательное картографирование местности. В Яркенде Густав серьёзно заболел, заболел и его переводчик. Выходил их местный врач, шведский миссионер, Гёсте Ракетт, с которым Маннергейм потом переписывался долгие годы. В Кашгар экспедиция вернулась только 21 декабря, где в семье русского консула Сергея Колоколова и встретил Новый год путешественник.
1907 — экспедиция достигла селения Аксу, предварительно подробно исследовав реку Таушкан-Дарью. Закончив работы по изучению Аксуйского уезда, Маннергейм 13 марта двинулся к Музартскому хребту и за пять дней пересёк ледник Тугр-Мус. Переход был очень тяжёлым, кончилось топливо, заболел лихорадкой казак Шакир Рахимжанов, но всё же 31 марта они вышли к городу Кульчжа, где простояли 21 день. Здесь барон дал отдых людям и лошадям, пополнил припасы и с большим трудом смог найти замену своему переводчику, который буквально «сел на шею» Густаву. Нового переводчика подыскал местный российский консул Сергей Фёдоров. Им оказался местный китаец-католик, который, впрочем, не читал и не писал по-китайски. Также был заменён в связи с болезнью и казак Рахимжанов. «Ко мне был назначен казак второго Сибирского казачьего полка Луканин, принимавший участие в русско-японской войне. Он впоследствии … в полной степени заслужил моё одобрение…» — писал Маннергейм. За время, проведённое здесь, Маннергейм часто выезжал на археологические раскопки вместе с секретарем русского консульства А. А. Дьяковым, археологом-любителем.
Западный КитайПравить
22 апреля караван из 7 человек и 16-ти лошадей вышел из Кульчжи. Через семь дней, дойдя до реки Текес, экспедиция двинулась вниз по течению. Дальнейший маршрут выглядел так: горный переход между реками Кунгес и Цанма (или Цауман-гол) — долина Юлдус — нижнее течение реки Малаго — река Малый Юлдус — перевал Котлы — Карашарская долина. Здесь, оставив экспедицию на отдых, Маннергейм с переводчиком выдвинулся в город Урумчи — тогдашнюю столицу провинции Синьцзянь. 15 июля они прибыли в этот городок. Маннергейм с местным российским консулом Николаем Николаевичем Коротковым посетил губернатора края, «прозрачно» намекнувшего на то, что Маннергейм путешествует «под двумя фамилиями» (на визитке барона, изготовленной в Кашгаре, его фамилия была преображена на китайский манер «Ма-да-хан», что в переводе значило «конь, проскакавший через звёзды»). На самом деле в этой части Китая уже сказывалось влияние Японии и начинало проявляться ощутимое негативное давление китайских чиновников на экспедицию.
13 августа экспедиция выдвинулась в город Гучен (с населением порядка 20 тысяч человек). Густав писал: "Это один из наиболее оживлённых торговых центров всей провинции… от него ежегодно отправляются три-четыре «серебряных» каравана, везущих более миллиона лан серебра на уплату за полученный товар". Пекинский лан в то время представлял собой основную денежную единицу Китая в виде слитка серебра округло-продолговатой формы весом около 8,5 золотников. Содержание серебра в слитке было порядка 98,5 %. В 1907 году 1 лан равнялся 1,41 российского рубля или 0,8 американского доллара.
Из Гучена путь лежал в город Турфан через тяжёлый перевал (снег на перевале выпал 7 сентября), но именно в Турфане Маннергейм купил уникальные фрагменты манускриптов тысячелетней давности, найденные в окрестных песках местными жителями. Далее город Баркуль, описанный Пржевальским, потом перевал Кошеты-даван. На перевале глубина снега местами превышала 1,5 метра.
12 октября экспедиция вошла в небольшой оазис Хами, принадлежащий местному мусульманскому князьку, который, по словам Маннергейма, «своей алчностью и бессердечностью далеко превзошёл китайских чиновников». В оазисе Маннергейм встретился с представителями малой народности, называемой желтыми уйгурами, о чём позднее написал этнографическую работу, которая была издана в 1911 году в Гельсингфорсе. 17 октября отряд покинул Хами и 28 октября добрался до города Ань-Си: «Город мёртвый, окружённый полуразвалившейся… стеной». Далее экспедиция по пустынным дорогам добралась до города Дуньхуана. Путешественник отметил в своём дневнике: «В Дун-хане я застал только что улёгшиеся волнения на экономической почве, направленные … против местного представителя богдыхана. Местная милиция отказалась действовать против толпы, которая вломилась в дом мандарина, убив при этом двух-трёх сторожей. К моему приезду всё уже успокоилось, и главари бежали в горы». 9 ноября караван двинулся дальше, на Цзяюйгуань.
Внутренний КитайПравить
17 ноября Маннергейм миновал Великую Китайскую стену у Цзяюйгуаня и вступил во Внутренний Китай. На следующий день, пройдя таможню, отряд остановился в Су-чжоу, оттуда, после небольшой стоянки, к 6 декабря достиг Ганьчжоу с населением порядка 35-40 тысяч человек.
25 декабря, покинув Ганьчжоу, Маннергейм двинулся на восток, к Ляньчжоу — третьему по величине городу в провинции Северная Ганьсу, большому городу с маньчжурской крепостью. Около города разместилась католическая миссия, где в окружении бельгийских миссионеров и их епископа барон встретил 1908 год.
1908 — 9 января экспедиция покинула Ляньчжоу и 17 января достигла Ланьчжоу — столицы провинции Северная Ганьсу. Город с населением около 150 тысяч человек стоял на берегу Жёлтой реки (Хуанхэ). По инструкции Генштаба, полковник должен был провести «разведку подготовки г. Лань-чжоу в смысле военной базы». Однако работа «сильно затянулась вследствие инфлюэнцы эпидемического характера, которой поочередно переболели все мои люди. Мне самому пришлось слечь три раза, и мы вышли оттуда 4 марта только наполовину здоровыми» — отметил в своём дневнике путешественник.
Преодолев Тянь-Шаньский перевал, отряд подошёл к городу Хэчжоу (долина Дасяхэ). Из отчёта Маннергейма: «Этот китайский город занимает обширную, но лишь частично застроенную площадь… Стены города в сильно запущеном состоянии… В нём 12 мечетей.». 9 марта экспедиция выдвинулась из города в направлении Циньчжоу, где пробыла с 23 марта по 3 апреля, после чего, переправившись на пароме через реку Вэйхэ, дошла до города Циншуй в одноимённой долине. Далее путь был таким: перевал Гуаньшань — город Луньчжоу — город Сяньянь — и 14 апреля Густав входит в Сиань, столицу провинции Шеньси. Здесь он обнаружил, что в советниках у местного губернатора Нгэцшу подвизаются японцы.
30 апреля экспедиция тронулась в дальнейший путь. Достигнув города Тунгуан (на реке Хуанхэ), Маннергейм отправил снаряжение под наблюдением казака Луканина в Тайюань, а сам побывал в городе Хэнаньфу, бывшей столице Поднебесной времён династии Чжоу.
18 мая Маннергейм достиг железнодорожной станции Чжэнчжоу. Вид, звуки, запахи цивилизации нашли отклик в его дневнике: «Я с большим восторгом стал прислушиваться к раздававшемуся вдалеке свистку локомотива… и с большим удовольствием опустился на мягкий диван вагона первого класса, в котором помчался в город Кайфынь». Впрочем, в Кайфыне Густав «мариновался» пять дней: «Одной из причин этого стала некоторая подозрительность китайских властей, которую они начали проявлять, начиная от города Сианьфу, и затруднения, которые делали мне при малейшем уклонении в сторону от маршрута, намеченного, в крупных чертах, в моём паспорте».
25(?) мая полковник прибыл в город Тайюань. Здесь китайские власти более чем настойчиво пытались предотвратить движение экспедиции и «употребили всевозможные усилия к тому, чтобы побудить меня отказаться от задуманных поездок в северную часть провинции к Далай-ламе XIII в Утай-шань и к северному изгибу Жёлтой реки». Однако требовалось отработать оба этих варианта, согласно предписанию Генерального штаба. Поездка к Далай-ламе предпринималась для «выяснения роли Далай-ламы в движении областей или местных племен к самостоятельности», а вторая — для «ознакомления с китайской колонизацией в полосе среднего течения Жёлтой реки». И 8 июня 1908 года Маннергейм со спутниками выступил на север, предварительно отправив (по совету английского врача) железной дорогой в Пекин казака Луканина, серьёзно ослабевшего.
"После двух переходов… мы дошли до святыни монголов, знаменитого буддийского монастыря Утай-Шань. Живописно расположенная на небольшом холме, окруженном горами, группа кумирен, золочёных каланчей и белых «субурган» — башень, представляла чудную картину со своими золотисто-желтыми и бирюзовыми черепичными крышами, которые сверкали на солнце среди окружающей зелени". Далее Густав пишет: "Мне пришлось видеть Далай-ламу два раза. Раз во дворе, когда он выходил, чтобы сесть на коня для ежедневной прогулки верхом, а другой раз во время особой для меня аудиенции. Последняя была, вопреки моим ожиданиям, дана мне без всяких затруднений… Во время моего приема он сидел на золоченом кресле, поставленном на возвышении из досок против окна в конце небольшой приёмной комнатки. По обеим сторонам этого возвышения стояли два широкоплечих тибетца средних лет с угрюмыми лицами темно-бронзового цвета. Далай-лама с видимым интересом расспрашивал о Государе Императоре, России, нынешней силе армии и т. д. По его указанию, почти сейчас после ответа на мой поклон, был доставлен ему кусок белой шелковой материи, т. н. «Хатан» («Хата(к)?» -Okman), который он торжественно, собственноручно передал мне с просьбой от его имени по приезде моём в Санкт-Петербург представить Государю Императору".
Густав также особо отметил следующее: «Во время моего пребывания в Утай-шане я находился под особым наблюдением чиновника из управления по сношению с иностранцами… Он пытался во время моей аудиенции насильно войти вместо моего переводчика вслед за мной, но был остановлен лицами из свиты Далай-ламы».
Дальнейший путь экспедиции: Шаньинь — Шопинфу — Гуйхуачен (28 мая) — Фынчжэнтин — Датунфу, столица провинции Северная Шаньси. Следующие 200 км до Калгана преодолевали в основном по воде — уже начался сезон дождей. Из дневника полковника: «В живописном, бойком своей торговлей Калгане я приятно провёл день среди небольшой, но гостеприимной и радушной русской колонии. Уволив людей своей экспедиции, кроме юного переводчика Чжао и славного китайца — повара изи Ланьчжоу, пожелавшего повидать Пекин, и распродав лошадей, за исключением Филиппа, рыжего киргизского мерина, сделавшего всё путешествие из Кашгара, я выехал через Сюаньхуафу в Пекин, куда прибыл 12 июля.»
ПекинПравить
Небольшой коллектив российской миссии радушно принял Манергейма. Борис Арсеньев, первый секретарь миссии, врио посла, оказывал всевозможное содействие все 64 дня пребывания Густава в Пекине. «Внутри ограды миссии я нашёл то, чего недоставало почти за всё время продолжительного путешествия — приятных собеседников» — писал позже барон.
Немного оправившись от радикулита, весьма его мучившего, полковник при помощи персонала миссии систематизировал и привёл в порядок материалы, собранные за время похода. Довольно быстро составив описательную часть отчёта, Маннергейм приступил к выводам, т. е. заключительной части отчёта. Здесь ему серьёзную помощь оказали Борис Арсеньев и полковник Лавр Корнилов. Лавр Георгиевич отредактировал заключительный раздел и помог с составлением военно-политического обзора. Законченный отчёт одобрил посол Иван Коростовец, к тому времени уже вернувшийся из Петербурга.
Первый вариант отчёта содержал 130 страниц машинописного текста, после добавлений, сделанных Маннергеймом уже в столице, объём вырос до 173 страниц.
ЯпонияПравить
Перед отъездом в Россию Маннергейм также совершил ещё одну «миссию», на этот раз в Японию с Арсеньевым, нашим резидентом. Целью задания было выяснение военных возможностей порта Симоносеки. Выполнив задание, полковник 24 сентября прибыл во Владивосток на борту парохода «Симбирск». Оттуда при помощи военного коменданта станции Густав первым классом отбыл в столицу. Движение по Транссибу было уже налажено, хотя в Приморье дух войны ещё не выветрился.
ПетербургПравить
21 декабря 1908 года в Малом зале Генштаба полковник Маннергейм дал отчёт о проведённой экспедиции в присутствии всех без исключения офицеров Азиатского и Туркестанского отделов Генштаба, а также Ф. Ф. Палицына и сенатора П. П. Семёнова-Тян-Шаньского. Доклад имел большой успех. Отчёт был направлен в типографию Генштаба «для закрытой публикации», все рассыпались в похвалах. Впрочем, бюрократия тоже не спала. Густаву приходилось заполнять «вопросники» с множеством идиотских вопросов, неясна была его дальнейшая карьера, задерживалось денежное довольствие в связи с непоступлением вовремя каким-то справок и проч., проч., проч.
Остановил эту «бурную деятельность» звонок из Царского Села (генерал от инфантерии Палицын умел держать слово). 20-тиминутная аудиенция была назначена на 15 ноября. Маннергейм прибыл и проговорил с Николаем II несколько часов. Только когда пробило 20 часов, император вспомнил об ужине: «Александра Фёдоровна не терпит опозданий». Расставаясь, Николай II спросил Маннергейма о его пожеланиях. Полковник ответил, что его тяготит должностная неопределённость, а вообще он бы хотел командовать полком. Император обещал решить эту проблему с военным министром.
На следующий день весь Генштаб только и терзал Маннергейма, как его принял император, что говорил и т. д., и т. п. Вопросов и неподдельного интереса было существенно больше, чем об экспедиции. Мгновенно решились все вопросы: документы на отпуск, жалованье за всё время путешествия, наградные деньги (более чем большая сумма). Отъезд на родину задержала телеграмма из города Орла, с поздравлениями и просьбой прибыть в штаб 2-й Отдельной кавалерийской бригады для переговоров о дальнейшей службе.
Пользуясь моментом, Густав просит Палицына принять его. Звездопад ещё не прошёл, генерал тотчас принимает его: «Отдыхайте и лечитесь. Я приглашу Вас из Финляндии в Петербург, когда император подпишет Высочайший приказ о новых назначениях. Николай Николаевич говорил мне, что Вы будете командовать полком в Польше, каким — я ещё сказать не могу. Желаю Вам счастливого отдыха на Родине. Передайте мой сердечный привет вашему отцу, он был прекрасным посредником во время вашего азиатского похода».
Итоги экспедицииПравить
- На карту нанесено 3087 км пути экспедиции
- Составлено военно-топографическое описание района Кашгар — Турфан.
- Исследована река Таушкан-Дарья от её схода с гор до впадения в Оркен-Дарью.
- Составлены планы 20 китайских гарнизонных городов.
- Дано описание города Ланчжоу как возможной будущей российской военной базы в Китае.
- Оценено состояние войск, промышленности и горного дела Китая.
- Оценено строительство железных дорог.
- Оценены действия правительства Китая по борьбе с потреблением опиума в стране
- Собрано 1200 различных интересных предметов, касающихся культуры Китая.
- Привезено около 2000 древних китайских манускриптов из песков Турфана.
- Привезено редкое собрание китайских зарисовок из Ланьчжоу, дающих представление о 420 персонажах разных религий.
- Составлен фонетический словарь языков народностей, проживающих в северном Китае.
- Проведены антропометрические измерения калмыков (торгоутов), киргизов, малоизвестных племён абдалов, жёлтых тангутов.
- Привезено 1353 фотоснимка, а также большое количество дневниковых записей.
Итоги «азиатского похода» Маннергейма впечатляющие: он был принят в почётные члены Русского географического общества. Когда в 1937 году был издан на английском языке полный текст дневника путешественника, весь второй том издания состоял из статей, написанных другими учёными на основании материалов этой экспедиции.