Алексей Максимович Каледин
Алексей Максимович Каледи́н[1] (12 (24) октября 1861, хутор Каледи́н[2] станицы Усть-Хопёрская, Область Войска Донского, Российская Империя — 29 января 1918, Новочеркасск) — российский военачальник, генерал от кавалерии (1916), деятель Белого движения.
| Алексей Максимович Каледин | |
 генерал от кавалерии Алексей Максимович Каледин | |
| Род деятельности: | военный |
| Дата рождения: | 24 октября 1861 |
| Место рождения: | хутор Каледи́н станицы Усть-Хопёрская, Область Войска Донского, Российская Империя |
| Дата смерти: | 29 января 1918 |
| Место смерти: | Новочеркасск |
| Отец: | Максим Васильевич Каледин |
| Супруга: | Мария Петровна Гранжан |
| Вероисповедание: | православный |
БиографияПравить
Родился в семье войскового старшины Максима Васильевича Каледина, участника Севастопольской обороны, и простой донской казачки. Внук майора В. М. Каледина, сражавшегося в казачьих частях атамана М. И. Платова в Отечественную войну 1812 года и участвовавшего в заграничных походах русской армии в борьбе с Наполеоном.
Учёбу начал в станичной приходской школе, а по её окончании продолжил образование в Усть-Медведицкой классической гимназии. Затем перешёл в Воронежскую военную гимназию, переименованную позднее в кадетский корпус. Окончил 2-е военное Константиновское и Михайловское артиллерийское училища, а в 1889 году — престижную Николаевскую академию Генерального штаба в Санкт-Петербурге.
Окончив академию, перешёл на службу в Генеральный штаб. В звании капитана в 1895 году перешёл в Войсковой штаб войска Донского и одновременно преподавал в Новочеркасском казачьем юнкерском училище до 1900 года, когда был назначен на Кавказ. В 1903 году снова вернулся на Дон.
В годы первой российской революции служил начальником новочеркасского казачьего юнкерского училища, а затем заместителем начальника штаба войска Донского. В мае 1907 года был произведён в генерал-майоры и награждён орденом.
В июне 1910 года был назначен командиром 2-й бригады 11-й кавдивизии, а затем командующим 12-й кавдивизией и вскоре получил звание генерал-лейтенанта.
В 1914 году за бой у деревни Демня был награждён Георгиевским оружием.
В середине февраля 1915 года был тяжело ранен шрапнелью и эвакуирован в Киев, где пробыл в госпитале четыре месяца. Не долечившись, оказался снова на фронте и был назначен командиром 12-го армейского корпуса. За операцию в Карпатах был награждён орденом Белого Орла с мечами.
В марте 1916 года получил от А. А. Брусилова, назначенного командующим Юго-Западным фронтом, его 8-ю армию (якобы под давлением императора Николая II), которую и возглавлял во время так называемого «Брусиловского прорывва». В июле того же года получил звание генерала от кавалерии.
Принял Февральскую революцию 1917 года и присягнул Временному правительству, но не приветствовал «демократизацию» армии, в результате чего 29 апреля был уволен Брусиловым за то, что «потерял сердце».
Передав 8-ю армию Л. Г. Корнилову, в начале мая приехал в Петроград. Оформив отпуск, покинул столицу и направился лечиться на Минеральные Воды, остановившись проездом в Новочеркасске. 17 июня на I Большом войсковом Круге Дона подавляющим большинством голосов был избран первым выборным атаманом области войска Донского.
После подавления июльского восстания в послании командиру 1-го Донского казачьего полка просил передать «всем офицерам и казакам низкий поклон от Дона и благодарность за честно и доблестно выполненный долг».
В декабре 1917 года был третий раз избран донским атаманом.
28 января 1918 года в своём последнем воззвании к казакам охарактеризовал положение Дона как катастрофическое.
29 января, написав прощальное письмо М. В. Алексееву, в 14 час. 30 мин. выстрелом из револьвера в сердце покончил жизнь самоубийством, опередив тех, кто, зная настроение генерала, хотел силой увезти его в Добрармию.
СемьяПравить
Каледин был женат на гражданке одного из французских кантонов Швейцарии Марии Петровне Гранжан, прекрасно владевшей русским языком и большой русской патриотке. Их единственный 12-летний сын, купаясь в реке, утонул, и имя его неизвестно.
ЦитатыПравить
- «Все события в последние дни перевернулись так, что не дают надежды на спокойствие в армии и стране… Дай Бог, чтобы… новое правительство, которому я сочувствую всецело, вывело Россию из тяжёлого положения, созданного захватом исключительного влияния на дела крайними партиями» (1917)
- «…нравственно глубоко страдаю из-за боязни за нашу армию. Если её расшатают, то это грозит катастрофой. Меня глубоко волнует отношение к жизненным интересам армии Поливановской комиссии, а бывший Военный Совет очевидно за 30 серебренников, по примеру Иуды, тоже предал интересы армии, выразив своё восхищение новыми реформами в армии» (1917)
- «Интересы государства и нашей армии, а равно и интересы сбережения казачьей крови не допускают образования отдельной казачьей армии… Должность эта была учреждена, чтобы только приткнуть куда-нибудь великого князя. Я и фронтовики знают, какую жалкую роль играл этот штаб, объезжавший части и проводивший время в завтраках и выпивке… в весьма почтительном удалении от боевых линий» (1917)
- «Процесс разложения, происходящий в армии, наблюдается во всех сторонах государственной жизни… Первые смелые голоса, первое свободное слово, что не всё в России благополучно и что, может быть, неправильно направляется государственный корабль, раздались из казачьей среды» (август 1917)
- «Мы обменялись с Корниловым взглядами на общее политическое положение государства. Заявляю, и не считаю это преступным, что наши взгляды о благе родины совпадают. Ни генерал Корнилов, ни я не искали ничего для себя… Корнилов и я сошлись на том, что не может быть и речи о возврате к старому режиму» (август 1917)
- «Служа верой и правдой новому строю, кровью запечатлев преданность порядку.., казачьи полки, спасая революционное правительство, по приказу министров-социалистов 3 июля вышли решительно, как всегда, с оружием в руках для защиты государства от анархии и предательства» (14 августа 1917)
- «Мой уход из армии произошёл не из-за причин военного характера, а на почве моих открытых заявлений, моей открытой борьбы, которую я начал, когда стали вводиться приказы N 1 и др. Я старался оградить свою 8-ю армию от разрухи, которую предвидел в связи с этими приказами. На этой почве я и ушёл, как потом мне и сказал Брусилов. Я ушёл именно из-за Брусилова, который не имел гражданского мужества, чтобы держать голову перед комитетами. Для тогдашнего военного министра Гучкова мой уход был сюрпризом, как он потом мне и заявил. Из армии я ушёл с незапятнанной репутацией и горжусь этим» (1917)
- «Я лично отдаю России и Дону свои силы, не пожалею и своей жизни, но весь вопрос в том, имеем ли мы право выступать сейчас же, можем ли мы рассчитывать на широкое народное движение? Развал общий. Русская общественность прячется где-то на задворках, не смея возвысить голоса против большевиков» (ноябрь 1917)
Отзывы и воспоминания современниковПравить
А. И. Деникин, знавший Каледина до войны по службе в Киевском военном округе, говорил о нём:
Знающий, честный, угрюмый, настойчивый, может быть упрямый…
А. А. Брусилов писал в своих мемуарах:
Генерала Каледина я считал выдающимся начальником дивизии.
Н. М. Мельников вспоминал, что когда донская делегация после Московского Государственного совещания возвращалась в Новочеркасск, Каледин, оценивая положение страны, заявил, что «по его мнению, Россия идёт к гибели и нужно теперь же думать о её спасении, причём высказал предположение, что спасти всю Россию сразу из центра едва ли удастся, что всего вероятнее события могут развернуться так, что Россию можно будет восстанавливать частями по кускам, постепенно оздоравливая отдельные оазисы, что один из таких оазисов, мог бы стать казачий Юго-Восток, но что для успеха дела необходимо чтобы Дон, Кубань и Терек не действовали порознь, а объединились бы в один Юго-Восточный Союз».
По словам Деникина, «лояльность Каледина в отношении общерусской власти простиралась так далеко, что уже после падения Временного правительства он не решался расходовать на нужды области денежные запасы областных казначейств». Отмечая терпимость Каледина даже к большевикам и Советам на Дону, Деникин писал, что «этот, всей революционной демократией и тёмной толпой подозреваемый, уличаемый и обвиняемый человек проявлял такую удивительную лояльность, такое уважение к принципам демократии и к воле казачества, его избравшего, как ни один из вождей революции. В этом было его моральное оправдание и политическое бессилие».
В. И. Ленин заявил 9 ноября 1917 года на расширенном заседании Петроградского совета профсоюзов:
Неправда, что мы не хотим соглашения для избежания гражданской войны. С такими силами, как Каледин, Родзянко, Рябушинский мы готовы заключить соглашение, так как они опираются на реальную силу и имеют значительный общественный вес. Но «соглашательские» партии добиваются соглашения, не имея за собой силы. И не политики [в этих партиях], а политиканы — Черновы, Даны, Либеры, полагающие, что соглашение с ними даст стране гражданский мир и удовлетворит Каледина и другие контрреволюционные элементы.
По свидетельству В. И. Сидорина (в годы Гражданской войны — командующего Донской армией), бывшего до последних минут с атаманом, одной из причин его самоубийства, «каплей переполнившей чашу», было «разочарование в ближайших друзьях и боевых соратниках М. В. Алексееве и Л. Г. Корнилове».
В. М. Жирмунский в письме Б. М. Эйхенбауму от 2 февраля 1918 года писал:
Какие ужасные события! Смерть Каледина это для меня конец России — теперь остается только немецкое вмешательство, которое будет.[3]
Генерал П. Н. Краснов считал Каледина безвольным, слабым человеком, «плывшим по течению».
П. Б. Струве писал в статье «Памяти белых вождей», посвящённой 15-летию кончины Каледина:
М. В. Алексеев, Л. Г. Корнилов пали… А. М. Каледин не только пал, но был обречен. Обреченность А. М. Каледина коренилась в том, что этот боевой генерал, который не колеблясь посылал десятки тысяч людей на верную смерть, сам оказался душевно неспособен к самой жестокой войне, войне гражданской. Я эту неспособность к гражданской войне прочел на лице А. М. Каледина с потрясающей ясностью в том незабываемом для меня последнем заседании Донского Правительства в качестве представителя Добровольческой армии. И когда, по телефону сообщили о роковом выстреле, положившем добровольный конец героической жизни этого неустрашимого воина, я почувствовал, что свершилась неотвратимая судьба, заложенная не только во внешних факторах, но и в душевном настрое этого воистину рыцаря без страха и упрека.
КиновоплощенияПравить
- «Хождение по мукам» (т/с, 1974—1977) — Владимир Козел[4][5]
- «20 декабря» (т/ф, 1981) — Николай Крюков[6]
ПримечанияПравить
- ↑ Традиционно произносится с ударением на втором слоге.
- ↑ Ныне хутор Блинов, Серафимовичский район, Волгоградская область.
- ↑ Цит. по: Аврус А. И., Гапоненков А. А. Саратовский университет в годы революции и Гражданской войны (1917‒1920 гг.) // Российская история. — 2009. — № 4. — С. 95.
- ↑ Хождение по мукам (сериал, 1 сезон) — актеры и съемочная группа // КиноПоиск
- ↑ Сериал Хождение по мукам (1977) — актеры и роли // Кино-Театр.РУ
- ↑ Сериал 20 декабря (1981) — актеры и роли // Кино-Театр.РУ
СсылкиПравить
ЛитератураПравить
- Кириенко Ю. К. Алексей Максимович Каледин // Вопросы истории. — 2001. — № 3. — С. 59‒82.
| Предшественник: Евгений Андреевич Волошинов |
атаман Войска Донского 1917‒1918 |
Преемник: Анатолий Михайлович Назаров |
.svg){kind=small}
