Традиция

Текст:Егор Холмогоров:Россия в 1917 году/Начало волнений в Петрограде

< Текст:Егор Холмогоров:Россия в 1917 году

23 февраля 1917, которое по новому стилю приходится на 8 марта, международный женский день, в Петрограде начались женские демонстрации, на которых главным лозунгом стало требование: Хлеба! Хлеба! Хлеба!. Это был очень удобный лозунг: ведь если ты идёшь с лозунгом Долой самодержавие!, то ты революционер, если ты идёшь с лозунгом Долой войну!, то ты вообще изменник и немецкий шпион, а если ты идёшь с лозунгом Хлеба!, то понятно: люди изголодались, народу плохо, народ страдает, проклятое правительство морит голодом!.

Если обратить внимание на женщин, с которых начались протестные выступления с требованиями Хлеба, то там был довольно специфический набор женщин.

С Петроградом в эти дни сыграла большую злую шутку его географическая изолированность от центральной России. Дело в том, что он не опирался на сельскохозяйственную губернию и вопрос с тем же хлебом нельзя было решить быстро. К тому же он был в значительной степени этнически изолирован от остальной России. И, не стоит забывать, что рядом (граница проходила к северу от города, по реке Сестре, совсем недалеко) находилось Великое княжество Финляндское с сепаратистскими настроениями и скрывавшимися там революционерами.

Значительная часть петроградских рабочих в предыдущие годы была призвана на фронт, что, конечно, было не очень разумным решением со стороны правительства. Мобилизованных заменили у станков выходцы прямо из Финляндии и из окрестных деревень под Петроградом.

Финны вот уже много десятилетий находились под серьезным пропагандистским облучением революционно-сепаратистских партий, в условиях войны, переориентировавшихся на Германию. Соответственно это была крайне взрывоопасная этносоциальная среда.

Как язвил замечательный наш публицист Иван Лукьянович Солоневич, Февральскую революцию сделали чухонские бабы Выборгской стороны. Вторично эта близость к Финляндии сыграет роковую роль в жизни Петрограда в октябре 1917, так как Ленин в ходе переворота будет опираться в значительной степени на финскую красную гвардию.

Вскоре демонстрации на Петроградской и Выборгской стороне перешли в погромы хлебных лавок, в ходе которых разгромили знаменитые Филипповские булочные на Петроградской стороне, то есть в городе начались беспорядки. Если происходившее ранее можно было как-то подать как стихийный народный бунт, то дальше начались никак не объяснимые стихией вещи.

Петроградский трамвай в то время был основным средством тогдашнего общественного транспорта. Неожиданно группы людей начали заниматься тем, что вскакивали на подножку трамвая и вырывали у вагоновожатого ручку, при помощи которого этот трамвай управлялся. Вряд ли на рабочих окраинах города всем одновременно начала приходить в голову одна и та же шутка, что однозначно говорит о том, что это были организованные группы. Таким образом одновременно было остановлено по всему городу большое количество трамваев, причём некоторые толпа затем начала переворачивать.

В значительной степени, городской транспорт был парализован. Зато по городу теперь свободно перемещались толпы разных грабителей, погромщиков и хулиганов, которые дополнительно начали накачиваться бастовавшими рабочими.

Кстати, с рабочими забастовками тоже всё было странно. Впоследствии очень любили говорить об их стихийности, что на Путиловском заводе в ответ на подобную забастовку массово уволили рабочих, завод закрыли и поэтому вспыхнула забастовочная волна по всему городу. Однако забастовка на Путиловском заводе началась с совершенно безумного требования рабочих одного из цехов: сразу поднять им зарплату на 50 %, но только для своего цеха. Конечно же, это была полная стопроцентная неадекватность. Но когда этот цех разогнали, то забастовал завод в целом.

Но здесь есть одна географическая проблема, которую мы сразу увидим, когда посмотрим на карту Петрограда. Основной район забастовок был на Выборгской стороне, частично на Петроградской, то есть в северной части города, а Путиловский завод расположен на юго-западной окраине города, в совершенно противоположной Нарвской стороне. То есть забастовка с Путиловского автоматически переброситься на Выборгский район способна не была.

А по Выборгской стороне прокатился целый вал забастовок, настоящая волна. Когда начинал бастовать один завод, то рабочие выходили из него и шли срывать работы на следующем заводе. Причём, если где-то на каком-то заводе сопротивлялись, то сразу же применялось насилие. выламывались заводские ворота, избивали служителей порядка, избивали инженеров. По сути, была волна насильственной организации забастовок в городе.

И всё это напрямую укладывается в те схемы, которые предлагал немцам Парвус. Соответственно вопрос о том, кто взбунтовал петроградских рабочих, самым непосредственным образом увязан с этим планом Парвуса.

И вот в этом взбунтованном жёнами финских рабочих городе, где вовсю шла цепная реакция забастовок с принудительным присоединением к ним всё новых и новых заводов, рабочие с разных сторон, несмотря на то, что полицией и войсками были перекрыты мосты, а потом их и вовсе попытались развести, вывалили в центр на Невский проспект.

На Невском проспекте обычно рабочих не было, но зато там гуляла прогрессивно настроенная интеллигенция, которая радостно начинала махать забастовавшим рабочим и выкрикивать лозунги против самодержавия и войны.

Ситуация в городе превращалась в хаос. Но ситуация не казалась серьёзной ни начальнику Петроградского военного округа генерал-лейтенанту Сергею Семёновичу Хабалову, ни министру внутренних дел Александру Дмитриевичу Протопопову.

Протопопов был довольно странным персонажем. Он был изначально деятелем Прогрессивного блока, и Царь его назначил министром как жест примирения с Думой. Однако в тот момент, когда Протопопов стал министром, его недавние соратники отчаянно возненавидели и он стал для них врагом № 1. В итоге он, мало того, что теперь не имел никаких контактов с Думой, которую возглавлял нечеловечески ненавидевший его Родзянко, но и для самой военно-полицейской среды был абсолютно чужим человеком и оказался совершенно непригоден к роли министра внутренних дел.

Первая реакция властей на беспорядки была следующей: не нужно обострять, не нужно стрелять не нужно применять силу, потому что это просто люди голодные, они дезориентированы, их надо успокоить, надо выпечь хлеб и всех накормить.

А хаос, между тем, нарастал. Здесь стоит вспомнить про знаменитое правило разбитых окон: если в районе разбить одно окно и его долго не закрывают и не ремонтируют, то через какое-то время окажутся перебитыми все остальные окна. Дело в том, что люди видят это одно разбитое окно и у них снижается порог допустимого. Точно также происходит и с граффити — если измажут один подъезд, через некоторое время вся улица будет перемазана, потом весь квартал и потом весь город. Таким образом, происходит настоящая деградация.

В феврале 1917 происходило то же самое — ограбили одну лавку, две лавки и те, кто это сделал, уже становятся заинтересованы в том, чтобы их никогда не нашли. У них появилась мотивация к тому, чтобы беспорядки продолжались. С какого-то момента начались агрессивные атаки на полицию, полицейских начали убивать и начали убивать в толпе.

Был характерный случай на Знаменской площади, где тогда стоял памятник Александру III — она стала главным митинговым центром в ходе всех этих беспорядков. И вот там уже появились красные флаги и откровенно антиправительственные лозунги. Когда подошёл полицейский, чтобы отобрать очередной красный флаг, его убили, причём, по слухам, это сделали из казачьей винтовки.

И здесь выяснилось самое страшное. По сравнению с 1905 годом, когда казачьи части были опорой правительства, опорой порядка и, соответственно, подавляли революционные выступления, в 1917 году казачьи части были разложены — через сектантов.

В казачьей среде активно действовала секта Новый Израиль. Когда к уже упомянутому нами известному сектоведу и соратнику Ленина Бонч-Бруевичу приходили казачьи делегации от этих сектантов и обсуждали с ним как быть, если их пошлют против народа, он им объяснял, чтобы они ни в коем случае не стреляли и поддержали бунтующий народ. Через эту сектантскую пропаганду казачьи части, которые до этого были жёстким каркасом для поддержания правительством порядка, оказались ненадёжными. Внезапно выяснилось, что казаки уклоняются, полицию не поддерживают, кричат: Вы нас не трогаете и мы вас не тронем!.

Глядя на казаков начинают разлагаться и выведенные на улицу воинские части, которые, как уже отмечалось, состояли из ненастоящих солдат, зачастую ещё не бывавших никогда на фронте. У них не было мотивации, зато были только патроны и винтовки и, чаще всего, нелюбимые офицеры, оказавшиеся над ними случайно. Дело в том, что в Петроградский гарнизон начали назначать раненых офицеров, которые не прошли ещё весь срок реабилитации — это была такая форма отпуска по ранению. Так что связь между солдатами и офицерами была чисто случайной.

Солдаты стоят на улице, приказа на применение оружия у них до какого-то момента не было. И тут к ним подходят красивые рабочие девушки, говорят: А чего вы тут стоите, а давайте, переходите на нашу сторону, мы вам невесту подберём! Начинается классическое распадение и исчезновение и без того не очень значительной разницы между солдатами и бунтующим населением рабочих окраин.

В этой ситуации Императора держали в полном неведении о происходящем в Петрограде. У исследователей есть вопрос — а не специально ли выманил Алексеев Государя в Ставку в Могилёв накануне всех этих решающих событий? Не для того ли, чтобы царь оказался в информационной изоляции. Вся информация приходила с большой задержкой. Государю не докладывали ничего о происходящем, якобы потому, что в начале казалось, что события не очень значительные.

Источник — https://traditio.wiki/w/index.php?title=Текст:Егор_Холмогоров:Россия_в_1917_году/Начало_волнений_в_Петрограде&oldid=873002