Василий Витальевич Шульгин

Василий Витальевич Шульги́н (1 [13] января 1878, Киев — 15 февраля 1976, Владимир) — российский политический и общественный деятель, публицист.

Василий Витальевич Шульгин
1910-е годы
Род деятельности:	публицист, политик, военный
Дата рождения:	13 января 1878
Место рождения:	Киев
Дата смерти:	15 февраля 1976
Место смерти:	Владимир
Отец:	Виталий Яковлевич Шульгин
Мать:	Мария Константиновна Попова
Супруга:	Екатерина Григорьевна Градовская / Мария Дмитриевна Сидельникова
Дети:	Василид, Вениамин, Дмитрий
Этническая принадлежность:	русский
Вероисповедание:	православный

УДК	92

Биография

Сын профессора Виталия Яковлевича Шульгина (1822—1878), преподававшего всеобщую историю в Киевском университете св. Владимира, и Марии Константиновны, урождённой Поповой (?—1883), которая вскоре после смерти мужа вышла замуж за профессора Д. И. Пихно (1853—1913), преподававшего в том же университете. Крёстный сын Н. Х. Бунге.

В пять с небольшим лет В.В. Шульгин потерял и родную мать. Отчим – знаменитый учёный-экономист Дмитрий Иванович Пихно не только не бросил пасынка на произвол судьбы, но и во многом воспитал Шульгина-политика. Поэтому то, что называется полным сиротством, Василий Витальевич если и ощущал, то не в полной мере. Отчим поддерживал увлечение молодого человека историей, и к окончанию учёбы в университете купил ему «у какого-то разорившегося волынского помещика в городе Гоща большую библиотеку исторических раритетов». Читать Шульгин обожал и с удовольствием делал это до глубокой старости.

В 1886 году с семьёй переехал в Санкт-Петербург, но вскоре вновь оказался в Киеве. Окончив в 1895 году 2-ю киевскую гимназию, продолжил учёбу на юридическом факультете Киевского университета. В 1900 году окончил университет, но ещё год учился в Киевском политехническом институте. Стал земским гласным и почётным мировым судьёй.

В 1902 году был призван на военную службу и определён в 3-ю сапёрную бригаду, а в декабре того же года уволен в запас с присвоением ему звания прапорщика запаса полевых инженерных войск. После увольнения из армии уехал в имение в Волынской губернии, где до русско-японской войны занимался сельским хозяйством. В 1905 году записался добровольцем на фронт, но война закончилась. После опубликования манифеста 17 октября 1905 года, когда начались волнения, вместе со своими солдатами пытался навести порядок на улицах Киева.

С осени 1905 года начал публиковаться в газете «Киевлянин», где стал ведущим журналистом, а с 1913 года и редактором.

От землевладельцев Волынской губернии был избран в Государственную думу II, а затем III и IV созывов. В Думе выступал, произнося свои речи негромко и корректно (в отличие от эмоционально-несдержанного В. М. Пуришкевича). Позже в письме к кадету Василию Маклакову, он так объяснил эту манеру: «Должен сказать, что у меня всегда было непреодолимое желание разговаривать самым презрительным тоном с наглецами. И это потому, что это единственный отпор, который они понимают. <…> Во Второй, да и в Третьей, Государственной Думе я имел несчастную особенность доводить своих политических противников до неописуемой ярости именно этим свойством. И если хотите, это прием правильный. Довести противника до бешенства, сохранив самому хладнокровие, есть один из методов борьбы. Вот откуда, я думаю, и происходит эта манера по существу».

Впоследствии вспоминая отзывы на свои выступления, В.В. Шульгин отмечал, что примерно через месяц после того, как он впервые взошёл на думскую трибуну, о нём писали: «Снова на кафедре Шульгин. Хитро поблескивая глазами херувима, эта очковая змея говорит отменные гадости Государственной Думе»; а ещё через несколько месяцев он получил такую характеристику: «Говорит всем известный альфонсообразный Шульгин». Прошло время, и нашёлся человек, которому сам Шульгин был готов внимать и за которым хотел пойти. Это был премьер-министр П.А. Столыпин. Он неоднократно поддерживал действия П. А. Столыпина, сторонником которого оставался до конца жизни. В сентябре 1911 года П.А. Столыпин был смертельно ранен террористом в Киеве, и после его смерти Шульгин уже не видел в императорской России таких лидеров.

В III Государственной думе входил во фракцию правых. Участвовал в деятельности монархических организаций: являлся действительным членом Русского Собрания (1911—1913) и входил в состав его совета; принимал участие в деятельности Главной палаты Русского народного союза им. Михаила Архангела, являлся членом комиссии по составлению «Книги русской скорби» и «Летописи погромов смутных 1905—1907 годов».

В 1911 году вышел из фракции правых, присоединившись к фракции русских националистов. Во время процесса Бейлиса выступил в «Киевлянине» с критикой действий правительства, заработав похвалу А. Ф. Керенского.

В начале 1914 года за статью, опубликованную в «Киевлянине» ещё 27 сентября 1913 года, был привлечён к ответственности и приговорён к тюремному заключению на три месяца за распространение в печати заведомо ложных сведений о высших должностных лицах. Спасся от наказания, уйдя после начала Первой мировой войны на фронт (а затем после вмешательства императора Николая II дело вообще было прекращено).

В чине прапорщика 166-го Ровенского пехотного полка участвовал в боях на Юго-Западном фронте, был ранен во время атаки. Затем был откомандирован в распоряжение Юго-Западной областной земской организации и возглавил передовой перевязочно-питательный отряд. «Я был на фронте, я видел всё, я видел неравную борьбу почти безоружных наших бойцов против «ураганного» огня немцев… И когда вновь была созвана Государственная Дума, я принёс сюда, как и многие другие, горечь бесконечных дорог отступления и закипающее негодование армии против тыла, – впоследствии говорил В.В. Шульгин. – Власть с каждым днём уходила из рук правительства. Раньше она была слаба, теперь она стала бессильной… Дело было в том, что вопрос о назначении министров вовлёк нас, Государственную Думу, в конфликт с короной. Мы стояли над бездной, но поняли это, когда она уже разверзлась пред нами».

В 1915 году с думской трибуны выступил против ареста и осуждения по уголовной статье социал-демократических депутатов. В августе того же года покинул фракцию националистов и образовал Прогрессивную группу националистов. Одновременно вошёл в состав руководства Прогрессивного блока, в котором видел союз «консервативной и либеральной части общества», сблизившись с бывшими политическими противниками, в том числе с вождём кадетов П. Н. Милюковым. Оппозиция власти в лице либерального Прогрессивного блока, к которому примкнул монархист Шульгин, в итоге оказалась ещё слабее, чем царское правительство. Позже Василий Витальевич признавался: «Я чувствовал их, моих товарищей по блоку, и себя… Мы были рождены и воспитаны, чтобы под крылышком власти хвалить её или порицать… Мы способны были в крайнем случае безболезненно пересесть с депутатских кресел на министерские скамьи… под условием, чтобы императорский караул охранял нас… Но перед возможным падением власти, перед бездонной пропастью этого обвала – у нас кружилась голова и немело сердце… Бессилие смотрело на меня из-за белых колонн Таврического дворца. И был этот взгляд презрителен до ужаса».

27 августа 1915 года был одним из представителей Государственной думы на переговорах Прогрессивного блока с правительством И. Л. Горемыкина на квартире государственного контролёра П. А. Харитонова.

19 октября 1916 года участвовал в совещании сеньорен-конвента Государственной думы с управляющим Министерством внутренних дел А. Д. Протопоповым на квартире М. В. Родзянко.

До 1917 года публиковал свои статьи в «Киевлянине» и в некоторых других идейно близких изданиях Юго-Западного края, таких как газета «Подолянин», издававшаяся в 1911—1914 годах Каменец-Подольским отделом Всероссийского национального союза, и иногда в «Новом времени».

В дни Февральской революции проявил заметную активность и 27 февраля 1917 года был избран в состав Временного комитета Государственной думы (ВКГД). 2 марта вместе с А. И. Гучковым был направлен в Псков для переговоров с императором. Присутствовал при подписании манифеста об отречении царя от престола в пользу Великого князя Михаила Александровича. Также присутствовал при переговорах думцев с Великим князем Михаилом Александровичем, завершившихся его отречением.

В самом начале Февральской революции один день возглавлял Петроградское телеграфное агентство, чем и воспользовался, разослав по трёмстам адресам свою «телеграмму-статью» с оценкой сложившейся в стране ситуации..

Выступая за войну до победы, 23 июня 1917 года вместе с несколькими депутатами Думы подал верховному главнокомандующему заявление, содержащее набросок плана по вербовке, снаряжению и обучению добровольцев. Был участником частных совещаний Государственной думы, частного совещания общественных деятелей в Москве, на котором 10 августа вошёл в состав бюро по организации общественных сил. 14 августа выступал на Государственном совещании в Москве.

Объявление России республикой воспринял критически, полагая, что в этом случае Временное правительство превысило свои полномочия. В октябре 1917 года вернулся в Киев, но затем отправился в Новочеркасск, где рассчитывал содействовать М. В. Алексееву в формировании Добровольческой армии. Стал 29-м членом «Алексеевской организации», поступив в неё на правах военнослужащего. Вернувшись по приказу Алексеева в Киев, возобновил издание «Киевлянина».

После занятия Киева красными был арестован в ночь на 27 января (9 февраля) 1918 года, но вскоре освобождён. С марта 1918 по январь 1920 года возглавлял тайную организацию «Азбука», а точнее, разведывательное отделение при Ставке верховного главнокомандования Вооружённых сил Юга России. В августе 1918 года приехал в армию А. И. Деникина, где при участии А. М. Драгомирова разрабатывал «Положение об Особом совещании при Верховном руководителе Добровольческой армии».

Во время гражданской войны, помимо «Киевлянина», выпускал газеты «Россия» и «Великая Россия». После занятия Киева деникинской армией возобновил выпуск «Киевлянина».

Как член «русской делегации» должен был участвовать в Ясском совещании, где представители российских антибольшевистских сил пытались договориться с союзниками по Антанте о взаимоотношениях после окончания мировой войны, но не смог этого сделать из-за болезни. После Ясс прибыл в Одессу, где его симпатии оказались на стороне генерала А. Н. Гришина-Алмазова.

В начале 1920 года покинул Одессу. После скитаний оказался в Бессарабии. По возвращении в Одессу, уже занятую красными, жил там на нелегальном положении. После ряда приключений в Крыму в итоге оказался в Константинополе.

Журналистскую деятельность в эмиграции начал в конце декабря 1920 года публикацией статьи «Белые мысли» для рукописного журнала «Развей горе в Голом поле», написанной во время визита в Галлиполи, где разместились остатки Белой армии.

Являлся видным деятелем «Русского совета». С образованием в 1924 году Русского общевоинского союза (РОВС) участвовал и в его работе.

Летом 1923 года В.В. Шульгину сообщили о готовящейся встрече с человеком «оттуда» и пригласили принять в ней участие. Бывший царский сенатор Н. Чебышёв так описал гостя из Советской России: «На диване сидел приличный господин, лет этак под пятьдесят. Держался спокойно, говорил без всяких жестикуляций, скорее равнодушно. Лицо было обрамлено небольшой темной, аккуратно подстриженной бородкой. Говорил он ни тихо ни громко, гладко, самоуверенно, немного свысока». Перед внимающими слушателями разворачивалась панорама крепнувшего в России монархического движения. Речь шла о том, что идёт естественный процесс перерождения страны в национальные формы и эмиграция может этому помочь, если прислушается к данным ей советам.

После ухода гостя, которым был А. Якушев, последовал обмен мнениями. Н. Чебышёв заподозрил его в связях с советскими спецслужбами, но остальные этих подозрений не разделяли. Личные интересы В.В. Шульгина, надеявшегося найти в СССР своего пропавшего сына, и интересы врангелевской контрразведки совпали. Вопрос с поездкой на родину неожиданно получил положительное решение. По воспоминаниям Н. Чебышёва, узнав о том, что Василий Витальевич собирается в Россию, он приложил все старания, чтобы его отговорить. Он указывал В.В. Шульгину, что подпольная антисоветская организация «Трест», которая собирается оказать содействие в поездке, несомненно является структурой, созданной советскими спецслужбами.

Все доводы вызывали у В.В. Шульгина лишь раздражение. Василий Витальевич, сам того не подозревая, попался на наживку советских спецслужб, для которых его поездка на родину и успешное возвращение оттуда могли сыграть роль важного доказательства, позволяющего убедить белую эмиграцию в могуществе «Треста». Ловить и судить (а тем более уничтожать) В.В. Шульгина, который, в отличие от бывшего лидера Боевой организации эсеров Б.В. Савинкова или британского агента Сиднея Рейли, никогда не был склонен к террористической деятельности, не представлялось целесообразным. А вот «сопровождение» его в СССР и обеспечение благополучного возвращения сулило выгоду.

Осенью 1925 года Шульгин из Парижа выехал в Варшаву. В ночь на 23 декабря он нелегально перешел границу через «окно» неподалеку от станции Столбцы. В это время его жене Марии Дмитриевне, остававшейся во Франции и внезапно заболевшей тяжёлой формой гриппа, привиделось в бреду, как Шульгина переводит через границу ангел. Путешествие в Советскую Россию началось. Шульгин прибыл в Минск, оттуда добрался до Киева и далее до Москвы и Ленинграда. Найти сына ему не удалось, но посещение «трех столиц» прошло успешно. В феврале 1926 года при помощи А. Якушева В.В. Шульгин выехал в Минск, затем пересек польскую границу и через Югославию достиг Парижа.

В конце 1925 — начале 1926 года совершил уникальную поездку по «вражескому» СССР, обставленную как нелегальная. В ходе её фактически выполнял задание руководителя контрразведывательной службы при П. Н. Врангеле генерала Е. К. Климовича по установлению контакта с якобы действовавшей в СССР подпольной антисоветской организацией «Трест». Тайно перейдя советско-польскую границу, за полтора месяца посетил Киев, Москву, Ленинград и благополучно вернулся за рубеж.

Впоследствии В.В. Шульгин рассказывал о прощальной встрече с А. Якушевым: «Якушев высказал два напутственных пожелания. Первое состояло в том, что он подчеркнул положительную роль Кутепова в деятельности контрреволюционной организации "Трест" и отрицательную Врангеля, который не доверял Якушеву. В связи с этим он надеялся, что моё благополучное возвращение за границу докажет Врангелю, что "Трест" – есть контрреволюционная организация, а не обман. Второе пожелание Якушева заключалось в том, что он просил меня отразить в моей литературной деятельности впечатления о поездке в Советскую Россию».

В.В. Шульгин, только что переживший опасное приключение и полный свежих впечатлений, ухватился за идею написания книги. По возвращении в Париж он опубликовал сначала в эмигрантских газетах, а затем отдельным изданием свой рассказ о поездке в СССР. Книгу в рукописи он по частям отправил на отзыв в «Трест» (то есть в действительности в советские спецслужбы, где сделали всего несколько исправлений). Вопрос о её появлении на прилавках магазинов был решён, и мало кто сомневался в грядущей популярности сочинения В.В. Шульгина. Сюжет был в духе романов: белогвардеец и монархист проник в страну большевиков, посетил три крупнейших города, обманул (как тогда казалось) чекистов и благополучно вернулся.

Впечатления от поездки изложил в книге «Три столицы». В «Трёх столицах» несколько раз с симпатией упомянул о фашизме.

Публицист газеты «Возрождение» А. Салтыков утверждал: «Подлинная шульгинская правда есть правда не о России, а о большевиках. Мы действительно узнаем от него – чего хотят от нас, эмигрантов, большевики. Они прежде всего хотят, чтобы мы поверили тому, что рассказал Шульгин: что Россия просыпается, что Россия возрождается, что Россия охвачена могучим творческим процессом – несмотря на большевиков. Но если это действительно так, то в чём, спрашивается, тогда смысл эмиграции? Признания Шульгина – конец эмиграции».

Публицист М. Агурский отмечал: «Шульгин высказывал ряд национал-большевистских идей… включая предсказание появления диктатора, устраняющего своих бывших соратников и ведущего Россию по национальному пути... Несомненно, что публикация этой книги намекала на то, что Сталин и есть, возможно, тот загадочный вождь, который наведёт порядок в стране».

Слава В.В. Шульгина гремела недолго. После раскрытия в западной печати «Треста» как операции ОГПУ он оказался не героем, а обманутым неудачником. Евразиец Я. Бромберг, впоследствии припомнив историю с «Трестом», отмечал поразительное «умение» В.В. Шульгина попадать в трагикомические положения: «Смелый эмиссар из Зарубежья совершает легендарное путешествие… благополучно возвращается и слагает для потомства повествование об этом достопамятном событии… В один прекрасный день обнаруживается страшная истина о том, что отважный гонец на родину, сам того не подозревая, за всё время своих приключений ни разу не пропадал из виду чекистов… Героическая эпопея кончается скандалом и грязью».

Историк спецслужб О.А. Хлобустов заметил в этой связи, что эмигрант Шульгин выступил весьма удачным "агентом влияния" ОГПУ за рубежом».

Исследователь М. Тумшис считает операцию «Трест», длившуюся около пяти лет, удачей чекистов, «практически парализовавшей деятельность белоэмигрантских организаций и иностранных разведок против СССР». Для В.В. Шульгина невольное участие в этой операции, нанесшей удар по белой эмиграции и перемоловшей множество судеб, стало чёрным пятном на репутации.

После разоблачения «Треста» ему оставалось «лечь на дно». Он дистанцировался от политической круговерти, а в 1930 году уехал в Югославию, где жил пожилой отец его жены.

Опростоволосившись с «Трестом», некоторое время молчал, а затем стал изредка печататься в газете «Россия и славянство», издававшейся при участии П. Б. Струве. В 1929 году опубликовал книгу «Что нам в них не нравится…», вызвавшую оживлённую дискуссию в русском зарубежье.

В эмиграции жил в Болгарии, Германии, Чехии, Франции. Участвовал в работе Евразийского союза и «Школы фашизма» при союзе объединённых монархистов, в движении галлиполийцев и т. д. В 1933 году вступил в Народно-трудовой союз нового поколения (НТСНП). Создал своеобразный семинар из молодых по возрасту членов НТСНП, на котором и проводил занятия, будучи в 1933—1935 годах штатным лектором НТСНП.

1920-е гг. стали самыми плодовитыми в литературном плане, но многие труды, написанные в то время, становятся известными только сейчас... В 1930-м г. Шульгин начинает читать лекции в Югославии.

Во время Второй мировой войны находился в Югославии. 24 декабря 1944 года в Сремских Карловцах был задержан органами контрразведки 3-го Украинского фронта и вывезен сначала в Венгрию, а затем в Москву. 12 июля 1947 года «за участие в белогвардейских шпионско-террористических организациях и враждебную против СССР деятельность» по решению Особого совещания при МГБ СССР был приговорён к тюремному заключению на 25 лет по «стандартному» набору из различных частей статьи 58 Уголовного кодекса РСФСР. Срок отбывал во Владимирской тюрьме (1947—1956).

В характеристике, данной В.В. Шульгину 6 декабря 1954 года, отмечалось, что во время пребывания в тюрьме нарушений правил режима он не допускал и административным взысканиям не подвергался. Говорилось, что в камере заключённый вёл себя спокойно, однако «политических убеждений не изменял, оставаясь ярым ненавистником коммунистов и советского строя». Наконец, добавлялось, «что другими компрометирующими материалами на него администрация тюрьмы не располагает».

16 декабря 1954 года Судебная коллегия по уголовным делам Владимирского областного суда по ходатайству администрации тюрьмы рассмотрела дело по вопросу освобождения В.В. Шульгина от дальнейшего отбытия наказания «в связи с тем, что он страдает тяжёлым неизлечимым недугом». Однако Судебная коллегия с учётом того, что осужденным были «совершены особо опасные преступления против Советского Союза», в определении по делу отметила: в «освобождении Шульгина Василия Витальевича от дальнейшего отбытия наказания отказать».

Его освободили досрочно – по указу от 14 сентября 1956 года. Ему было 78 лет, и у него не было ни дома, ни денег. Шульгину сообщили, что он пробудет немного в тюрьме, пока «начальство снесется с домами инвалидов». Вскоре его с сопровождающим отправили в дом инвалидов города Гороховца и он вскоре воссоединился с приехавшей из-за рубежа супругой, Марией Дмитриевной, с которой был разлучён с момента ареста.

Безрезультатно добивается встречи с сыном, живущим за границей, получая ответ – «Нецелесообразно». Цель достигнута, но спустя уже многие годы.

Первые годы после освобождения провёл в домах инвалидов Гороховца и Владимира.

Сначала супругов поселили в отдельной комнате дома инвалидов в Гороховце, а потом помогли им переселиться в дом инвалидов во Владимире, где условия были лучше. Осенью 1960 года Шульгиным была предоставлена отдельная квартира. После переезда при содействии КГБ для Шульгина организовали поездки по разным городам СССР с демонстрацией ему достижений советской власти. Своего рода «Трест-2». В результате появились «Письма к русским эмигрантам», опубликованные отдельной книгой в 1961 году.

Тогда же по предложению представителей органов госбезопасности вернулся к литературному труду и написал после освобождения работу, получившую авторское название «Опыт Ленина» — историко-политическое эссе, опубликованное только в 1997 году (в журнале «Наш современник»).

В 1960 году получил отдельную квартиру во Владимире, в доме № 1 по улице Кооперативной (с 1967 года — улица Фейгина). Повторил, десятки лет спустя, поездку по стране под опёкой органов госбезопасности, побывав, в частности, в Ярославле.

В 1961 году был приглашён в качестве гостя на XXII съезд КПСС и получил возможность лицезреть, как принималась программа построения коммунизма. В том же году опубликовал книгу «Письма к русским эмигрантам», о которой позднее сам отзывался отрицательно. Затем стал героем историко-публицистического фильма режиссёра Ф. М. Эрмлера «Перед судом истории», быстро, однако, снятого с проката.

С начала 1960-х годов был объектом устойчивого внимания в определённых кругах. В частности, пообщался с писателями Д. А. Жуковым и О. Н. Михайловым, публицистом В. И. Скурлатовым и историком Церкви Н. Н. Лисовым, исследователем-краеведом В. А. Десятниковым, виолончелистом М. Ростроповичем, литераторами Н. Брауном и М. Бельферманом, кинорежиссёром А. Смирновым, художником И. С. Глазуновым, искусствоведом М. А. Кушнировичем, журналистом и историком М. К. Касвиновым и многими другими.

Квартира во Владимире стала его последним пристанищем. В июле 1968 года от рака скончалась Мария Дмитриевна. Проводив супругу в последний путь, Шульгин поселился рядом с кладбищем в деревне Вяткино, где прожил 40 дней. Годы брали своё, здоровье ухудшалось. В октябре 1973 года В.В. Шульгин писал: «На улицу я выходить не могу, брожу по комнате, а голова кружится, боюсь упасть. Иногда играю на скрипке, которая ещё хуже, чем скрипач. Затем залезаю в кровать, иногда удается заснуть. Если не удается, возвращаюсь обратно в кухню, где занимаюсь физкультурой. Так идут дни и ночи…» В январе 1976 года Василий Витальевич заболел гриппом, но вскоре поправился. В ночь на 15 февраля он долго не спал, несколько раз просил нитроглицерин (у него были приступы грудной жабы), затем лег в постель. В 11-м часу утра Шульгин скончался. Рядом с ним в момент ухода туда не оказалось никого.

Был похоронен на владимирском кладбище Байгуши рядом с супругой.

По заключению Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 12 ноября 2001 года был реабилитирован. В документе о реабилитации сказано, что «Шульгин Василий Витальевич репрессирован необоснованно по политическим мотивам и в соответствии со ст. 3 и 5 Закона РФ "О реабилитации жертв политических репрессий" подлежит реабилитации».

Семья

Сестра Шульгина, Лина Могилевская, фактически руководила газетой «Голос Киева», выходившей в 1918 году, в которой писала и его первая супруга, Екатерина Григорьевна.

С Екатериной Григорьевной, урождённой Градовской, которая была старше его на 10 лет, Шульгин обвенчался 20 января 1899 года в Одессе. У них было трое детей: Василид (Василёк), Вениамин (Ляля) и Дмитрий. Василид погиб в 1918 году, судьба Вениамина неизвестна, Дмитрий умер в 1999 году.

На эмигрантском пароходе Шульгин познакомился с юной дочерью генерала Д. М. Сидельникова — Марией Дмитриевной. Их роман продолжился за границей. Тут нашлась его прежняя супруга, Екатерина Григорьевна, но Шульгин в 1923 году добился её согласия на развод, а осенью 1924 года обвенчался с новой женой. Екатерина Григорьевна покончила жизнь самоубийством, утопившись в Дунае.

Мария Дмитриевна умерла 27 июля 1968 года.

Родственница Шульгина — Ольга Матич, профессор Калифорнийского университета в Беркли (США).

Сочинения

Помимо публицистики, Шульгин написал ряд произведений мемуарного характера, а также несколько томов исторического романа «Приключения князя Яноша Воронецкого».

Цитаты

• «Весной [1917 года], по-видимому, начнётся всеобщее наступление, и есть все шансы, что оно будет удачным. Если это так, то тогда вообще всё спасено, можно хоть прогнать Государственную думу»
• «Москве без Киева не быть Россией, а только Московией, а Киеву без Москвы не быть Русью, а всего лишь продолжением Австрии»
• «Наши русские старые партии были… заражены парламентаризмом. Кадеты — вполне, почему они и оказались вполне непригодными действовать в революционных условиях. Более правые партии хотя и находились в младенческом состоянии, как партии, но тоже были отравлены ощущением необходимости парламентаризма. Так я, например, всю вторую половину 1917 года занимался „выборной борьбой“. В этой борьбе я, в конце концов, выиграл Киев и у украинцев, и у большевиков, но, имея за собой десятки тысяч голосов киевлян, не мог оказать ни тем ни другим захватчикам реального сопротивления, ибо не озаботился созданием организованной штыковой силы. Будь на моём месте Муссолини, он сделал бы Киев родиной русских фашистов» (март 1924)
• «Мне удалось не поклониться Гитлеру. Его теория о том, что немецкая раса, как сероглазая, призвана повелевать над людьми с тёмными глазами, казалась мне непостижимо нелепой. И в особенности потому, что нелогичный этот расист начал истреблять сероглазых же, то есть англосаксов, норвежцев, чехов, поляков и русских»
• «Красные… получили в своё распоряжение одну шестую часть суши, на которой они на свой манер прославили имя русское, и, пожалуй, так, как никогда раньше»
• «Моё мнение, сложившееся за сорок лет наблюдения и размышления, сводится к тому, что для судеб всего человечества не только важно, а просто необходимо, чтобы коммунистический опыт, зашедший так далеко, был беспрепятственно доведён до конца»
• «Положение Советской власти будет затруднительное, если, в минуту какого-нибудь ослабления центра, всякие народности, вошедшие в союз Российской империи, а затем унаследованные СССР, будут подхвачены смерчем запоздалого национализма»

Перлы

• «Как бы мы не расходились в самых разнообразных вещах, однако надо признать всем, что плохо с русским народом. Мы не только безнадёжно отстали от наших западных соседей, но даже внутри на этой огромной равнине, которая называется Российской империей, и тут происходит страшная трагедия: мы отстаём от поляков, евреев, финнов, немцев и чехов, отстаём — это факт»
• «…Ради слабости „одного мужа по отношению к одной жене“ ежедневно, ежечасно Государь оскорбляет свой народ, а народ оскорбляет своего Государя […] Разве это не оскорбление всех нас, не величайшее пренебрежение ко всей нации и в особенности к нам, монархистам, — это „приятие Распутина“. Я верю совершенно, как это сказать… ну, словом, что Императрица совершенно чиста… Но ведь тем не менее Распутин грязный развратник… И как его пускать во Дворец, когда это беспокоит, волнует всю страну […] Это ежедневное, ежеминутное оскорбление Государя его народом… Государь оскорбляет страну тем, что пускает во Дворец, куда доступ так труден и самым лучшим, уличённого развратника. А страна оскорбляет Государя ужасными подозрениями… И рушатся столетние связи, которыми держалась Россия. […] Вот о чём денно и нощно жужжит Петроград. …Несмотря на эту непрерывную болтовню, в сущности, мы очень мало знаем достоверного об этом человеке, который несёт нам смерть. У нас попросту ничего хорошенько о нём не знают… К тому же считается в высшей степени неприличным иметь с ним какие бы то ни было сношения. Поэтому, например, я в глаза его никогда не видел. Личного впечатления не имею. Между тем было бы полезно его иметь»
• «Основателем русского фашизма я считаю Столыпина… Правда, покойный премьер… сам не подозревал, что он фашист. Но тем не менее он был предтечей Муссолини»

Личность Шульгина

Шульгин пытался навести тень на плетень в отношении судьбы свидетельницы по делу Бейлиса В. Чеберяк, написав, что «в дни революции с ней расправились киевские студенты».

Отзывы и воспоминания современников

Отчим Шульгина писал сестре Шульгина Лине 24 октября 1911 года:

Для «Киевлянина» нежелательно… рвать отношения с правыми в угоду кому бы то ни было. Можно полемизировать с «Земщиной» или с «Русским знаменем», если они нагородят какого-нибудь скверного вздора, но нужно тщательно избегать обобщения относительно правых. В особенности не следует ссориться с правыми в Киеве. Я предупреждал Савенко, что «Киевлянин» не должен быть узким партийным органом, каким его стремится сделать не только Савенко, но, к сожалению, и Вася.

И. Г. Щегловитов писал А. В. Кривошеину о Шульгине как одном из лидеров националистов:

Его глубоко уважаю и считаю честным человеком — не сравнимым с мерзкою компанией.

Барон Р. А. Дистерло писал тому же А. В. Кривошеину 18 февраля 1916 года:

Государственная дума тешится бесконечными речами против правительства и видит в Прогрессивном блоке спасение России. Удивляюсь таким тонким и умным людям, как Шульгин, что он может защищать этот Блок.

В письме В. А. Маклакова Шульгину от 5 апреля 1921 года говорится:

Мы с Вами ничего не поняли ни в своё время, когда приближалась революция, ни тогда, когда она сделалась.

Думец А. А. Ознобишин (член ВНС) вспоминал:

Член Думы Г. А. Вишневский сообщил мне, без комментариев, что теперь Россия будет республикою. В подробности он не вдавался, но, увидев сияющую фигуру В. В. Шульгина, окруженного жадною толпою слушателей и услыхав отрывки из его рассказа о поездке к Царю и о Царском отречении, я понял всем сердцем, всем существом своим понял, что теперь уже окончательно «свершилось» то ужасное, то непоправимое, то неслыханное в истории преступление, которое называется изменою своему законному Монарху и своей родине во время войны и что главным подстрекателем и виновником в этом преступлении является четвертая Государственная дума — четвертая Преступнейшая Государственная дума...

Черносотенец Н. Е. Марков писал о книге Шульгина «Что нам в них не нравится…»:

Основной недостаток книги г[осподи]на Шульгина тот, что автор умышленно закрывает глаза на еврейство в его целом и рассматривает лишь ту часть еврейства, которая действует в России.

По свидетельству Е. Соколова (ставшего крёстным сыном престарелого Шульгина), «Шульгин со своими посетителями был всегда откровенен… Если он видел, что человек просто любопытствует, то рассказывал одну-две дежурные истории и выпроваживал. Он напрочь отказывался пересказывать момент отречения императора Николая Второго и отправлял интересующихся к своей книге „Дни“. Приходившие к Шульгину евреи часто спрашивали его, антисемит ли он. Им Шульгин рекомендовал прочитать его статьи о деле Бейлиса».

Монархист В. Н. Осипов, приехавший к Шульгину летом 1970 года, вспоминал, что его «поразило отсутствие какого бы то ни было раскаяния и за бунт в рядах антимонархического „прогрессивного блока“, и за лживые провокационные речи в Думе, и за требование (совместно с Гучковым) отречения государя от престола в пользу трепачей и преступников, разваливших армию и империю мгновенно после 2 марта 1917 года». Посетитель «покинул 92-летнего свидетеля роковых дней России с чувством невыразимой горечи».

Историк Церкви Н. Н. Лисовой вспоминает о своей последней беседе, состоявшейся 25 января 1976 года, за три недели до смерти Шульгина:

Говорили о книге Н. Н. Яковлева «1 августа 1914 года», что-то зачитывали.

Василий Витальевич, как всегда, внимательно слушал. Качал головой. Многие факты были как будто и для него новостью.

Потом он обхватил рукой целиком всю голову… и сказал:

 — Чем больше я о ней думаю (то есть о революции), тем меньше понимаю...

Память/Беспамятство

Недавно на доме во Владимире, в котором Шульгин провёл последние годы жизни, была установлена памятная доска с надписью:

В этом доме с 1960 по 1976 г. жил выдающийся общественный и политический деятель Василий Витальевич Шульгин.

В Гороховце состоялось открытие памятного камня с мемориальной доской, посвященной В.В. ШУЛЬГИНУ.

После освобождения В.В. Шульгин был направлен в Гороховецкий Дом инвалидов и престарелых, где проживал с сентября 1956 по март 1958 г.

В церемонии открытия памятного камня и работе круглого стола, посвященного жизни и деятельности В.В. Шульгина, принял участие заместитель начальника Центра документальных публикаций РГАСПИ, д.и.н. А.В. Репников.

Историография

Историк О. В. Будницкий отмечал ещё в 1999 году, что «научная биография Шульгина до сих пор не написана». Но за прошедшее время она так и не появилась.

В литературе бытует ошибочное мнение, что Шульгин стал редактором «Киевлянина» в 1911 году.

Фильмография

Кроме вышеупомянутого фильма «Перед судом истории», Шульгин присутствует в хронике в документальном фильме «Падение династии Романовых» (1927).

Киновоплощения

• «Операция „Трест“» (т/с, 1967) — Родион Александров
• «Романовы. Венценосная семья» (2000) — Юрий Орлов
• «Столыпин... Невыученные уроки» (т/с, 2006) — Александр Дюрис

Интересные факты

Когда Шульгина в июле 1947 года перевели во Владимирский централ, он неожиданно оказался там вместе с П. Кутеповым, сыном генерала А. П. Кутепова, похищенного в своё время советскими спецслужбами. Шульгин пережил всех фигурантов «Треста». А останься он во Франции и не уедь в 1930 году в Югославию, где жил пожилой отец его жены, не пришлось бы ему знакомиться с офицерами СМЕРШа, ночными допросами и советской тюрьмой.

В 1990 году в СССР была опубликована книга разведчика Л. Треппера «Большая игра», в которой автор упоминает о том, как встретился в камере с Шульгиным. Начинается описание с того, что при первой же встрече в камере Шульгин заявляет совершенно незнакомому человеку:

В тюрьме нам нечего скрывать друг от друга, поэтому докладываю вам, что прошло уже немало лет, как я перестал быть антисемитом. В 1935 г., в Париже, я выступил перед масонской ложей со специальной лекцией на тему «Почему я больше не антисемит».

Далее у Треппера следует рассказ, якобы изложенный Шульгиным, как будто бы он сам добился своего ареста (почему-то в Белграде, а не в Сремских Карловцах) и сразу же был доставлен в Москву.

Когда в 1991 году книга Шульгина «Три столицы» была напечатана в Москве 100-тысячным тиражом, то при этом в издательстве «Современник» сочли «необходимым опустить некоторые наиболее грубые и оскорбительные выражения в адрес Владимира Ильича». В итоге в тексте не осталось ни «удивительной физиономии» и «маниакальной головы» «сумасшедшего» Ленина, этого «венерического Чингисхана», «всемирно признавшего себя ослом», ни стихотворения про то, как «благодарная Россия под звуки пушек и мортир спустила Ленина в с…». Отсутствуют в издании 1991 года и утверждения Шульгина о том, что коммунисты «из уголовной сволочи превращаются в фашистов», а сами «фашизм и коммунизм (ленинизм) два родных брата».

Ссылки

• Три услуги В. В. Шульгина иудейству // Дуэль. — 16 ноября 1999. — № 46(137).

Литература и документы

• Тюремная одиссея Василия Шульгина: материалы следственного дела и дела заключенного / Составление, авторы вступительной статьи: В.Г. Макаров, А.В. Репников, В.С. Христофоров; комментарии: В.Г. Макаров, А.В. Репников. Редакционный совет книги: А.Н. Артизов, В.В. Журавлёв, В.Г. Макаров, О.В. Наумов, А.В. Репников, А.Н. Сахаров, В.С. Христофоров.М.: Книжница, Русский путь. 2010. – 480 с.
• Рыбас С. Ю. Василий Шульгин: судьба русского националиста. – М.: Молодая гвардия, 2014. – 544 с.:ил. («Жизнь замечательных людей», вып. 1478). – 4000 экз.

Обложка книги.

• Репников А.В., Гребенкин И.Н. Василий Витальевич Шульгин//Вопросы истории. 2010. № 5. С. 25—40.
• Репников А.В. Василий Шульгин и "украинский вопрос"»//Россия XXI, 2015, № 1.
• Репников А.В. Дороги Василия Шульгина//Журнал "Историк", 2017. № 3 (27).
• Головской В. Фильм «Перед судом истории», или об одном киноэпизоде в жизни В.В. Шульгина // Вестник. 24 декабря 2003. — № 26(337).
• Шульгин В.В. Россия, Украина, Европа: Избранные работы / Составление, вступительная статья и комментарии А.В. Репникова. М.:Содружество "Посев", 2015. 422 с.:ил.

В издательстве "Посев" издаётся сборник избранных работ депутата II-IV Государственных дум, одного из лидеров русских националистов и идеологов Белого движения В.В. Шульгина.

В сборник вошли выступления В.В. Шульгина в Государственной думе, публикации в газете «Киевлянин», брошюры и статьи с размышлениями о русском и украинском вопросе, российских революциях, Гражданской войне, будущем России и Европы.

• Чемакин А. Неизвестная одиссея Василия Шульгина. Архивные документы рассказали о тайной экспедиции в Советскую Россию знаменитого политика-авантюриста // Родина. — 2018. — № 9. — С. 122—126.
• Чемакин А. А. Южно-Русский национальный центр В. В. Шульгина: идеология, деятельность и влияние на Белое движение // Вопросы истории. — 2020. — № 11. — Вып. 2. — С. 29‒44.
• Из истории публикации писем В. В. Шульгина к русским эмигрантам. Документы Политбюро ЦК КПСС. 1960‒1961 гг. // Исторический архив. — 2022. — № 2. — С. 42‒59.
• Чемакин А. А. Эмигрантская публицистика В. В. Шульгина: материалы к библиографии // Вопросы истории. — 2022. — № 12. — Вып. 1. — С. 50‒65.