В ТобольскеПравить

На первых порах Царская Семья чувствовала себя в Тобольске даже лучше чем, в Царском Селе. Не было клеветнической кампании столичных газет, злобных выходок охранников, оскорбительных визитов революционных властей.

Государь много физически работал, особенно он любил пилить дрова. При помощи Жильяра и других Император устроил на оранжерее площадку, куда вела сделанная общими усилиями лестница. На этой площадке вся Царская Семья любила посидеть на солнце (совсем недавно, уже в 2000-х годах, эта площадка, как и сама оранжерея, были сломаны по приказу нынешних тобольских властей).

Дети усиленно занимались. В свободное время ставили маленькие домашние спектакли. Играли чеховского «Медведя», французские пьесы.

Главной отдушиной были прогулки, а главной радостью — богослужения. Вначале, когда Царской Семье еще не разрешали ходить в церковь, богослужения совершались в зале губернаторского дома. Потом комиссар Временного правительства все таки дал разрешение Царской Семье время от времени посещать церковь.

Священник, который служил в этой церкви Благовещения и о котором упомянул в дневнике Император, был отец Алексей Васильев, назначенный, по выбору епископа Гермогена, духовником Царской Семьи. Отец Алексей очень нравился Государю и Государыне, но его действия по отношению к Царской Семье нельзя назвать мудрыми. Позже его имя будет ассоциироваться с именем зятя Распутина Б.Н. Соловьевым и деятельностью последнего (мнимой или действительной) по организации спасения Царской Семьи. Отношение к этому священнику со стороны многих из окружения Царской Семьи было отрицательным.

Отношение к заключенной Царской Семье со стороны тоболяков было разным. Были сочувствующие, были равнодушные, были преданное и люто ненавидевшие. Впрочем. Царской Семье писали и в Александровский дворец, и в «Дом Свободы», и потом в Ипатьевский дом со всей России. Среди писем, полных самоотвержения и любви, попадались и такие, в которые были вложены фотографии Царя и Царицы с множественными прижиганиями сигаретами, причем у Царя были выжжены глаза, а у Государыни, которая была сфотографирована в платье сестры милосердия, прожжено все тело. Как здесь не вспомнить коптяковское кострище, расчленение тел, бочки с кислотой...

Все время пребывания в Тобольске Царя и Царицы отмечено тяжелыми душевными переживаниями. Главной причиной этих переживаний была боль за судьбы Родины и русского народа. Как только какие-либо сведения доходили до Императора о событиях в Петрограде или на фронте, он сразу же заносит их в свой дневник.

«5-го сентября. Вторник. Телеграммы приходят сюда два раза в день; многие составлены так неясно, что верить им трудно. Видимо, в Петрограде неразбериха большая, опять перемена в составе пр-ва. По-видимому, из предприятия ген. Корнилова ничего не вышло, он сам и примкнувшие генералы и офицеры большей частью арестованы а части войск, шедшие на Петроград, отправляются обратно»

«20-го октября. Пятница. Сегодня уже 23-я годовщина кончины дорогого Папа и вот при таких обстоятельствах приходится ее переживатъ! Боже, как тяжело за бедную Россию!»

«17-го ноября. Пятница. Тошно читать описания в газетах того, что произошло две недели тому назад в Петрограде и в Москве! Гораздо хуже и позорнее Смутного времени»

После прихода сведений о начале переговоров большевиков с немцами:

«18-го ноября. Суббота. Получил невероятнейшее известие о том, что какие-то трое парламентеров нашей 5-й армии ездили к германцам впереди Двинска и подписали предварительные с ними условия перемирия! Подобного кошмара я никак не ожидал. Как у этих подлецов большевиков хватило нахальства исполнить их заветную мечту — предложитъ неприятелю заключить мир, не спрашивая мнение народа, и в то время, что противником занята большая полоса страны»

Ни в дневниках, ни в письмах Императора Николая II и Императрицы Александры Федоровны, ни в воспоминаниях о них очевидцев нет ни одной строчки, ни одного свидетельства об их беспокойстве за собственную судьбу, жалоб, упреков, осуждения в чей бы ни было адрес: только волнение за судьбу России, народа и дорогих им людей.

Это ярко видно из писем Государыни А.А. Вырубовой. 20-го декабря 1917-года она пишет:

«Он (Государь) прямо поразителен — такая крепость духа, хотя бесконечно страдает за страну, но поражаюсь, глядя на него. (...) Полная надежда и вера, что все будет хорошо, что это худшее и вскоре воссияет солнце. Но сколько еще крови и невинных жертв?! (...) О Боже, спаси Россию! Это крик души и днем и ночью — все в этом для меня (...) Чувствую себя матерью этой страны и страдаю, как за своего ребенка и люблю мою родину, несмотря на все ужасы теперь и все согрешения. Ты знаешь, что нельзя вырвать любовь из моего сердца и Россию тоже, несмотря на черную неблагодарность к Государю. которая разрывает мое сердив, но ведь это не вся страна. Болезнь, после которой она окрепнет. Господи, смилуйся и спаси Россию».

Из письма Государыни А.В. Сыробоярскому 29 ноября 1917 года:

«Могу себе представить, как ужасно все то, что там пережили. Тяжело неимоверно, грустно, обидно, стыдно, но не теряйте веру в Божию милость, Он не оставит Родину погибнуть. Надо перенести все эти унижения, гадости, ужасы с покорностью (раз не в наших силах помочь). И Он спасет, долготерпелив и милостив — не прогневается до конца. Знаю, что Вы этому не верите, и это больно, грустно. Без этой веры невозможно было бы жить...
Многие уже сознаются, что все было — утопия, химера... Их идеалы рухнули, покрыты грязью и позором, ни одной хорошей вещи не сделали для Родины — свобода — разруха — анархия полная, вот до чего дошли, жаль мне даже этих идеалистов (когда они добрые), но поблагодарю Бога, когда у них глаза откроются. Лишь о себе думали, Родину забыли — все слова и шум. Но проснутся многие, ложь откроется, вся фальшь, а весь народ не испорчен, заблудились, соблазнились. Некультурный, дикий народ, но Господь не оставит и святая Богородица заступится за Русь бедную нашу».

Из письма Императрицы Александры Федоровны А.В. Сыробоярскому от 10 декабря 1917 года:

«(...) Бог выше всех, и все Ему возможно. доступно. Люди ничего не могут. Один Он спасет, оттого надо беспрестанно Его просить, умолять спасти Родину дорогую, многострадальную.
Как я счастлива, что мы не заграницей, а с ней все это переживаем. Как хочется с любимым больным человеком все разделить, вместе пережить и с любовью и волнением за ним следовать, так и с Родиной.

Чувствовала себя слишком долго ее матерью, чтобы потерять это чувство — мы одно составляем и делим горе и счастье».

И это написано Императрицей после долгих лет самой черной клеветы, оскорблений, ненависти, изливавшихся на нее в России.

Великий пример мужества являла вся Царская Семья. Как верно писала Т.Е. Боткина:

«Несомненно, что из всех заключенных больше всего выдержки, наибольшее присутствие духа было у тех, кто должен был больше всего страдать, — у Царской Семьи».

Никому не дано познать, какие душеные муки должен был переживать Император Николай II. Та легкая литература, какую он читал в Тобольске, те домашние спектакли, пилка дров и так далее были вызваны потребностью хоть как-то смягчить давяший нечеловеческий груз того предвидения событий, которое открывалось Государю в тех молитвах «до кровавого поту», какими он молился в те тобольские дни. Примечательно, что весь советский период чтение легкой литературы выставлялось врагами Государя в качестве примера примитивности его личности. К великому прискорбию эта клевета ведется и сегодня, причем занимаются ею иногда и отдельные представители церкви.

Так, диакон Андрей Кураев в своей книге «О нашем поражении» пытается опровергнуть то, что Николай II предвидел свою мученическую кончину.

В качестве доказательства Кураев, совершенно в духе материализма, особо подчеркивает, что Николай II играл в карты и читал детективы, а затем пишет:

«В "Дневнике" Государя времени ареста не указывается ни одной духовной книги в кргге его чтения — лишь дважды упоминается Библия».

Эти заявления Кураева уже сами по себе довольно примитивны, так как человек по разным причинам может в своем дневнике не упоминать о чтении духовных книг и быть при этом глубоко духовным и верующим человеком. Но в случае с заключениями Кураева о дневнике Государя мы имеем дело с прямым искажением фактов, а поэтому остановимся на этом вопросе подробно.

Что касается детективов, то, действительно, в дневнике Николая II имеются об этом записи. Но еще больше имеется свидетельств о чтении Царем серьезной литературы. За время ареста он прочел: «Историю Византийской империи» Успенского, «Россия на Дунае» Кассо, «Задачи Русской армии» генерала Куропаткина. «Морская идея в русской земле» ст. лейтенанта Квашнина-Самарина. «Всеобщую историю» Иегера, «Тобольск и его окрестности» Голодникова, «Близ есть при дверех» Нилуса, «Историю Великобритании» Грена, «Император Павел I» Шильдера. Кроме того Николай II читал русскую классику: Лермонтова. Гоголя, Толстого, Тургенева, Салтыкова-Щедрина. Лескова, Апухтина, Мельникова-Печерского, Данилевского, а также произведения Мережковского. Соловьева, Виктора Гюго, Метерлинка. Что же касается детективов (в основном это произведения А. Конан Дойля) и легкой литературы, то, как правило, Император читал их вслух вечером детям.

Теперь о духовной литературе. Действительно, Библия упоминается Государем в дневнике не часто. Правда, не два раза, как пишет Кураев, а четыре (И марта, 13 марта, 19 апреля и 20 апреля 1918 года). Но Кураев совершенно не пишет о том, как читал Николай II Библию. Мы вынуждены сделать это за него.

11 марта Николай II пишет:

«На первой неделе начал читать Библию с начала»

13 марта:

«Так как нельзя читать все время Библию, я начал так же...» (далее идет название книги)

19 апреля:

«Продолжал чтение Библии»

20 апреля:

«По утрам и вечерам, как все эти дни здесь, читал соответствующие Св. Евангелия вслух в спальне».

Какой вывод мы можем сделать из этих записей?

Вывод один: Государь постоянно, ежедневно читал Священное Писание, причем как для себя лично, так и вслух для своей семьи.

В Екатеринбурге чтение Библии становится ежедневным — два раза в день. Свидетельства об этом мы можем найти и в дневниках Императрицы:

«19 апреля. Н. читал Евангелие на сегодняшний день. Н. читал мне Иова. Мы все сидели вместе, а Н. и Е.С. (Боткин), сменяя друг друга, читали 12 Евангелий»,
«21 апреля. Н. читал Евангелие» «23 апреля. Н. читал нам Евангелие» «24 апреля. Н. читал нам Евангелие» «25 апреля. Н., как и ежедневно, читал нам Евангелие» «26 апреля. Н. читал нам Евангелие и отрывок из Библии на сегодняшний день»; «28 апреля. Н. читал нам отрывок из Евангелия»;
«2 мая. Н. читал, как обычно, Евангелие, Деяния нам двоим»

Чтение духовной литературы было для Императора Николая II насущной потребностью и естественным состоянием души. Этим чтением он занимался постоянно в течение всей своей жизни, и поэтому он и говорит о нем редко, как о само собой разумеющемся явлении.

27 марта 1918 года Государь принялся читать книгу С.А. Нилуса «Близ есть при дверех...». По этому поводу Государь записал в свой дневник:

«Вчера начал читать вслух книгу Нилуса об Антихристе, куда прибавлены "протоколы " евреев и масонов — весьма современное чтение» (см. Дневники Императора Николая II. С. 672).

Тяжелые моральные страдания за судьбы Родины сказались на внешнем облике Государя: он сильно поседел, лицо еще больше покрылось морщинами. Государыня также сильно изменилась: она похудела и сделалась «совсем седая», как писала она Вырубовой.

Великие Княжны и Наследник, наоборот, повзрослели и оправились от тяжелой формы кори, которая была у них в Царском Селе. Однако к концу тобольского заточения Великие Княжны заболели легкой формой краснухи, а затем 30 марта у Цесаревича Алексея Николаевича случился тяжелый приступ его болезни — кровоизлияние в паху. Приступы продолжались каждый день, с небольшими перерывами. Наследник обессилел, лежал целыми днями в постели.

В этот момент в Тобольск приехал комиссар Яковлев...

Продолжение темы: Охрана Царской Семьи.

Текст:Claire de Lune:В Тобольске

В ТобольскеПравить