Текст:Константин Крылов:Dixi/О Владимире Путине

Dixi

Хотят ли русские порядка

О Владимире Путине

Автор:: Константин Крылов

Содержание

Дата публикации:: 25 ноября 1999

Серия:: Как я уже сказал

<	О национальном духе	•	О доверии	>

Предмет:: Владимир Путин

Шаблон: п·о·и

Форма: о·с

Неожиданное возвышение Путина оказалось неожиданным для всех. Например, патриотическая оппозиция так до сих пор и пребывает в растерянности. Патриоты, те вообще сильно обижены на Путина — и не только потому, что ему не доверяют. Они вообще-то не доверяют никому и ничему, даже себе, ибо свято убеждены в коварстве и могуществе противника (в чём они и усматривают патриотичность). И если завтра на место Ельцина сядет Баркашов, они тут же объявят его агентом мирового сионизма (а называть его будут не иначе как Симон бар-Кашев). Но Путин им неприятен ещё и потому, что взлез на чин прямо из-под чёрного крыла Чубайса, даже не отряхнувшись, и, в общем, ничуточки не стесняясь своего политического прошлого.

Демократы, разумеется, Путина невзлюбили тоже. За что, тоже понятно: человек, который забижает чеченов, и не припадает то и дело к Общечеловеческим Ценностям, не может рассчитывать на искренние симпатии Электората Заграницы. К тому же новый премьер вызывает подозрения на предмет бонапартизма — недаром ведь мудрый Янов писал о «звёздном часе автократии», который-де каждый раз наступает и срывает чаемые «преобразования».

Тем не менее, все что гавкать на нового премьера сейчас несвоевременно. Потому что, как ни крути, но популярность-то у Путина действительно есть. Можно, конечно, тешить себя мыслью о том, что рейтинг его накрученный, дутый, ткнут премьера в Чечне мордой в большую кровь — он и лопнет. Однако, вызывает интерес и такой ещё разрез: а каким же это способом он так раздулся?

Дело в том, что уже обозначившийся имидж Путина решительно противоречит всему тому, чего ждала общественность. Патриоты алкали второго издания генерала Лебедя (исправленного и дополненного). Демократы мечтали о похорошевшем Гайдаре. Вместо этого симпатии публики снискал человек с внешностью и повадками петербургского чиновника прошлого века.

Впрочем, слово «симпатии» тут неуместно, как слишком тёплое. Путина никто не «любит» — как, например, любили когда-то Бориса Ельцина, или того же Лебедя, когда он был в полном расцвете сил. Никто не видит в нём «надёжу и опору», любимого вождя и учителя, или даже защитника Отечества от ворогов и супостатов.

Путина не любят, а поддерживают. А это отнюдь не одно и то же.

Разница в том, что действия любимого одобряются автоматически, просто потому, что это делает он, любимый, единственный. При этом сами его действия могут быть какими угодно. Крутой харизматический лидер может послать на смерть тысячи людей, и они пойдут в огонь и в воду с чувством глубокого удовлетворения, совершенно не задумываясь, right он или wrong. Какое wrong. Нет такого слова.

Напротив, Путин и харизма — две вещи несовместные. Достаточно один раз посмотреть на этого человека, чтобы тут же сообразить: за Путина — лично, персонально — в огонь и в воду никто не пойдёт.

Однако, политику Путина действительно поддерживают, причём довольно решительно. При этом самым интересным фактом является тот, что, судя по некоторым данным, «путинский электорат» в значительной мере состоит из людей, не имевших устойчивых политических симпатий, если угодно — «голосователей против всех». Из чего следует, что Путин сумел, что называется, «выразить чаяния» весьма немаленькой, но доселе никак себя не проявившей части населения страны.

Впрочем, не только, и даже не столько населения, если понимать под ним так называемый «простой народ». Путин представляется «весьма приемлемым» прежде всего для значительной части российских элит — прежде всего для элиты политической и экономической. При этом его связи с крайне непопулярными политическими фигурами по большому счёту погоды не делают.

Короче говоря, Путин вызывает доверие. Причём доверие совершенно определённого свойства: всем почему-то кажется, что Путин способен решить многие проблемы.

Каким образом? Дело тут отнюдь не в пресловутом имидже «решительного и грозного». Чего нет, того нет. Куда более решительным и грозным выглядел, например, тот же Лебедь. В отличие от него Путин даже и не пытается косить под сильную личность. Как уже было сказано, Путин — типичный чиновник. Добродетели чиновничьи известны: исполнительность и аккуратность. Ну что ж. Впечатление человека исполнительного и аккуратного Путин производит.

Это-то и вызывает доверие.

Сначала разберём позитивную сторону дела. Что такое исполнительность? Это умение выполнять принятые кем-то решения. Что предполагает, во-первых, способность и умение действовать по заранее намеченному плану. А, во-вторых, способность и умение воспринимать принятые авторитетной инстанцией решения как руководство к действию, не прибавляя и не убавляя от себя сверх необходимого.

Это «не прибавляя и не убавляя» чрезвычайно важно. Импровизации (точнее говоря, импровизации как единственный имеющийся в наличии политический стиль) надоели. Хочется строить и реализовывать сложные планы, рассчитанные хотя бы на пару лет вперёд.^[1] Хочется играть по правилам, не опасаясь, что проигрывающий, с криком «отдайте ладью!» сгребёт фигуры, швырнёт их тебе в морду, и смоется с кассой. Хочется быть хоть как-то застрахованным от профессиональных рисков российского бизнесмена: пули в голове и паяльника в жопе.

Хочется порядка, одним словом.

Слово «порядок» за последние годы преизрядно обросло всякой затейливой мифологией. Собственно говоря, «мифов о Порядке» два. Назовём их условно «демократическим» и «патриотическим».

«Демократический» Миф о Порядке состоит в том, что за тридевять земель, в тридесятых государствах (членах НАТО, разумеется) уж такая благодать благорастворилась, что просто полное бланмаже, а всё от порядков ихних галантерейных и деликатных до чрезвычайности. Там, дескать, и на красный свет улицу не переходят даже при отсутствии машин, и каженный окурочек не под ноги мечут, а в урну укладывают, а урна та вся блестящая, и унутри ея национальный гимн играет. А уж сделки там совершаются — любо-дорого — уж если сказал тебе человек «да», так умрёт, а сделает, в натуре. Такой уж там удивительный Порядок произрастает. А полиция в тех краях тем занята, что старушек через улицу переводит, гондоны разноцветные гуляющим школярам раздаёт и жувачку стиморол, да вот ещё с русской мафией воюет, которая все урны заплевала.

Разумеется, есть и «патриотический» Миф о Порядке. Вы слышите, грохочут сапоги. И птицы ошалелые летят. Маршируют какие-то батальоны, на улицах люди в чёрной форме бьют смертным боем предателей родины. По улицам грозно шагают патрули. А вот народные мстители поймали рыжего Чуба и тащат на плаху, а тот вырывается и кричит, что всё отдаст, всё до последнего мильона… А на Красной Площади, где всего круглей земля, непрерывно и круглосуточно под лучами прожекторов выступает с нескончаемой речью Народный Вождь, фигура без лица, но в мундире. С блестящими пуговицами.

Можно, конечно, пофилософствовать над тем, как различается видение «порядка» в головах гайдаровцев и баркашовцев (первые, например, мыслят себе «порядок» как нечто имманентно присущее «цивилизованному человеку»,^[2] а вторые — как нечто активное и сугубо внешнее по отношению к публике). Всё это очень интересно. Однако, всякому разумному человеку понятно, что все эти фантазии словом «порядок» никак не называются. Тут применимы слова «чушь, бардак и оперетка». Или, по дивному русскому выражению, «порядочки те ещё».

И поэтому партии и движения, предлагающие в качестве политической программы «порядочки те ещё», находят всё меньше понимания в простых и отнюдь не загадочных русских душах. Неееет, увольте нас от таких порядков, — думают добрые российские граждане. И голосуют «против всех».

В этом смысле Путин — нечто, я бы сказал, стилистически несовместимое, со всеми бардака и оперетки. Это человек, который выглядит и держится так, как должен выглядеть и держаться человек, способный навести обычный чиновничий порядок. То есть заставить поезда ходить по расписанию, армию — воевать, а чиновников — вовремя подписывать нужные для дела бумаги. В общем, решать проблемы.

Тут мы плавно перешли к возможной схеме взаимоотношений Путина и российской элиты.

Скажем уж честно. В принципе, в России полным-полно решаемых проблем. То есть проблем, с которыми известно что надо делать, известно как, и есть ресурсы для их решения. (Например, так называемые «дыры в законах».)

Проблемы эти, однако, не решаются, потому что это невыгодно (причём по-мелкому, «сиюминутно» невыгодно) каким-то конкретным людям или их объединениям. (Назовите их «кланами», «мафией», как угодно.)

Эти люди, в общем, не глупы, и понимают, что рассчитывать на то, что всё это будет продолжаться до скончания веков, по меньшей мере наивно. И что вообще пора кончать с определёнными, особенно одиозными, видами заработка, и всё такое. А с дурацкой системой, когда нужно сломать и разрушить на двести рублей, чтобы украсть два, надо кончать, ибо это уж очень невыгодный business.

Но. Они не могут остановиться сами. Они не способны «перестроиться», потому что вообще не способны к совместным действиям. Ибо абсолютно не доверяют друг другу.

Позволю себе такую аллегорию. Допустим, у нас есть королевский двор, со старым маразматическим королём во главе, при котором все воруют из государственной сокровищницы кто сколько может. При этом ворующие где-то даже осознают, что это плохо кончится: если и дальше продолжать в том же духе, то в один прекрасный день не хватит на жалованье королевской гвардии… Однако, остановиться они не могут, потому что первый же, кто выйдет из дела, потерпит значительные убытки (остальные разделят его долю), а, главное, вызовет подозрения всех остальных: с чего это он вдруг перестал воровать? — Заботится о казне? — Ха. Дураков нет. А вот не хочет ли он самолично сесть на престол, да и порешить нас всех?.. Ой-ёй-ёй. Такие подозрения никому вызывать не хочется, а потому все, кто таскал, продолжают тащить, хотя карманы давным-давно набиты, а дальнейшее растаскивание становится всё более опасным и бессмысленным делом.

Однако, король наконец умирает. К власти приходит молодой принц, который делает две вещи. Во-первых, он объявляет — по случаю восшествия на престол — всеобщую амнистию и прощение всех прегрешений. Во-вторых, он запирает казну на новый семипудовый замок, а ключ вешает себе на шею. Камарилья отстранена от кормушки, но отстранена сразу и вся, и новая на её место не садится. При этом бывшие её участники разбредаются: кто-то вовсе удаляется от дел и отправляется на свою мызу (возможно, в другой стране) гулять с внуками и растить желтофиоли, кто-то вкладывается в новый бизнес, кто-то возвращается в политику — возможно, в новом качестве советника и политического патриарха. Главное в этом деле — гарантии. Гарантии того, что камарилья будет убрана вся (а не просто перетасуются фавориты), и что членам камарильи будет гарантирована мягкая посадка в нужной им точке.

То есть — тихо и спокойно прикрыть всё дело. В обоих смыслах этого слова.

Самое интересное, что широкие народные массы ждут, в общем, того же самого. Прикрытия дела. Чтобы безобразия кончились, но безо всякого разбирательства, без поисков виновных, суда, мести, и прочего в том же духе.

Удивляться тут нечему. Вопреки надеждам «патриотической оппозиции», народ отнюдь не жаждет крови демократов. Причина тому проста и очевидна. «Народ», в отличие от профессиональных оппозиционеров, хорошо понимает, что в деле разрушения советского строя поучаствовали — в той или иной мере — все. В конце концов, когда совок агонизировал, никто и не попытался встать на его защиту. Все желали ему смерти. И не надо теперь кивать на Гайдара и Чубайса. То есть, разумеется, кивать-то можно, но только вот не надо делать вид, что мы тут совсем-совсем не при чём. Было ведь время, когда демократов поддерживала половина населения страны, а вторая половина не очень-то и возражала.

Они, может, и обманули нацию. Ну да. Но не насиловали, а соблазнили. Сама пришла, сама дала. Чего уж там теперь-то.

Именно поэтому, кстати, никакой слишком уж яро-патриотический деятель из когорты пламенных обличителей антинародного режима не будет иметь в России большого успеха. Никому не нужны никакие разбирательства. Пора, наконец, простить себе. Давайте, наконец, работать. Кто прошлое помянёт, тому глаз вон. Вот какой программы хотят от «молодого принца» и элита, и простые граждане.

И это правильно. Dixi.

ПримечанияПравить

↑ Сиюминутная политика — всегда плохая политика. Надо признать, что любое отступление от заранее намеченной линии чревато. Ну, например. Главной, по сути дела единственной серьёзной ошибкой Запада в их просчитанной на десятилетия политике по отношению к Восточному Блоку, было преждевременное уничтожение Советского Союза. Страна была обречена, но надо было потерпеть. По западным расчётам, Совок должен был агонизировать в первой половине следующего века. Надо было помочь ему дотянуть до назначенного срока. И они получили бы полностью и окончательно сгнившую страну, люто ненавидимую всеми её гражданами. Но когда Горби начал сдавать всё и вся, сработал глотательный рефлекс.
↑ Надо сказать, что под шумок на отечественной почве давно уже укоренился миф о «загадочной немецкой душе», носительнице всяких удивительных добродетелей, которых нам Бог не дал.

[1] Сиюминутная политика — всегда плохая политика. Надо признать, что любое отступление от заранее намеченной линии чревато. Ну, например. Главной, по сути дела единственной серьёзной ошибкой Запада в их просчитанной на десятилетия политике по отношению к Восточному Блоку, было преждевременное уничтожение Советского Союза. Страна была обречена, но надо было потерпеть. По западным расчётам, Совок должен был агонизировать в первой половине следующего века. Надо было помочь ему дотянуть до назначенного срока. И они получили бы полностью и окончательно сгнившую страну, люто ненавидимую всеми её гражданами. Но когда Горби начал сдавать всё и вся, сработал глотательный рефлекс.

[2] Надо сказать, что под шумок на отечественной почве давно уже укоренился миф о «загадочной немецкой душе», носительнице всяких удивительных добродетелей, которых нам Бог не дал.

[1]

[2]