Текст:Жоан Мария Томас:Единая партия режима Франко

Единая партия режима Франко

Автор:

Жоан Мария Томас

Дата публикации:

апрель 2016

Предмет:

Национальное движение (Испания)

Научный журнал Берегиня. Сова, Москва — Воронеж. 2016, № 4 (31). ISBN 978-5-87456-862-7

Самой важной испанской фашистской органи­зацией в годы Второй республики (1931‒1936) была Испанская фаланга ХОНС (ИФ ХОНС). 19 апреля 1937 года в разгар гражданской войны (1936‒1939) диктатор Франко создал единую партию, назвав ее Испанской традиционалистской фалангой и ХОНС (ИТФ и ХОНС). В ее рамках было осуществлено слияние фалангистов с Традиционалистской общи­ной — политическими организациями карлистов, традиционных монархистов, неоабсолютистов и ультраправых католиков. С 1958 года она стала имено­вать себя Национальным движением.

Схожесть наименований и аббревиатур двух партий не была случайной. Идеология, форма ор­ганизации и символика единой партии основы­вались на модели ИФ ХОНС. Аналогичной была структура их руководящих органов (Политиче­ской комиссии и Национального совета). Идео­логическая платформа новой партии — Двадцать шесть пунктов — была прямо списана с Двадцати семи пунктов предшественницы. Скопировано было и наименование членов партии, и т. д. Все это свидетельствовало о стремлении к подража­нию.

В основе решения об объединении партий, принятом каудильо (Франко), лежало не просто стремление покончить с наличием различных по­литических сил, что выглядело несовместимым с антидемократическими установками инициаторов вооруженного мятежа, но, главным образом, стрем­ление Франко установить свое полное господство в политической сфере и сохранить его на продол­жительное время. Кроме того, создание объединен­ной партии рассматривалось как решающий шаг по пути становления так называемого «Нового государства», подобного моделям, которые использо­вали нацистские и фашистские союзники Франко. При этом сам Франко ощущал себя более близким фашизму, прокламируемому Испанской фалангой с ее демонстративной спекуляцией лозунгами соци­альной справедливости и классовой интеграции, чем неоабсолютизму карлистов, который он ценил, но считал недостаточно «современным».

Объединение фактически было актом при­своения партий Франко, выступавшим как олице­творение государства. Они были нужны ему не в одинаковой степени. Испанская фаланга являлась более многочисленной — в ней состояли десятки тысяч людей. У нее были свои женские, детские и молодежные (студенческие) организации. Она рас­полагала тысячами ополченцев-фронтовиков, объ­единенных в сотни и батальоны. Многочисленны­ми были также карлисты. Карлистские батальоны («красные береты») также сражались на переднем крае. Но их было меньше, чем фалангистов.

До начала военного путча соотношение их численности было обратным. Однако когда вспых­нула война, фалангистский фашизм продемонстри­ровал способность привлечь на свою сторону не только множество носителей правых взглядов, но и, что более важно, немалое число тех, кто прежде оставался вне политики. На волне потрясений, по­рожденных военными действиями, они проявляли тяготение к казавшейся им интегрирующей граж­данской организации. А такой представлялась им фаланга с ее лозунгом «открыть объятия рабочему и крестьянину» и требованиями социальной спра­ведливости.

Между тем, Испанская фаланга оставалась обезглавленной, ибо почти все ее харизматические вожди уже в первые месяцы войны были либо аре­стованы, либо ликвидированы республиканцами. Так, национальный лидер партии Хосе Антонио Примо де Ривера был расстрелян в Аликанте в ноябре 1936 г. В первые дни войны погиб и руко­водитель кастильской фаланги Онесимо Редондо. Генеральный секретарь партии Раймундо Фер­нандес-Куэста, писатель Рафаэль Санчес Масас и Вальдес Ларраньяга находились в тюрьме на кон­тролируемой республиканцами территории.

В зоне, захваченной войсками Франко, Фалан­гу возглавил Временный руководящий совет, пред­седателем которого стал Мануэль Эдилья. В совет вошли также представители ближайшего окруже­ния Хосе Антонио Примо де Риверы, в том числе глава ополченцев Агустин Аснар, руководитель партийной организации Андалусии Санчо Давила, двоюродный брат национального лидера Рафаэль Гарсеран и четыре руководителя провинций. Вы­дающееся место в организации заняла сестра Хосе Антонио Примо де Риверы — Пилар Примо, делегат женской секции партии. Информацию о расстреле национального лидера долгое время скрывали.

С начала 1937 г. работа руководящего совета стала нерегулярной. Когда поступило известие о намерении Франко создать объединенную партию, некоторыми членами совета был поставлен под во­прос авторитет Эдильи. В результате разразился так называемый «кризис апреля 1937 г.». 16 апреля Эди­лья созвал Национальный совет, чтобы избрать пре­емника Примо де Риверы. Однако Аснар, Давила, Гарсеран и Морено объявили о смещении Эдильи и о создании Руководящего триумвирата фаланги. Представитель Сантандера отказался признать это решение и попытался арестовать «бунтовщиков». Произошла перестрелка, в ходе которой погиб охранник Давилы и один из помощников Эдильи.

В конечном итоге Франко поддержал Эдилью. 19 апреля он был провозглашен Национальным ли­дером ИФ ХОНС. Решение генерала было обу­словлено чисто личными мотивами. Первоначально Эдилья всячески демонстрировал Франко согласие с его взглядами и свою готовность неукоснительно считаться с его властью, в то время как организа­торы заговора в ряде случаев вели себя по отноше­нию к Франко, мягко говоря, высокомерно.

Франко был намерен приступить к объедине­нию близких ему партий и до этих событий. Однако распри в рядах фалангистов способствовали уско­рению его действий. И свое решение он приурочил ко дню избрания Эдильи, выступив вместе с ним перед восторженно настроенной публикой.

Непростым оказался и дальнейший ход со­бытий. Родственники Примо де Риверы обвинили Эдилью в том, что он, руководствуясь личными ам­бициями, «продал Фалангу Франко». К этому до­бавилось неожиданное для Эдильи и верхушки Ис­панской фаланги назначение руководства партии, возникшей в результате объединения. В него вклю­чили лишь одного Эдилью. Пытаясь очиститься от персональных обвинений и побудить Франко пой­ти на расширение численности руководства ИТФ ХОНС за счет представителей Испанской фаланги, обеспечив себе тем самым большую роль в новом объединении, тот отказался занять предложенное ему место. Этот отказ стоил ему не только даль­нейшей карьеры. По распоряжению Франко Эди­лья был обвинен в подстрекательстве к описанным выше событиям 16 апреля 1937 г. и вместе с груп­пой сторонников приговорен к смертной казни. В конечном итоге он провел в тюрьме четыре года. Отсюда сложившийся среди части фалангистов миф об Эдилье как о защитнике «истинной Фалан­ги» в отличие от «ненастоящей Фаланги Франко».

За падением Эдильи в фалангистской среде по­следовала серия подспудных манипуляций. Клан, представлявший ближний круг Примо де Риверы, установил связь с другим кланом, образованным соратниками бывшего Национального руководите­ля Испанской фаланги Рамона Серрано Суньеры, в свое время депутата ультраправой фракции Испан­ской конфедерации автономных правых (СЕДА), зятя и политического советника Франко.

Серрано хотел избежать превращения единой партии в аморфный аналог Патриотического союза, существовавшего в годы диктатуры генерала Ми­геля Примо де Риверы, и надеялся превратить ее в реальный стержень новой власти. С этой целью он заключил негласное соглашение с выжившими влиятельными деятелями старой Фаланги, что по­зволило ему обеспечить существенное влияние на развитие объединенной партии. Так Серрано уда­лось стать своего рода связующим звеном между Франко и старыми фалангистами. Эта позиция при­несла ему существенную личную выгоду: за четыре последовавших года он превратится в «главного тя­желовеса» партии. В 1939 году его сделали ее лидером и председателем ее политического совета.

Это во многом объясняет, почему в ходе стро­ительства новой партии была избрана специфи­ческая модель фашистской Испанской фаланги и сделана ставка именно на ее кадры. Это повлекло за собой последовательное отчуждение от объеди­ненной партии карлистов и других монархистов, не говоря уже о франкистских вооруженных силах, рассматривавших фалангу как соперника, каковым она и стала после окончания гражданской войны в 1939 г. Не случайно вскоре после создания новой партии карлисты стали жаловаться на то, что вме­сто объединения с Фалангой они стали объектом поглощения ею.

Таким образом, партия, созданная, чтобы по­кончить с политическим плюрализмом, стала в ито­ге воплощением лишь одной из внутренних тенден­ций режима. При этом формально эта политическая структура обладала солидной долей власти. Правда, несмотря на то, что все прежние ультраправые монархисты и военные кадры официально явля­лись членами ИТФ и ХОНС и имели ее партийные билеты, немалая их часть не отождествляла себя с фашистскими идеями, продолжая так или иначе хранить верность своему прежнему политическому клану.

Сразу после окончания гражданской войны победивший режим продолжил прежнее наступле­ние, проводя дальнейшую фашизацию. Ее главным проводником оставались по-прежнему Серрано и убежденные фалангисты, опиравшиеся на устойчи­вую поддержку Франко. Были приняты многочис­ленные законы тоталитарного типа, стимулирова­лось укрепление ведущей роли единой партии. В их числе особого упоминания заслуживают законы о молодежном фронте, о профсоюзном единстве и профсоюзном учредительном договоре, впослед­ствии переименованные в Основы организации профсоюзов. Два названные последними закона предоставляли Национальной делегации профсоюзов исключительные права по формированию «мира труда» и контролю за ним на уровне организаций как предпринимателей, так и профсоюзов.

Фаланге было поручено приобщить к поли­тике женщин через Социальную женскую служ­бу, которая, начиная с 1939 г., находилась в руках женской секции партии, а также молодежь, прежде всего — студентов, опираясь на названный выше Молодежный фронт и Испанский университетский профсоюз (СЕУ).

Подобное наступление было обусловлено не только идейной близостью франкистской Испании к нацистской Германии и фашистской Италии, но и прямым намерением режима Франко принять уча­стие во Второй мировой войне на стороне держав Оси. Попытки реализовать это намерение прова­лились лишь из-за отказа немцев удовлетворить колониальные притязания Франко к Франции. По­сле вторжения в СССР стран Оси ее сторонники в Испании вновь заявили о своем намерении принять активное участие в боевых действиях, на этот раз на Восточном фронте. Однако в ходе формирова­ния соответствующих вооруженных подразделений вновь возникли трения между Фалангой и армией. В конечном итоге дело свелось к отправке на войну с СССР лишь одной не очень боеспособной «голу­бой дивизии».

Обида за «невступление в войну» и растущее ощущение, что, несмотря на принятые законы, ре­альной властью в стране располагает не фаланги­стская партия, а межеумочное правительство, по­будили верхушку ИТФ и ХОНС усилить давление на Серрано, добиваясь передачи реальной власти в руки своей партии. Согласно ее позиции Серра­но надлежало стать председателем правительства, а Франко оставаться главой государства. Чтобы добиться этой цели, был инсценирован так назы­ваемый «майский кризис 1941 года», в ходе которого подали в отставку высшие чины партии, включая самого Серрано.

Однако Франко удалось, манипулируя ставка­ми, cвести на нет кризис, предоставив больше ми­нистерских постов руководителям ИТФ и XOНС. Одновременно им были произведены изменения в верхушке партии. В нее направили полностью пре­данных Франко фалангистов — например, ставше­го министром, генеральным секретарем фаланги­стского движения Хосе Луиса де Арресе. В итоге Серрано был полностью оттеснен от политической жизни. Произошло это в августе 1942 г., после так называемых событий в Бегонье, когда группа ра­дикальных фалангистов напала на праздничное собрание карлистов, происходившее под предсе­дательством военного министра, наиболее антифа­лангистски настроенного из всех министров прави­тельства генерала Варелы.

После событий в Бегонье ИТФ ХОНС еще сильнее закрепила свою роль внутри режима. Вме­сте с тем ей пришлось окончательно отказаться от любых попыток прийти к тотальной власти путем силового захвата. Гарантом подчинения фаланги­стов диктату Франко стал Арресе. Именно при нем партия ИТФ ХОНС действительно стала фалан­гой Франко. Она не только отреклась от прежнего стремления овладеть «тотальной властью», но и со­гласилась подождать, пока Франко не распорядится приступить к реализации «Национал-синдикалист­ской революции», предусмотренной ее програм­мой.

Неоднозначно складывалась ситуация и в са­мой партии. Ее мужская секция впала в полуле­таргическое состояние. И напротив, повышенную активность стали проявлять ее женская и моло­дежная (студенческая) секции. Продолжали свою работу фалангистские профсоюзы и пресса. В ре­зультате ИТФ ХОНС превратилась в действенную машину индоктринизации, идеологизации и кон­троля, а также стала источником трудовой занято­сти и синекур для своих кадров. Тем самым она начала выступать в роли организованной гражданской поддержки Франко и его режима, поскольку была обязана им самими основами своего суще­ствования.

Это особенно ярко проявилось в 1945 г., когда после победы союзников режим оказался в меж­дународной изоляции. Чтобы смягчить ее послед­ствия, Франко начал то, что можно было бы назвать процессом затушевывания и маскировки фашист­ского компонента. После отмены «римского салю­та» как официально принятого взаимного привет­ствия было упразднено министерство генерального секретариата фалангистского движения, а бюджет ИТФ ХОНС был закамуфлирован в совокупно­сти иных расходов. Национальный совет партии не собирался на протяжении одиннадцати лет. С 1942/1943 гг. Арресе стал настойчиво подчеркивать католический характер испанского фашизма.

При всем этом, несмотря на международное (да и внутреннее) давление, Франко не распустил единой партии. Она оставалась источником его силы, важнейшим инструментом организованной поддержки и мобилизации масс. Эта ее роль была наглядно продемонстрирована в ходе массовых де­монстраций вроде той, которая состоялась 9 дека­бря 1946 г. в Мадриде, а также мобилизации насе­ления для участия на референдуме 1947 г. по закону о наследовании.

С началом холодной войны международное давление ослабло. И тут же Франко восстановил ге­неральный секретариат фалангистского движения. Его возглавил видный деятель фалангизма Фернан­дес-Куэста. В 1951 г. партия вошла в состав прави­тельства на правах особого министерства.

В целом можно констатировать, что в это время реальное влияние ИТФ ХОНС продолжало оставаться значительным, хотя и ограниченным, в том числе из-за неполного финансирования. Кроме того, ей приходилось во все большей степени счи­таться с конкуренцией женских, мужских и моло­дежных католических организаций, которые не пе­реставали действовать и ранее, демонстрируя тем самым свою жизнеспособность.

К 1956 г. возникло впечатление, что ИТФ ХОНС в состоянии завоевать новые позиции. Не­задолго до этого произошел инцидент в Централь­ном университете Мадрида, где после поражения на выборах делегатов от СЕУ центральный штаб ИТФ ХОНС организовал нападение своих сторон­ников на студенческую ассамблею, что породило ответные манифестации и беспорядки. Во время них один из членов СЕУ был ранен.

В него стреляли из рядов фалангистов, хотя это никогда не признавалось публично. Между тем, этот выстрел едва не вызвал эскалацию насилия со стороны партии власти. По всей стране была развя­зана широкая репрессивная кампания, направлен­ная против оппозиции.

Реагируя на происходившее, Франко взвалил политическую ответственность на двух министров — министра национального образования католика Руиса Хименеса и генерального секретаря фалангистского движения, упомянутого выше, Фернан­деса-Куэсту. Оба они были отправлены в отставку.

Генеральным секретарем ИФТ ХОНС был вновь провозглашен Арресе. Используя сложивши­еся обстоятельства, он попытался полностью вос­становить влияние партии и возвратить себе преж­ние позиции ключевой фигуры институционной структуры режима. С этой целью была оживлена прежняя активность ИТФ ХОНС, стали регулярно заседать ее Национальный совет и Политическая комиссия, возросли усилия по привлечению в пар­тию новых членов. Началась интенсивная модер­низация государственных структур. Также были разработаны и переданы для одобрения в Корте­сы новые «Основные законы», в которых партия провозглашалась ядром режима. Все эти действия были изначально одобрены Франко.

Были разработаны и проекты еще трех основ­ных законов: «Принципы национального движения», являвшиеся актуализацией 26 пунктов 1937 г. и подтверждавшие идеи фалангизма; «Органический закон государства», дававший высше­му партийному органу полномочия следить за тем, чтобы законодательная деятельность правительства и Кортесов соответствовала принципам движения фалангистов; «Регламент правительства», который предоставлял Национальному совету такие права, как увольнение при определенных обстоятельствах глав кабинета министров.

Тексты этих законов вызвали гнев ряда кла­нов, представленных в Национальном совете, и особенно церковной иерархии. Решающим оказа­лось давление на Франко церкви, которое вынудило Арресе отозвать все три проекта. В 1957 г., всего лишь через год после своего назначения, он был в очередной раз смещен с должности главы партии.

Действия Арресе отчасти являлись свое- образным ответом на выдвижение на передний план «Опус Деи» — нового франкистского клана, поддерживаемого председателем правительства, министром и ближайшим советником каудильо Карреро Бланко. Благодаря ему члены этого клана — технократы — стали быстро продвигаться, занимая влиятельные посты в государственной администра­ции, а с 1957 г. вошли и в состав правительства. Но Бланко не только неутомимо продвигал своих став­ленников, что резко повысило однородность пра­вительства (если не считать военных министров), но и заметно увеличивал свое личное политическое влияние.

Ответной реакцией движения, которое с 1957 г. представлял министр — генеральный се­кретарь Хосе Солис Руис, на утверждавшуюся технократическую ориентацию стал поиск путей усиления влияния своей организации. В этой свя­зи была сделана ставка на активизацию работы с общественными структурами. Предполагалось, что она не должна ограничиваться институциональной сферой. Имелось в виду, сопровождать ее, в пику «Опус Деи», существенной деятельностью в сфере экономики.

Были намечены преобразования и в рамках са­мой партии. Как уже отмечалось выше, она была переименована в Национальное движение (НД). Предполагалось приступить к созданию «непартий­ных» политических ассоциаций, в которых однако должна была сохраниться гегемония сторонников как старых, так и новых фалангистов. Последняя инициатива облегчалась Законом о принципах 1958 г., трактовавшим «движение» не как партию, а как «сообщество носителей идеалов». В целом речь шла о выработке более широкого комплекса идей, которые бы направили движение в русло «мирного сопоставления противоположных мнений».

В 1964 г. Солис представил Франко проект де­крета о создании ассоциаций. Однако этот проект так и не был одобрен из-за сомнений каудильо в том, стоит ли законодательно расчищать путь по­литическому плюрализму. Возражали против его утверждения и технократы, не согласные с редак­цией указа. Поднятая в нем проблема нашла свое решение лишь в 1974 г., когда технократы уже были оттеснены от власти, а режим был поражен глубо­ким кризисом, обусловленным резким ухудшением экономического и социально-политического поло­жения и резким усилением демократической оппо­зиции.

Солис уделял большое внимание вопросам развития профсоюзов. Он пытался модернизи­ровать одряхлевшие официальные вертикальные синдикаты. Также он ликвидировал некоторые вну­трипартийные структуры, например, Молодежный фронт и СЕУ. Их место заняли другие подразделе­ния, не демонстрировавшие столь явных тотали­тарных притязаний.

Политическая борьба между фалангистским движением и «Опус Деи» велась параллельно с другой, более важной борьбой — между сторонни­ками демократизации и консерваторами, главным образом технократами из «Опус Деи» и прочих кланов. Но звезда «Опус Деи» стала постепенно га­снуть. Началось это примерно с 1969 г., после так называемого «скандала MATESA» — дела о растра­те государственных средств, в котором были заме­шаны несколько министров. Ситуацию усугубило убийство в декабре 1973 г. Карреро Бланко, произо­шедшее спустя несколько месяцев после его назна­чения председателем кабинета министров.

Внутриполитическая борьба происходила на фоне сравнительно нового явления — роста тру­довых конфликтов, студенческих выступлений и резкого усиления антифранкистской оппозиции, ее способности мобилизовать массы. Режим от­ветил на это усилением репрессий, хотя они были умеренней, чем в первые послевоенные годы. Во­преки этим репрессиям внутренние противоречия в стране продолжали нарастать. Дополнительным импульсом разрушению режима послужила смерть Франко 20 ноября 1975 г.

Борьба между оппозицией и сторонниками прежнего режима продолжалась вплоть до 1976 г., когда правительство возглавил новый председатель Адольфо Суарес, бывший министр — генеральный секретарь фалангистского движения. Тогда и был принят так называемый Закон о политической ре­форме. С него начались радикальные преобразова­ния, положившие конец так называемому «государ­ству 18 июля (1936 г.)» и сделавшие возможным проведение демократических выборов 15 июня 1977 г.

За два месяца до того, 1 апреля, было распу­щено Национальное движение, то самое, которое просуществовало до последних дней режима, не давшего НД полноты власти и не ставшего полно­стью фашистским, но считавшего фашизм симво­лом своей идентичности и всегда его поддерживавшего. Хотя в последние годы своего существования это движение превратилось в бюрократическую мумию, все же оно сохраняло свою способность мобилизовать сторонников, о чем убедительно сви­детельствовали манифестации 1975 г., когда после казни пяти политзаключенных-террористов режим столкнулся с последней волной международных протестов.