Джулио Аристид Сарторио

Джулио Аристид Сарторио (итал. Giulio Aristide Sartorio; 11 февраля 1860, Рим — 3 октября 1932, Рим) — итальянский художник, скульптор, писатель и кинорежиссёр рубежа 19‒20 веков, представитель академизма и символизма.^[1]

БиографияПравить

Фриз парламента, Монтечиторио, Рим

Родился в артистической семье, его дед Джироламо и его отец Рафаэлло были художниками и скульпторами. В юности Джулио много рисовал и копировал различные картины и произведения в римских церквях (фрески, мозаики, живопись, скульптуры). Это был этап поисков самого себя.

Учился в Институте изящных искусств в Риме, пройдя все этапы классицизма и помертвевшего академизма. В дальнейшем он станет работать в разных стилях, от обычного реализма до символизма, хотя запомнился посетителям тогдашних выставок произведениями в стиле академизма.

В 1882 году его картина «Смерть от малярии» принимала участие в выставке в Риме.

Недовольство и поиски нового в неприглядной реальности буржуазной Италии в конце 1880-х годов привели Сарторио к стилистике прерафаэлитов с их эстетикой средневековья и религиозных поисков. В это время его авторитетами становятся Вильям Холман Хант, Джон Эверетт Милле и Форд Медокс Браун. К этому периоду относится картина «Сыновья Каина», показанная в Париже, где получила первый приз.

С 1895 по 1899 гг. — профессор в академии немецкого города Веймар. К этому периоду произошло его сближение с немецкими символистами и Фридрихом Ницше, в этот период рождаются картины «Диана Эфесская и рабы» и «Горгона и герои».

Перенасыщение обнажёнными человеческими телами присуще и его монументальным композициям на фризах, созданных для Венецианских биеннале в 1905 и в 1907 годах, для экспозиций в Милане и в фресках фриза парламента, — Палаццо Монтечиторио в Риме (1908‒1912 гг.). Человеческие фигуры неистово гнутся, демонстрируя различные ракурсы, хорошо усвоенные художником. Но они демонстрируют не пустые жесты, а служат иллюстрацией античных событий и состояний.

С 1915 года Сарторио участвовал в военных операциях 1-й мировой войны и попал в плен. Впечатления от военных событий найдут отражение в двадцати семи (27) реалистичных композициях.

Достигнув финансовой стабильности, он отправляется в близкие и дальние путешествия, посетил страны Средиземного моря, Сирию, Палестину, Японию, Латинскую Америку, был профессором в Риме.

В 1925 году Сарторио подписал «Манифест фашистских интеллектуалов», а в 1929 году становится академиком.

В 1930 году он получил заказ на мозаики для собора в городе Мессина, но успел создать только эскизы, а не сами мозаики. В 1932 году он умирает в Риме.

5 января по 15 августа 1931 года полотна мастера были представлены на Римской квадриеннале.

Литературное творчествоПравить

Сарторио, как художник, оставил также критические статьи: исследование прерафаэлитов в Лондоне, Тернера, Констебля, Данте Габриэля Россетти, в 1910 году он опубликовал каталог «Академии ди Сан Лука». Его драматическая поэма Сибилла, напечатанная в 1922 году, содержала богатую коллекцию оригинальных иллюстраций.

В кинематографеПравить

Как и Д`Аннунцио, Сарторио заинтересовался кинематографом, искусством, в которой он видел возможность выражения нового «замечательного».

Художник пробует себя в кинематографе, причем, как в качестве сценариста, так и режиссера. В 1919 году он снимает фильм «Тайна Галатеи» (Il mistero di Galatea), взяв на главную роль свою вторую жену, испанскую актрису Маргу Севилью (Marga Sevilla), которая изучала актерское мастерство у Элеоноры Дузе. В 1921 году Джулио написал сценарий и сам снял фильм «Святой Георгий» (San Giorgio), а в 1923 году выступил в роли автора сценария исторической драмы «Разграбление Рима» (Sacco di Roma, режиссер Энрико Гуаззони), повествующей о ключевом эпизоде войны 1527 года, когда войска императора Карла V разграбили «Вечный город».^[2]

Художественная манераПравить

Джулио Сарторио был сторонником академической манеры с её аллегорическими образами и реалистичным стилем. С годами он выработал виртуозную манеру наложения красок на массы человеческих тел в различных позах, охваченных и погнутых сверхъестественной стихией. Это стихия одинаково гнёт и человеческие фигуры, и раздувает волосы и псевдоисторическую одежду молодых людей.

Ставшие привычным для умирающего академизма стремления к усиленной оголенностью, чтобы эротикой многочисленных фигур скрыть идейную пустоту, были для художника неприемлемыми, ему было рассказать зрителям что-то важное. Поиски мастера закончились сближением с итальянским фашизмом, чего ему уже после смерти не простят и начнётся период пренебрежения его творчеством.